Патриция Грассо - Выгодный жених

Положив руки на розовый куст, Белл зашевелила губами в беззвучной молитве:

– Чахлый мой розовый куст. Мое прикосновение исцеляет, и твоя болезнь отступает. Выздоравливай, выздоравливай, выздоравливай. – Она помахала перед кустом «Книгой общей молитвы». – Так записано. И так будет.

Перекрестившись, она уложила в корзинку свои принадлежности и встала.

– Позаботьтесь, чтобы куст получал достаточно влаги в эту сухую погоду.

Белл взяла за руку Бесс, и они пошли обратно через дом к выходу. Когда дворецкий открыл перед ними дверь, на пороге стояла Синтия Кларк.

Белл встретила ее взгляд, но ничего не сказала. Она отступила в сторону, чтобы не мешать блондинке войти в дом, после чего они с Бесс спустились по ступенькам и направились к фаэтону.

– Два розовых куста и двое из «белокурой троицы», – сообщила Белл сестре. – Случайное совпадение кажется мне маловероятным.

– Может, плюнем на последний запрос? – спросила Блейз.

– Нет, – сказала Белл. – Возможно, кому-то действительно нужна моя помощь. И потом, Дейвис-стрит по пути к Гросвенор-сквер.

Фаэтон влился в общий поток на Оксфорд-стрит.

– Разве Дейвис-стрит не около Беркли-сквер? – спросила Блейз.

– Да.

– И ты хочешь сделать там остановку?

– Хочу.

Они подъехали к резиденции Бенчли.

– Бесс, оставайся здесь, – сказала Белл.

– Я хочу с тобой.

– Ну хорошо. – Белл помогла девочке выйти из фаэтона, и они направилась к парадной лестнице. Дворецкий Бенчли повел их в сад.

– Вам нужна моя помощь? – спросила Белл садовника.

Мужчина замешкался.

– Леди Бенчли убеждена, что этот розовый куст чахнет.

Белл обошла куст и сказала:

– Рада вам сообщить, что растение абсолютно здорово и наслаждается жизнью.

Она взяла за руку падчерицу.

– Пойдем, Бесс.

Они вдвоем направились к дому.

Чувствуя, что за ней опять наблюдают, Белл взглянула на окна. Со второго этажа на нее смотрели Лавиния Смит и Глориана Бенчли.

По возвращении к фаэтону Белл сказала сестре:

– Полагаю, первая ссора нам с мужем гарантирована.

– Разве ты была в доме Бенчли?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты можешь солгать, – объяснила Блейз, поворачивая фаэтон на Оксфорд-роуд.

– Лгать отвратительно, – произнесла Бесс.

– Тогда скажи: «Я не помню», – посоветовала ей Блейз. Белл кивнула в знак солидарности с сестрой:

– Сказать «не помню» – это полуправда, но не ложь.

Бесс засмеялась.

– Мы не хотим, чтобы твой папа знал, где мы были сегодня, – промолвила Белл. – Если твой папа спросит, что мы ему скажем?

– Я не помню!

Блейз подъехала к особняку на Гросвенор-сквер. Михаил, только что высадившийся из кареты, увидел их и подождал, пока остановится фаэтон.

– Я оставлю это здесь, – прошептала Белл, откладывая свою корзинку. – Пожалуйста, верни мне ее завтра.

– Непременно.

Белл улыбнулась, когда муж подошел помочь ей покинуть фаэтон, а затем взял на руки свою дочь.

– Ты хорошо провела день, Бесс? – спросил Михаил.

– Да, папа.

– Блейз возила вас с мамой Белл на прогулку?

– Да, папа.

– Куда вы ездили?

– Не помню, – сказала девочка, подмигнув Белл. – Мама Белл тоже не помнит.

Озадаченный ответом дочери, Михаил удивленно взглянул на жену. Белл улыбнулась:

– Сестра доставила нам огромное удовольствие, покатав нас на своем фаэтоне.

Он женился на совершенной женщине.

Михаил стоял в своем кабинете у окна, выходившего в сад. Он пытался сосредоточиться на работе с документами, но дочь своим звонким смехом вытащила его из-за письменного стола.

У Белл Фламбо было все, что он хотел видеть в жене и матери своих детей. Любящая и воспитанная, она сделает их семейную жизнь счастливой.

Братья Казановы были от рождения наделены огромным состоянием и высоким титулом, но этого мало для счастья. Отец упрятал их мать в приют для умалишенных. И она оставалась там, пока ее оттуда не вызволил Рудольф. Он вывез мать в Англию, где она обрела покой и надежную защиту в его поместье, в Сарк-Айленд. Для ее смятенного ума Белл будет целебным бальзамом. Михаил был уверен, что его мать полюбит ее.

Князь Федор Казанов был не только плохим мужем, но и плохим отцом. Он любил только Владимира, его наследника, а на Михаила и его братьев не обращал никакого внимания.

Поэтому они вчетвером – он сам, Рудольф, Виктор и Степан – сорганизовались и создали свою собственную семью. Они включили в нее также их осиротевшую кузину Эмбер, впоследствии вышедшую замуж за графа Страт-форда.

Михаил желал для своей дочери, равно как и для других детей, которые у него появятся, лучшей жизни. Поэтому он никогда не рассматривал вопрос о женитьбе на Лавинии или любой другой из пустоголовых светских мисс. О Боже, сейчас он, пожалуй, не женился бы даже на своей первой жене, ныне покойной.

Женщины – странные существа. До замужества ведут себя в определенной, заданной манере, но возвращаются к своей исходной сущности, как только наденут обручальное кольцо.

Белл оказалась исключением.

Его размышления прервал стук в дверь.

– Войдите.

В кабинет вошел Бумер.

– Здесь курьер леди Смит, он ждет вашего ответа, – сказал дворецкий, передавая князю запечатанное послание.

Михаил прочел его и перевел взгляд на дворецкого.

– Будь вы на моем месте, пустили бы Пруденс Смит в свой дом? – спросил Михаил.

– Я могу говорить откровенно?

– Пожалуйста.

– Леди Смит – бабушка княжны Элизабет, – ответил Бумер, – но я не оставлял бы эту женщину наедине с княгиней Белл.

– Я ценю вашу мудрость. Передайте курьеру, что мой ответ «да».

Как только дворецкий ушел, Михаил вернулся к письменному столу и сосредоточился на документах. Однако вскоре мысли его снова вернулись к бывшей родне.

Бумер прав, подумал Михаил. Нельзя держать дочь в отдалении от Смитов. Но ему не хотелось до конца жизни оберегать от их злобы дочь и жену.

Но пока он не знал, как решить эту проблему. Быть может, ситуация изменится, как только Лавиния выйдет замуж.

Через час Бумер снова постучал в дверь и объявил:

– Леди Пруденс и леди Лавиния прибыли.

– Формальности здесь ни к чему, – сказала Пруденс, и обе женщины стремительно прошли мимо дворецкого.

– Приведите Бесс, – попросил его Михаил.

– Подождите минуту, – сказала Пруденс, останавливая дворецкого. – Нам нужно несколько минут поговорить наедине.

Михаил наклонил голову.

– Приведете Бесс через пять минут, – сказал он Бумеру.

Он указал Пруденс и Лавинии на диван у камина, а сам сел в кресло рядом.

– Так что вы хотите обсудить? – спросил Михаил с вежливой улыбкой.

– Вчера Лавиния оказалась свидетельницей некоего весьма тревожного события, – ответила Пруденс, – и обратила на это мое внимание.