Патриция Филлипс - Негасимое пламя

— Тут на повозке старая Агнесс. Должно быть, пожар было видно из замка, — скупо объяснила Джессамин Саймону. Коренастая фигура старого воина преградила им дорогу, и Джессамин сразу заметила, как при ее словах омрачилось его лицо.

— Агнесс? — повторил он и окинул настороженным взглядом отряд вооруженных воинов, который следовал за повозкой. — А эти тут при чем?

— Кто-то поджег ее дом. Эти люди как раз проезжали через деревню. Они помогли мне погасить огонь и вытащили из дома и Агнесс, и Мэвен. Оказать им гостеприимство — это самое малое, чем я могу отплатить за помощь. Судя по выражению его лица, Саймон удовлетворился этим объяснением. Сделав шаг в сторону, он махнул всадникам, приглашая их следовать за ним. Когда с крепостных стен заметили отблески пожара, который, как на грех, случился как раз после появления в деревне целого отряда вооруженных людей, гарнизон замка схватился за оружие. Поскольку лорд Уолтер, хозяин замка, был прикован к постели, Саймон, как капитан гарнизона, взял командование на себя. Вскоре со стен заметили зарево пожара, и Саймон ни на минуту не усомнился, что это дело рук прибывшего отряда солдат. Поэтому, увидев, что они движутся по направлению к замку, он тут же отдал приказ сделать предупредительный выстрел, как только первый всадник окажется перед воротами. Так он и собирался сделать, как вдруг заметил во главе отряда свою госпожу.

Немало раздосадованный появлением в замке тридцати вооруженных всадников, Саймон растерянно поскреб седоватую бороду. По их говору он уже догадался, что перед ним валлийцы, и это внушало ему опасения. Не важно, верит леди Джессамин или нет в то, что прибыли они с мирными намерениями, но уж он, Саймон, позаботится, чтобы с чужестранцев ни на минуту не спускали глаз.

Повозка въехала во двор замка, и Агнесс с дочерью осторожно внесли в дом.

Отлично зная, что кое-кто из слуг имеет родственников в деревне, а следовательно, может уже проведать, что бедняжку Агнесс считают ведьмой, Джессамин решила поручить уход за ней только тем служанкам, которым она верила, как самой себе.

Первый, кого увидела Джессамин, въехав во двор, был Вильям Рис, управляющий. Он поторопился спуститься, чтобы поприветствовать путешественников. От лица хозяина замка он предложил им переночевать в Кэрли.

— Сердечно благодарим вас за доброту. Но мы, признаться, рассчитывали остановиться у родственников. Нам сказали, что Гвинетт Трейверон живет где-то в ваших краях. Так ли это? — осведомился предводитель отряда.

Опешив от подобного вопроса и не зная, что ответить, дворецкий растерянно оглянулся на Джессамин. Та разговаривала с подбежавшим грумом.

Услышав вопрос, Джессамин замерла. Ну конечно лорд Рис Трейверон! А ведь он назвал свое имя, только в суете она умудрилась не задумываясь пропустить его мимо ушей. Даже их родовое имя — Трейверон — в тот миг ничего для нее не значило. Похоже, эти валлийцы — ее дальние родственники. При одной мысли о том, что перед ней не чужие, Джессамин ощутила, как в душе ее шевельнулось какое-то теплое чувство.

— Она жила здесь. Это и есть дом леди Гвинетт Трейверон. Хотя, честно говоря, не припоминаю, чтобы она когда-нибудь говорила, что у нее есть родственник лорд Рис.

Теперь настала его очередь удивляться:

— Это ее дом?! А почему вы сказали «жила»? Разве она умерла?

— Да… несколько лет назад.

— О, мне очень жаль! Конечно, мы ничего не знали. Но вы говорите, она никогда не упоминала моего имени? Возможно, она и не подозревала о моем существовании. Я ее дальний родственник, племянник жены ее брата.

— Ну хорошо, лорд Рис, с этим все ясно. И теперь, раз уж вы здесь, мы еще раз предлагаем вам провести ночь в нашем замке. Вы согласны?

Он улыбнулся ей с высоты своего роста, и выражение, появившееся у него на лице, почему-то заставило девушку насторожиться.

Джессамин с трудом перевела дыхание. Суровый, даже жесткий взгляд, твердая линия рта, хмуро сдвинутые брови — все это исчезло как по волшебству, совершенно изменив его лицо. Теперь он показался лет на десять моложе.

— Ладно, девушка, можешь передать своей госпоже, что мы благодарим ее за гостеприимство. А сама проследи, чтобы для леди Элинед и ее женщин приготовили подходящие комнаты.

— Конечно, милорд. Я все передам госпоже. — Джессамин торопливо шагнула в сторону.

Она почти бегом направилась в замок. Теперь девушка даже радовалась, что сгустившиеся сумерки делают незаметной краску, предательски заливавшую ее щеки.

Это просто от холода или от ветра, недовольно напомнила она себе. Она вспомнила, с какой суровой надменностью этот человек взглянул на нее, и вспыхнула от негодования. Как изменилось его отношение, как только он обнаружил, что перед ним на самом деле девушка, а не деревенский парнишка! Скорее всего он видел в ней лишь какую-то служанку, которую при желании будет нетрудно затащить в постель. И Джессамин почти радостно вспомнила, какое смущение отразилось на его лице, когда он обнаружил свою ошибку. Да, хмыкнула она, лорду Рису из Трейверона суждено удивиться еще не раз!

В ноябре обычно темнеет рано.

К тому времени, когда Джессамин вышла из покоев, факелы уже горели. Задержавшись на лестнице, она помедлила и придирчиво оглядела себя в полированном металлическом диске, который обычно заменял ей зеркало.

Нынче вечером она немало потрудилась над своей внешностью, что, вообще говоря, было ей несвойственно. Конечно, после пожара просто необходимо было принять ванну и как следует вымыть пропахшие дымом волосы, но она предпочла не задумываться, что заставило ее в этот раз добавить в воду целых полфлакона драгоценной розовой эссенции. Джессамин и без того знала, что в глубине души надеется произвести самое лучшее впечатление на приехавших валлийцев. Поймав себя на этой греховной мысли, девушка почувствовала, как краска снова заливает ей щеки.

Отблеск горевшего за ее спиной факела освещал ее гладко причесанные, заплетенные в косу волосы, и в его свете они казались потоком расплавленной бронзы.

Она даже отважилась перевить пряди лентами и жемчужными нитями, а потом аккуратно закрепила их костяными гребнями, приподняв тяжелую массу волос, так что стали видны маленькие, изящные ушки. Темно-голубая атласная лента, обвивавшая ее головку, была такого же глубокого оттенка, что и нарядное платье. Джессамин выбрала свой лучший туалет. Ей сшили его из материи, которую привезли из самого Йорка. Роскошное верхнее платье из мелкотравчатого бархата было наброшено поверх шелкового нижнего, сшитого из темно-голубого шелка. Длинные рукава его были отделаны серебряными лентами. Великолепная ткань и прелестный фасон делали ее похожей на королеву, по крайней мере сама Джессамин была совершенно уверена в этом. Платье казалось ей настолько роскошным, что она всего дважды отваживалась надевать его. Да к тому же жизнь в замке Кэрли вообще не располагала к роскоши.