Лаура Грант - Изумрудное пламя

– Не в первый раз с ней это было, только прежде, бывало, она бежала ко мне, и все обходилось как нельзя лучше. Не раз она мне говорила, что не хочет портить, видишь ли, фигуру. А на этот раз она ко мне не пришла. А там месяц прошел, второй, третий, четвертый, может, и пятый. Все она испробовала, чтобы уговорить молодца бежать с ней во Францию. Она и мне говорила, будет он, мол, служить там французскому королю. А Ричард ни в какую. И стыдно ему было, и страшно, и не знал он, что ему делать, а бежать – ни за что.

Старуха перевела дух, и Джоанна обрела наконец дар речи.

– Мэг, откуда вы все это знаете? Она вам говорила или…

Джоанна смешалась.

– И она говорила. И сама знаю... Я же сказала, миледи, я много чего знаю.

– Ну да... Продолжайте...

– Так вот, поняла она наконец, что он ей не подчинится, и пришла ко мне за... Ну, чтобы выкинуть. Она сама сказала, что хочет убить дитятю, уже бившегося в ней. Я сказала ей нет. Ребеночек-то уже живой был. Если она выпьет мое зелье, то не только младенца погубит, но и себя тоже. Да разве с ней сладишь? Леди Алисия, бывало, как посмотрит, миледи, страшно делается. Вот и сказала она, что выдаст меня Церкви, скажет, что я колдунья, и меня сожгут.

Старуха вздохнула.

– Что мне было делать? С дьяволом-то я вовек не зналась, миледи, ну, научила меня бабка лечить... Да не всегда это считали даром Божьим. И тогда тоже. Дала я ей ровно столько, чтобы выкинула она, так нет, понадобилось ей еще приворотное зелье, чтобы, значит, Ричард опять полюбил ее, а то он совсем позабыл ее, как она понесла. Ну, было у меня… Совсем безобидное, и отдельно стояло... Отвернулась я достать его, а она украла у меня того самого.

Все поплыло перед глазами Джоанны.

– Моя сестра знала, что делает, когда убивала и ребенка и себя? Как поверить в это?

Глаза старухи потеплели, и она погладила Джоанну по руке.

– Не держите на меня зла, миледи, правду я говорю. Все знали, что от старого мужа не может у нее быть детей, а не хотелось леди Алисии, чтоб уличили ее в грехе. Не знала я, что она много зелья выпила, долго не знала, а потом уж поздно было . Так мало того, что она выпила зелье, еще устроила, чтобы сэр Ричард ее нашел, да слишком поздно нашел, только успела она ему сказать, что убила и себя и его дитя, потому что не захотел он бежать с ней, как она просила.

Старуха помолчала.

– Младенец родился и подышал немного, а потом умер, слишком маленький он был. Мальчик был, леди Джоанна. А потом как пошла кровь из леди Алисии, так и не смогли мы ее остановить, и она умерла.

У Джоанны от ужаса перехватило дыхание. Так вот, значит, что. Ее сестра из одного только себялюбия совершила самоубийство. За это, как говорит Церковь, она навечно обречена гореть в аду. Джоанна вспомнила, как, не мигая, глядела Алисия на священника, когда он отпускал ей грехи. Алисия знала, что никакого отпущения быть не может. Джоанна заплакала.

– Вы никому не сказали?

– А что толку? Леди Алисия умерла. А меня бы обвинили в убийстве, если бы я кому сказала.

– Но ведь лорда Ричарда с позором выгнали за море!.. – крикнула она. Если бы барон Роджер узнал правду, он бы убил сэра Ричарда... Он был тогда как раненый лев...

Джоанне пришлось признать правоту старухи. Барон от горя обезумел, да еще он боялся, что о его позоре узнают другие, нет, он бы прибрал Мэг к рукам и страшно отомстил Ричарду. Хорошо, что он отослал его к королю.

– Миледи, а ребеночек-то сейчас на небе. Уж я присмотрела, чтобы его успели окрестить.

– Спасибо.

Джоанна в самом деле была благодарна старухе.

Алисия убила ребенка Ричарда, сына Ричарда, и себя вместе с ним!

Теперь она понимала, как должен был мучиться ее любимый и почему он не хотел ей ничего рассказывать. Он не хотел, чтобы она знала о самоубийстве Алисии. Он хотел сам нести свой крест, не деля его ни с кем, потому что он любит ее.

Джоанна смотрела на догорающие угли. Она слышала, как Ричард проводил Мэг до двери и обещал, что о ней позаботятся. Потом он подошел к Джоанне и стал рядом.

– Вы жалеете, что узнали?

Прошло много времени, прежде чем Джоанна отрицательно покачала головой.

– Все, что она сказала, ужасно, и мне горько думать, но всегда лучше знать правду. Мне очень горько, что она причинила тебе боль. Но, может быть, Церковь не все знает... и самоубийцы, помучившись, все-таки попадают в рай? Я знаю только одно. Я люблю тебя. Отныне и навсегда.

– Джоанна, – проговорил он, лаская ее голосом. – Я не могу ждать, пока ты станешь моей... Я так горжусь тобой. Милая моя, ты сильная и храбрая женщина, хотя на вид такая маленькая и хрупкая.

Он обнял ее, и она, обхватив руками его шею, протянула ему губы.

– Прелестная мучительница, – прошептал ей Ричард, с трудом переводя дыхание. – Скажи, ведь мы не расстанемся сегодня? Джоанна, я хочу тебя!

– Тогда пойдем в мою комнату, она как раз рядом с твоей, – тихо ответила ему Джоанна и, закрыв глаза, поцеловала его еще раз.

Они любили друг друга, и после разлуки радовались поцелуям и ласкам, как никогда раньше. «И так будет всегда, – подумала Джоанна, – потому что теперь между нами нет никаких тайн».

Джоанна проснулась с первыми лучами солнца. Она лежала спиной к нему, прижимаясь к его груди и животу и чувствуя у себя на груди его руку, а на шее теплое дыхание.

Стоило ей пошевелиться, как Ричард тоже проснулся и чуть крепче сжал ей грудь.

Не поддаваясь сладостным ощущениям, Джоанна сказала:

– Любимый, пора вставать. Скоро придут слуги, и мне надо к барону.

– Еще рано, – сонно пробормотал Ричард, опуская руку ниже. Она почувствовала, что еще немного и ей не уйти от него.

– Нет, лучше вечером, – сказала она, борясь с собственной слабеющей плотью.

– Еще раз вечером, любимая, – пообещал он. – А теперь лежи тихо и не мешай мне.

Не меняя позы, они соединились, и вскоре уже она, не помня себя от счастья, стонала и шептала его имя.

Когда они одевались в сером утреннем свете, Джоанна наконец сообразила, что мучило ее во сне.

– Ричард, а как будет с бароном? Мне надо ему сказать, что ты в замке?

Ричард задумался.

– Мне бы хотелось положить конец всякой лжи между нами. А потом, милая Джоанна, если ты ему не скажешь, скажет кто-нибудь другой. Слишком многие тут меня помнят...

– Ладно... А мне сказать ему, кто ты мне? Мне хотелось отвлечь его от мрачных мыслей, и я сказала ему, что влюблена, правда, не сказала в кого. Может быть, он понял... Мне показалось, что он изменился. Помягчел, что ли. Он даже одобрил меня, когда я намекнула, что хочу разорвать помолвку и выйти замуж по любви. И все-таки я боюсь ему повредить... Я не вынесу, если ему станет хуже, ведь это я виновата...

Ричарду стало весело. 3начит, барону она сказала, а ему как бы и забыла. Но он быстро опять посерьезнел.