Джо Гудмэн - Бархатная ночь

— Хм… Еще повезло, что с вами ехала мачеха, в противном случае вы бы лежали у ручья до вечера. Вы свалились с седла, леди Кенна, потому что подпруга прогнила насквозь. Я бы это увидел еще в конюшне.

— Не сомневаюсь, но я не могла просить тебя оседлать мою лошадь, когда ты лежал с приступом колик.

— Кстати, об этих коликах, — угрюмо продолжил Адаме. — У меня никогда их не было — ни до, ни после того случая.

Кенна нахмурилась и придержала нетерпеливо перебиравшую ногами кобылу.

— Что ты хочешь этим сказать, Адамс?

Адамс отвернулся, смутившись под пристальным взглядом хозяйки:

— Не обращайте на меня внимания, леди Кенна. Я просто старик, который вбил себе в голову невесть что. — Грум похлопал Пирамиду по крупу и крикнул вслед Кенне, чтобы та была поосторожнее. Когда Кенна скрылась из виду, он сел на охапку сена и начал ковырять соломинкой в зубах.

Видит Бог, если Николас узнает об этом разговоре, ему, Дональду Адамсу, придется искать себе другое место, а это была не слишком радостная перспектива. И все же сегодня он чуть не проговорился. Проклятие! Как только Адамс обнаружил, что подпруга была перерезана, он сразу же отнес ее Николасу. Тот уволил конюха, который седлал кобылу Кенны в то утро, и взял с Адамса клятву что старик ничего не расскажет ей. Леди Кенна никогда не поймет того, что кто-то сознательно хотел покалечить ее. Зная о нервном возбуждении хозяйки — ее ночные кошмары не раз обсуждались слугами, — Адамс согласился. И все же это обещание немного беспокоило его. Разве леди Кенна не имеет права знать, что ее падение стало результатом чьей-то злой воли?

Кенна скакала легкой рысью, а когда конюшни остались далеко позади, перевела кобылу в галоп и, легко преодолев каменную ограду Даннелли, направила Пирамиду через ручей в лес. Ее движение было почти беззвучным, так как топот копыт приглушал выпавший за ночь снег. Кенна словно вдыхала тишину зимнего леса вместе с прохладным чистым воздухом, который успокаивал ее вконец расстроенные нервы. Разговор с Дональдом Адамсом затерялся в дальнем уголке ее памяти.

И когда Кенна уже решила, что ничто не испортит ей прелести утра, она услышала громкий щелчок и пронзительный визг раненого животного. Направив Пирамиду на звук, она вскоре обнаружила на тропинке капкан, в который попала лисица. Первой мыслью Кенны было спасти животное, и она, соскочив с лошади, схватилась за лежащий на земле толстый сук, намереваясь приоткрыть стальные челюсти капкана. Это оказалось трудной задачей. Перепуганная до смерти лисица дважды вонзала свои острые зубы в ее бархатный костюм для верховой езды.

— Ты мне мешаешь, — проговорила Кенна, чувствуя, как от боли на глаза наворачиваются слезы. — Постой спокойно, я сразу вытащу тебя.

— Что, черт побери, ты здесь делаешь?

Подпрыгнув от неожиданности, Кенна выронила палку и осела на землю. Она вскрикнула, когда лиса в очередной раз ухватилась зубами за ее ногу. Уворачиваясь от разъяренного животного, Кенна поспешно отодвинулась, в чем ей помогла пара чьих-то сильных рук. Вернувшись в вертикальное положение, Кенна резко выпрямилась — и оказалась лицом к лицу с Рисом Каннингом.

Внезапно Кенна подумала, что Рис Каннинг — один из тех немногих мужчин, на которых ей приходится смотреть снизу вверх.

— Мне кажется, мои действия говорят сами за себя. Буду признательна, если ты или поможешь, или уйдешь. — Кенна подобрала свое орудие, но Рис быстро отнял палку. Кенна отшатнулась, и на лице Риса мелькнуло выражение боли.

— Я помогу. Отойди, чтобы тебя снова не укусили.

Сделав несколько шагов в сторону, Кенна ждала, пока Рис разожмет капкан. Восхищенная быстрыми и ловкими движениями его рук, Кенна смотрела на него не отрываясь, но, как только лисица была вызволена, поспешно отвела глаза в сторону. Ей не хотелось, чтобы Рис догадался о ее мыслях: что чувствует женщина, когда руки такого мужчины ласкают ее тело. Кенне даже плохо стало от таких неподобающих мыслей.

— Спасибо, — резко сказала она и покраснела от своей грубости.

Поднявшись на ноги, Рис отряхнул снег с колен.

— Не за что. Думаю, она поправится. — Он махнул рукой в сторону убегающей лисы: — Ей повезло, что лапа не сломана и что ты случайно оказалась рядом.

— Да уж, это точно. — Кенна хотела, чтобы Рис побыстрее ушел, и не собиралась поддерживать разговор.

Она умрет, но не признает, что лисица должна благодарить Риса за свое спасение.

— Она не поранила тебя?

— Простые царапины. Ничего страшного. — По ее ноге текла струйка крови, но Кенна не собиралась поднимать юбки перед Рисом Каннингом. Она займется своими ранами дома. Кенна взглянула на огромного вороного жеребца, пританцовывающего рядом с Пирамидой: — Бил-зубаб хочет побыстрее отправиться в путь.

Рис расхохотался:

— Его зовут Хиггинс, как ты прекрасно знаешь.

— Какое жалкое имя для животного, похожего на самого сатану.

— Не буду спорить. — Рис, усмехнувшись, пожал плечами.

Кенна подумала, что ей вовек не набраться храбрости, чтобы попросить Риса больше не улыбаться в ее присутствии. Она не вынесет, если он догадается, как ее смущает его улыбка.

— Разве ты не заедешь к нам? — Спросила Кенна, старательно притаптывая снег мыском одного сапожка.

— Разумеется.

Она не позволит ему и дальше смущать себя!

— Я собираюсь продолжить свою прогулку. Ник и Викторина наверняка ждут тебя. — Кенна отвернулась.

«Черт побери, она снова укрылась в своей раковине», — подумал Рис. На какое-то мгновение ему показалось, что Кенна начнет спорить с ним. Утро было достаточно холодным и без ее ледяных взглядов. Он последовал за ней, отметив напряженный разворот плеч, и помог забраться на Пирамиду.

— Я послал слугу с багажом вперед и решил присоединиться к тебе, так как знал, что ты обычно катаешься верхом в это время.

Вот, значит, как он нашел ее — она стала вести себя слишком предсказуемо. Почему-то эта мысль причинила боль.

— Очень мило с твоей стороны.

Рис понимал — это лучшее, что он может услышать. Он должен радоваться, что она не отказала ему, как это было раньше. Впрочем, не стоит обольщаться. Кенна просто демонстрирует ему, что согласна какое-то время терпеть его присутствие, и эта мысль уничтожила всю радость встречи.

Несколько раз его взгляд падал на Кенну. Она стала красавицей — факт, который удивил ее брата, но не Риса. Кенна была по-прежнему равнодушна к своей внешности и не осознавала тех изменений, что превратили ее из угловатой девчонки в прекрасную женщину. Рису недоставало яркого пламени ее волос, которые были теперь золотистыми, но этот цвет больше подходил тому холодному спокойствию, что стало присуще ей после смерти отца.