Мэри Гилганнон - Возлюбленная леопарда

Хэйвард и его жена Летия тепло встретили Астру и сказали, что лорд Фитц Хаг письмом предупредил их о ее приезде. Они уже переехали в маленький домик у реки и освободили главный дом для нее и лорда Рэйвза. Неясным остался только один вопрос: когда же приедет ее муж и их хозяин?

Астра ответила уклончиво, объяснив, что муж в данный момент находится с важным поручением у короля Франции, но она надеется на его скорое возвращение. Старики кивнули с выражением горячего нетерпения, видимо, чрезвычайно довольные служить столь важной персоне. Но что они подумают, если Ричард никогда не вернется?

Большой дом представлял собой простое двухэтажное здание с большим залом для обедов и развлечений на первом этаже; на втором располагались две просторные комнаты, которые Астра сразу определила как хозяйскую спальню и детскую. Она решила обставить их самой лучшей мебелью. Сейчас здесь было почти пусто, но Маргарита подарила на свадьбу сверток материи, и Астра села шить шпалеры, чтобы украсить скучные белые стены.

На потолок в центре зала она повесила знамя Леопарда, а вокруг – куски алого и золотого атласа. На втором этаже она задрапировала стены тканью глубокого зеленого цвета, чтобы придать комнатам обжитой вид. Она подобрала алое покрывало для узкой кровати и начала расшивать его узорами из цветов, виноградных лоз и листьев, сплетающихся вокруг величественного леопарда.

Дело шло к зиме, и заниматься садом было поздно. Овощи уже убрали, скосили травы, и последние цветы упрямо цеплялись за каменную кладку стен. Все выглядело блеклым и замершим, и Астра с трудом угадывала полуувядшие растения: розы, кервель, розмарин и левкои.

Астру заботило то, что в доме почти не было мебели: в зале стоял лишь основательный треногий стол да пара скамеек и стульев, а большая комната на втором этаже и вовсе была пустой. Астра с вожделением думала о красивых вещах, которые видела на Чипсайдском рынке. Сундуки для хранения домашнего скарба, подсвечники и канделябры, кружки и льняные скатерти. Если бы она знала заранее, то на сокровища Ричарда, которые он оставил, купила бы что-нибудь, прежде чем уехать из Лондона. Теперь ей придется дожидаться наступления весны, чтобы отправиться в Валлингфорт или даже в Оксфорд за необходимыми вещами.

Новые хлопоты и заботы нравились ей больше, чем необходимость думать о платьях, туфлях и вуалях, как раньше, при дворе. Как глупо и беспечно она жила в Лондоне, думая только о том, чтобы соблазнительно выглядеть и удачно поразвлечься, – тщеславное, пустое существование, которое не имело ничего общего с ее теперешней жизнью. Ее прекрасные платья покоились в сундуках. Носить их было негде, а восхищаться некому.

Самым тяжким испытанием для Астры оказалось одиночество. Хотя Летия приискала ей горничную в деревне, но лупоглазая, розовощекая болтушка не шла ни в какое сравнение с Маргаритой. Труднее всего было не днем, а ночью. Долгими холодными зимними вечерами в узкой кровати с разогретыми камнями в ногах Астра тосковала без Ричарда, который согрел бы ее сердце.

Она думала о нем постоянно. Воспоминания были такими яркими и завораживающими, что иногда она начинала сомневаться в их реальности. Неужели в ее жизни был этот могучий, прекрасный, вызывающий головокружение человек? Мыслима ли в обыденности та любовная страсть, которую она себе представляла? Она уже самой себе не верила, что в ее жизнь когда-то вошло такое чудо. Да, она носила его имя, владела драгоценностями, которые он ей оставил, но это мало значило для нее.

Она так надеялась, что беременна, но потом, когда пришел срок, и эта надежда погасла. Почему же Маргарита зачала почти сразу, а ей не удалось, хотя Ричард столько раз любил ее? Как страстно она хотела ребенка, живое, дышащее воспоминание об их любви!

Иногда тоска, перемешанная со страстью, овладевала Астрой настолько, что она не могла удержаться от слез. Одинокими ночами она стискивала изодранную в клочья тунику Ричарда, вдыхая запах любимого тела, и плакала. Могла ли она найти способ удержать его? Неужели он уехал из-за ее предательства? Что она сделала не так, чем отпугнула его? Она размышляла о матери Ричарда, о страдании, которое он испытывал с рождения, и в сотый раз спрашивала себя, как преодолеть его боязнь любви.

Этой длинной тяжелой зимой она познала отчаяние и подумывала даже о том, чтобы вернуться в Стаффорд и постричься в монахини. Что же ей еще останется в жизни, если Ричард не вернется? Жить здесь, в Риверсмере в полном одиночестве она не сможет, а возвращаться ко двору не хочет.

Но всякий раз ее отчаяние постепенно проходило. Утром вставало солнце, прогоняя тоску и одиночество ночи. Она с головой окуналась в разные занятия. Всегда оказывалось, что нужно что-то убрать, почистить, приготовить. Раз в неделю Хэйвард приносил ей на просмотр счета. Ему очень нравилось, что хозяйка умеет читать, писать и складывать, и Астра радовалась, что научилась всему этому в Стаффорде.

Ей доставляло удовольствие обустраивать жизнь в Риверсмере так, чтобы все шло гладко. Это придавало смысл ее существованию и облегчало несчастье. По вечерам она садилась перед огнем и вышивала покрывало, заключая всю свою любовь в маленькие стежки, которыми заполнялся изысканный узор. Иногда она засыпала над работой, но и во сне говорила себе, что она – жена Черного Леопарда, который когда-то любил ее со страстью и неистовством.

С наступлением зимы Астра ежедневно успокаивала себя тем, что теперь в проливе начались шторма, и даже если Ричард решил вернуться в Англию, пройдет много дней и недель, прежде чем он сможет предпринять это путешествие. Затем ему потребуется время, чтобы отыскать ее, и хотя она оставила для него в Лондоне записку, дорога до Риверсмера займет еще несколько дней.

Она считала дни до Рождества, а потом после него. А Ричард все не приезжал.

– Прощай, Паулина. Я обязательно вернусь.

Ричард улыбнулся, глядя, как Николас прощался с прекрасной француженкой. Он сочувствовал юноше, поскольку сам слишком хорошо изведал, что значит уезжать, оставляя свое сердце.

Ричард чуть дольше обычного задержал в ладони маленькую смуглую ручку Паулины и нежно поцеловал ее в щеку. Он был обязан ей жизнью, и никакие драгоценности, которые он оставил ее семье, не могли отплатить все, что она для него сделала. Ее родители, мрачноватые и неприветливые старики, которые поначалу ворчали из-за Ричарда, теперь стояли позади Паулины и вежливо кивали головами на прощание.

Они поскакали на север, прочь от Парижа. Вокруг расстилалась еще по-зимнему голая коричневая земля, но то там, то здесь встречались крестьяне, которые разбрасывали по полям навоз, приготовляясь к весеннему севу. Ричард чувствовал легкую грусть по Англии, по круглым холмам и густым чащам, на фоне которых он вырос и которые всегда принимал как само собой разумеющееся.