Джудит Френч - Эта властная сила

– Я ему не доверяю.

– Да что в нем такого плохого? – удивилась Кэтлин.

– А он тупица, – в присущей ему манере встрял Джастис, – не может отличить коровьих лепешек от груздей.

– Это точно, – согласился с ним Шейн. – Мэри меня заштопает.

На очередном шаге он стиснул зубы, и лицо его стало белее мела. Кэтлин едва не упала в обморок, когда почувствовала рукой осколок кости под его кожей.

– У тебя же ребро сломано!

– И подозреваю, что не одно. – Он обернулся к Гейбриелу: – И где сейчас мой двухсотдолларовый племенной бык?

– Надо полагать, носится по восточному пастбищу. Он сшиб верхние жерди изгороди и перепрыгнул через нижние. Я подумал, может, стоит его пристрелить, пока он не учуял запах чужих телок?

– Не будем спешить.

Кэтлин нашла взглядом Джастиса:

– Джастис, отведи, пожалуйста, Дерри домой. Очень тебя прошу.

Дерри подбежала к Кэтлин и хлопнула в ладоши:

– Плохая коловка, бегала за моей уткой.

– Это моя утка, – поправила ее Мэри сурово.

Но Дерри с детской непосредственностью уже переключилась на насущные проблемы:

– Делли хосет пить.

– Мэри давать тебе что-то попить, – сказала индианка и прошептала на ушко девочке какие-то слова, от которых та захихикала.

Расстояние от пруда до дома показалось Кэтлин бесконечным. Когда они дотащили Шейна до его спальни на втором этаже, он был почти в бессознательном состоянии, а сама Кэтлин валилась с ног. Шейн помогал им, как мог, но под конец им уже пришлось волочить его по ступеням. Едва он оказался на кровати, Кэтлин велела Гейбриелу принести горячую воду, мыло и полотенца.

Ковбой нахмурился, и Кэтлин решила, что он откажется подчиняться ей, но Шейн открыл глаза и кивнул Гейбриелу.

– Лучше сделай, как она просит, – сказал он хрипло, – а то она не оставит нас в покое.

Кэтлин подождала, пока конюх выйдет из комнаты, затем стащила с Шейна один ботинок. Ее руки все еще тряслись от пережитого шока. Но она знала, что нужно занять себя работой, чтобы не думать о том, что могло случиться. Она боялась, что стоит ей закрыть глаза и она снова увидит перед собой разъяренного быка. Кэтлин даже мысли не допускала, что сейчас могла бы омывать холодеющее тело Шейна для погребальной церемонии.

Ей хотелось остаться одной и поплакать. Но у нее не было такой возможности. Несмотря на все заявления Шейна, что он в полном порядке, его состояние очень беспокоило ее. Ему было гораздо больнее, чем он пытался показать, и рана на голове могла оказаться весьма серьезной. Ей даже казалось, что он не захотел послать за доктором, потому что боялся, что ему скажут страшную правду об его увечьях.

– Перестань носиться вокруг меня, – проворчал он хриплым слабым голосом, – терпеть не могу, когда вокруг меня кто-то носится.

Не обращая ни малейшего внимания на его ворча-ЯЯ ние, она стащила с него второй ботинок и оба носка.

– Ни к чему раздевать меня. Мэри сама справится со всем...

– Я твоя жена, Шейн, и это моя забота – раздевать тебя.

– Перестань, это всего лишь шишка. Еще никто не умирал из-за шишки на голове. – Он поднял голову, сморщился от боли и рухнул обратно на постель. – Ты можешь сделать так, чтобы комната перестала вращаться?

Кэтлин не оценила его попытку пошутить:

– Тсс, не болтай.

Кэтлин подложила ему под голову свернутое одеяло, которое заменяло подушку. Он закрыл глаза и усмехнулся, обнажив зубы.

– Лежи спокойно, иначе запачкаешь все кровью. Дыхание Шейна стало неглубоким, но ровным. Она положила ладонь ему на лоб. Кожа была холодной, но она понятия не имела, хорошо это или плохо. Щека все еще кровоточила, но ей показалось, что края раны подсыхают и стягиваются.

– Ну где же Гейбриел с водой? – сказала она нетерпеливо. – Мне нужно промыть раны, иначе ты можешь подхватить инфекцию.

Шейн пробормотал что-то неразборчиво и потерял сознание.

Кэтлин испуганно посмотрела на него, но Шейн дышал ровно, и она оглядела комнату. Спальня Макенны напоминала монашескую келью. Все ее содержимое составляли жесткая деревянная кровать, вешалка с одеждой из ветвистого молодого дубка, вторая пара ботинок у дверей и один-единственный грубо сколоченный стул из обструганных рябиновых веток. Помимо этого в углу спальни стоял тяжелый сундук с кожаным седлом на нем, да на стене висело распятие, сразу под оленьими рогами.

Что ж, по крайней мере едва ли он водил сюда женщин. Хотя бы в этом Кэтлин могла быть уверена. Она взглянула на Шейна и с некоторым облегчением отметила, что лицо его порозовело. Может, все обойдется легким сотрясением и парой сломанных ребер? Кэтлин вознесла Богу молитву, чтобы так оно и было.

Она протянула руку и дотронулась до его кудрей. Хотя волосы его потемнели, они оставались такими же мягкими, как она и помнила.

– Ах, Шейн, – едва слышно прошептала она. Под маской грубого и примитивного мужлана был тот же самый Шейн Макенна. Интересно, почему его волосы так потемнели за годы, что прошли с момента их разлуки?

Шейн, казалось, спал, и мысль о том, что она может безнаказанно смотреть на него и даже трогать, а он об этом не узнает, делала ее смелой. Она провела кончиками пальцев по его щеке, почувствовав под подушечками жесткую щетину на подбородке и щеках. Когда они целовались вчера, ей было щекотно из-за бороды. Не то чтобы ей не понравилось – просто ощущение было необычным.

Между тем в Ирландии едва ли не все юноши, достигнув возраста, когда им разрешается открыто поднимать стакан с алкоголем в пабе, старались отрастить бороды погуще. И ее отец носил бороду. Да и здесь, в Америке, она встретила лишь нескольких мужчин с гладко выбритыми лицами. И тем не менее в ее памяти Шейн, за которого она вышла замуж, не носил ни усов, ни бороды.

Кэтлин задумчиво рассматривала рваный шрам на щеке Шейна и шишку на виске. Трудно будет обмыть раны под бородой. А уж то, что все заживет быстрее на чисто выбритом лице, факт неоспоримый. Ее мысли прервал скрип дверных петель. Кэтлин вздрогнула и посмотрела на Мэри. Та, в свою очередь, внимательно разглядывала Кэтлин.

– Мэри принести игла, шить в голове.

Игла оказалась такой большой, что ею можно было штопать паруса. Индианка принесла также пустую жестянку и тряпку, видавшую лучшие времена. На большой палец она намотала желтоватую длинную нитку.

– А это что такое? – спросила Кэтлин, подозрительно глядя на нить.

Вслед за Мэри в комнату вошел Гейбриел.

– Это сухожилие, чтобы залатать Макенну, – ответил он за индианку и поставил на пол тазик с дымящейся водой. После чего поспешно ретировался из операционной.

Кэтлин посмотрела на Шейна, затем на Мэри.

– Нет, я так не думаю, – твердо сказала она, – если ты присмотришь за детьми, то о своем муже я сама позабочусь.