Дороти Гарлок - Ветер надежды

– Но Ван не умеет ничего подобного!

– Генри Хилл! Должна тебе заявить, что умею танцевать!

– Ну, значит, ты делала это без меня. Я всего-то и видел, как ты танцуешь на сельском празднике. И то ты тогда взбесилась из-за Мартина Макканна и лягнула его так, что ему пришлось помогать идти. Ты сказала тогда, что он посмел ущипнуть тебя.

– Я рад, что ей не нравятся субъекты, щиплющие девушек. И я не хочу, чтобы меня самого лягнули так, чтобы я снова вышел из строя. Я ведь и так еще не вылечил свой бок, Генри.

Мэри Бэн повесила наконец мокрое полотенце на веревку у печи и взглянула на Генри. Она слегка поколебалась, но затем робко спросила:

– Мне нужно еще что-нибудь делать, мэм?

– Только не сегодня, родная. А вот утром нам придется основательно продумать все, что нам предстоит сделать. Не будем надеяться на память и все запишем. Столько всего нужно успеть до воскресенья! И надо будет решить, когда мы поедем в город. Как вы считаете, Кейн?

– Дайте мне еще один денек, и тогда я смогу отправиться вместе с вами. Мне все равно нужно встретиться со священником, попробую уговорить его приехать сюда в воскресенье. Стоит сначала заручиться его согласием, а уж потом рассылать приглашения.

Генри снял пальто Мэри Бэн со стула у печки, куда недавно повесил его согреться. Он ласково укутал Мэри Бэн, и они молча исчезли.

Как только дверь за ними притворилась, Генри сжал девушку в объятиях и жадно поцеловал. Лишь через несколько минут он оторвался от ее губ и заглянул ей в глаза.

– Мэри Бэн, ты знаешь, что такое «бордель»? Я слышал, о чем толковали эти пьяные ковбои, но никто не захотел объяснить мне.

– Это такой дом, где мужчина может заняться с женщиной… этим… за деньги.

– Чем этим?

– Ну-у, тем, чем занимаются в постели… совокуплением… вот чем! Тем, чем будем заниматься и мы, когда поженимся.

– И они занимаются этим с женщинами, которых и видят-то впервые? Которых совсем не знают?

– Если у них долго не было женщины, им любая подойдет. И есть уйма женщин, которые с радостью сделают все, что они пожелают. Они так зарабатывают себе на жизнь.

– А у меня будет только моя женщина! Мы поженимся, и после воскресенья ты станешь моей навсегда!

– Я уже и так твоя навеки, Генри Хилл!

– Я знаю, но после свадьбы об этом будут знать все. Я так горжусь тобой, Мэри Бэн. Поцелуй меня еще раз, моя сладкая и самая красивая девочка. Мне казалось, что ты никогда не закончишь мыть эту чертову посуду.

– Я же обещала помогать твоей ма. А я всегда выполняю свои обещания.

– Мама полюбила тебя.

– Я ее тоже.

– Пойдем-ка в фургон.

– Нет, лучше не надо. Твоя ма доверяет мне, и я не стану огорчать и разочаровывать ее. И так все труднее и труднее сдерживаться, когда ты так нежен со мной. Нам осталось ждать совсем чуть-чуть. А когда мы поженимся, то сможем быть вместе каждую ночь.

– Я смотрел сегодня на тебя, пока ты мыла посуду, и думал. Такая красавица и – моя! Я даже ущипнул себя, чтобы проверить, не снится ли мне все это.

– Если это сон, Генри, то тогда я не хочу просыпаться.

– Давай посидим немного на крылечке, а? Ты сядешь ко мне на колени, и я обниму тебя и согрею. Обещаю, что ты не замерзнешь!

– Ты меня удивил сегодня. Так откровенно и ясно высказался перед всеми! – Они уютно устроились на крыльце, а рядом улеглась рыжая псина, выскользнувшая из кухни вслед за хозяйкой.

– Ерунда! Ты же сама знаешь, что мы все равно обязательно бы поженились. Просто мне не понравилось, что Ван и Кейн женятся, а про нас все забыли. А мы ведь так хотим стать мужем и женой, правда?

Генри прислонился спиной к стене и заботливо поправил пальто на девушке.

– Я так люблю обнимать тебя! Вроде бы ты… совсем маленькая, и такая ласковая. – Его ладони хозяйским жестом обвели контуры ее маленького тела. Губы Генри начали ласкать соблазнительную мочку маленького ушка.

– Как ты думаешь, мы сами поймем, что нужно будет сделать в первый раз, когда окажемся в постели?

– Мы знаем, чего хотим, пусть даже не сразу сообразим, как именно. Мы быстро научимся. Большинство молодых очень скоро обзаводятся детьми, значит, соображают, что к чему, правда же?

– Кейн сказал, что сначала тебе будет больно. А мне не хотелось бы причинить тебе боль. – Он страстно прижал ее к себе. – Мне кажется, я просто не вынесу, если сделаю тебе больно, ты ведь такая маленькая и славная. Кейн говорит, чтобы я был нежен и осторожен. Но иногда, понимаешь, я становлюсь таким огромным и твердым, что, боюсь, это может повредить моей крошке.

– Конечно, может, дурачок. Там все так специально устроено. Но если подумать, то оттуда же и дети выходят, а уж таким огромным ты точно не становишься! Не волнуйся, любимый. Выбрось все это из головы. Тебе не о чем волноваться, глупыш. Слышишь?

– Кейн говорит, что мужчинам хочется этого больше, чем женщинам. Он говорит, что мужчины могут заниматься этим каждый день и ничуть не уставать. И еще он сказал, что если ты не захочешь, то нельзя навязываться. Я не буду, честное слово. Он сказал, что по-настоящему отлично все бывает, когда оба хотят этого.

– Кажется, Кейн неплохо научил тебя.

– Угу. Он мне так и сказал, что если мне будет что-либо непонятно, то чтобы я не стеснялся спрашивать. Он постарается объяснить мне все так, чтобы я понял. А он разбирается в женщинах, это и дураку ясно. И он успокоил меня, что если я коснусь себя… э-э… там внизу, когда весь нальюсь и затвердею, то ничего страшного не случится, и я вовсе не свихнусь от этого. Я почему-то всегда считал, что от этого сходят с ума.

– И что еще он тебе сказал?

– Я сознался ему, что весь прямо разбухаю, когда бываю с тобой, и что жутко хочу поцеловать тебя. А он ответил, что все это в порядке вещей, если рядом девушка твоей мечты. Мне кажется, у него так же, когда он с Ван. Но знаешь что, Мэри Бэн? Теперь, когда со мной всегда рядом будешь ты, я больше не буду ни о чем спрашивать Кейна.

– Ты хочешь, чтобы у нас появился ребенок, Генри?

– А разве он не получится сам собой, когда мы будем любить друг друга?

– У некоторых пар бывает всего один ребенок, а кое у кого вообще так и не рождается. Вот у моей ма была только я. Подлый старый ублюдок, который увез нас с собой в Оклахому, буквально не слезал с нее, но она так больше никогда и не забеременела. Он просто перегибал ее, задирал ей юбки и вонзался сзади, словно боров. Он полез и ко мне, когда я была еще совсем крохой, но ма быстро охладила его пыл кочергой.

– Она убила его?

– Нет. Это сделала я, только намного позже. Просто пристрелила. Он был гнусным вонючим скунсом. Как он любил делать ма больно! Я просила его оставить ее в покое, но он не послушался.

Она задрожала и сильнее прижалась к Генри.