Арина Теплова - Пленница

Твердышев перевел коня в иноходь, едва поравнялся с крайними избами на Вознесенской улице. Уже через минуту он достиг своего дома, что стоял посреди улицы, и резко осадил жеребца. Ворота отчего-то были открыты. Его удивленный взгляд переместился ниже на нечто темное на снегу и замер на неподвижной фигуре. Женщина в длинных фиолетовых одеждах лежала у ворот и не шевелилась. Мысль о том, что она мертва, тотчас возникла в его голове, и он нахмурился.

Почуяв неладное, Матвей быстро спрыгнул с коня на протоптанную снежную тропинку. Стремительно приблизившись к воротам, он склонился над лежащей на снегу женщиной. Он тут же узнал ее. Эта была та самая надменная девица, которая говорила с ним на мосту, и именно та, которую он впервые повстречал пару лет назад во время страшной чумы в Москве. Сегодня, случайно увидев ее днем в санях на каменном мосту, он сразу же вспомнил девушку. Ее редкая соблазнительная красота была невозможно притягательной и осталась в памяти Матвея еще с той самой встречи в Москве.

В следующий миг из носа неподвижной девицы вырвалось горячее дыхание. Твердышев облегченно вздохнул, поняв, что она всего лишь в обмороке. Он решительно поднял ее на руки. В ноздри ударил ее запах, едва уловимый, нежный, медово-цветочный. Сильнее нахмурившись, он без промедления направился с девицей через ворота к дому.

– Арина! – громко позвал Матвей, проходя сени. Распахнув ногой дверь в просторную общую комнату, он вошел и отыскал взором жену.

– Что такое? – удивилась та, отложив в сторону полотенце и устремившись к нему.

– Вот подобрал у наших ворот, валялась без чувств, прямо на снегу, – бросил сухо Твердышев, усаживая бессознательную девушку на деревянную скамью и опирая ее спиной о стену. – Эй, барышня, – он легонько похлопал Варю по щекам.

– Подожди, не надо так, – возмутилась Арина, отталкивая мужа и озабоченно глядя в недвижимое лицо девушки. – Сейчас корня вонючего достану.

Арина быстро развернулась и полезла в шкаф, что висел сбоку. Матвей вновь наклонился над барышней. Она так и не шевелилась. Ее невероятно юное бледное лицо с тонкими чертами и чуть вздернутым носиком красиво обрамляли темные волосы. Шляпка, подбитая мехом, кокетливо венчала ее голову и завязывалась атласными лентами под подбородком. Взгляд Матвея остановился на полных ярких губах девушки.

– Отойди, Матвей, – велела Арина, почти оттолкнув мужа. Женщина поднесла корень к носу девушки, и спустя миг Варя, открыв рот, глухо простонала. Она открыла глаза и уставилась на женщину, что склонилась над ней. – Ну вот, наконец-то! – воскликнула Арина. – А то мы уж было испугались. Как вы себя чувствуете, барышня?

Варя сглотнула и, сев на скамье прямо, печально улыбнулась.

– Вроде лучше.

– Вот и хорошо, барышня, – кивнула Арина и отошла от нее. Варя проследила взглядом за женщиной и заметила, что с печи свешиваются головки двух светловолосых девочек, с любопытством глядящих на нее.

– А отчего это вы валялись у наших ворот, позвольте спросить? – вдруг раздался грозный голос сбоку от нее.

Испуганно переведя глаза вбок, Варя увидела того самого молодого мужчину, что повстречался им на мосту еще в Кунгуре. Он был в том же темном коротком меховом тулупе, но без шапки, и его густая темно-русая короткая шевелюра падала на лоб. Опешив от его недовольного сверлящего взгляда, девушка уставилась на грозное лицо и лишь пролепетала:

– У меня случился приступ удушья, и я потеряла сознание…

– И как вы оказались у нашего дома? – не унимался Твердышев, сверкая на нее мрачным взором. – Вы же вроде к бургомистру ехали?

– Арина Афанасьевна любезно согласилась принять меня на постой.

– Что-что? – грозно заметил Матвей, оборачиваясь к жене, которая спускалась с печки.

– Матвей, иди раздевайся, что ты встал у дверей, – пожурила его она, проходя мимо недовольного мужа, который так и стоял, не раздеваясь, уперев одну руку в бок. Вновь подойдя к девушке, Арина, обернувшись к печи, и велела: – Маня, спускайся, принеси теплой воды. Вы, барышня, лицо обморозили. Надо погреть.

– И давно в моем доме баба командует? – возмутился Матвей, зло зыркая на жену. Варя искоса бросила быстрый взгляд на высокую широкоплечую фигуру Матвея Гавриловича в коротком тулупе, темных штанах и сапогах. Он как-то угрожающе постукивал по бедру концом хлыста, что был в его руке. Весь его грозный, недовольный вид навел Варю на мысль о том, что этот человек явно не намерен оставлять ее в своем доме. Однако искать иное прибежище у нее не был сил, оттого она как можно приветливее улыбнулась ему и молящее произнесла:

– Прошу, позвольте мне остаться. Я вам хорошо заплачу.

– Нет у нас лишнего места, – тут же отрезал Твердышев, отчего-то от улыбки этой столичной модницы ему стало совсем не по себе, и он сильнее сдвинул брови к переносице.

– Уймись, Матвей. Что ты разошелся-то? – вмешалась Арина, оборачиваясь к мужу. – Ночь уж на дворе. Да и мороз лютый какой день. Куда барышня пойдет?

– Вы не беспокойтесь, Матвей Гаврилович, я вас не стесню, – снова начала Варя, поднимаясь с лавки и устремляя просящий взор на хозяина дома, который был явно не рад ее видеть. – Мне только маленькая комнатка нужна и все. За проживание и еду я буду платить тридцать рублей серебром за каждый месяц.

– Вот матушка, – выпалила десятилетняя Маня, подскочив к ним с деревянным ковшом с водой.

– Не дело это, избалованной барыньке жить у нас! – возмутился Твердышев, едва жена вывела его в соседнюю столовую.

Арина, прекрасно зная крутой нрав мужа, ласково провела ладонью по его руке и тихим вкрадчивым голосом произнесла:

– Почему же избалованной?

– Дак на ее лице все написано! Спесивая и надменная, явно нас за людей не считает!

– Ну, зачем ты так зло говоришь?

– Не зло, Арина, а знаючи. Ты что, думаешь, эти столичные дворянчики что-то знают про нашу жизнь здесь? Да им не интересны наши дела, они всю остальную империю, что далее ста верст от них, за людей не считают. Сидят в своих столицах и только деньги с нас требуют. И чего эта барынька притащилась в такую даль, неведомо. Явно что-то бредовое у нее на уме, нутром чую.

– Ну, Матвей, подумай хорошенько. Видно, что она из знатных. Дворянка как есть. Сказала же она, что ее брат отбывает наказание на Андреевских рудниках, к нему и приехала.

– Что дворянка, и сам вижу, но отчего тогда ее брат каторжник на рудниках? Странно это.

– Я не знаю. Но она обмолвилась, что из самого Санкт-Петербурга приехала. Сам же слышал, что ее брат сослан на рудники по указу императрицы.

– И что? Какая-то темная история у этой барышни. И вообще, не нравится мне она. Сразу видать, своевольница, раз из самой столицы пожаловала одна, без родителей и мужа.