Джо Гудмэн - Сладостный огонь

— А вот и она! — воскликнул Сэмюел. — Скажите, Натан, разве она не хороша?

Больше всего Лидии хотелось повернуться и убежать. Но она заставила себя улыбнуться, делая вид, что верит всему, что сказал Сэмюел и что собирался сказать гость.

— Я думал, что ваш цвет — синий, — сказал Натан, умышленно напоминая о вчерашнем вечере, — но я ошибся. Вам очень идет цвет слоновой кости.

Его комплимент и напоминание о событиях прошлой ночи заставили девушку покраснеть. Она немедленно разозлилась на себя за то, что принимает всерьез все, что он говорит.

Вечер выдался ясный и прохладный. Солнце уже давно опустилось за горизонт, но еще не стемнело. Натан набросил на плечи Лидии короткую атласную накидку с капюшоном. Бисер отделки холодил кончики пальцев, и его руки задержались на ее плечах несколько дольше, чем нужно. Он заметил это только тогда, когда Лидия вопросительно взглянула на него через плечо. Он торопливо опустил руки и, попрощавшись с Сэмюелем, повел девушку к ожидавшему экипажу. Кучер в ливрее лихо отсалютовал им кнутом.

Как только они остались одни и карета тронулась, Лидия заметила, что у Натана изменилось настроение.

— Если вы предпочитаете не ходить в ресторан, мы могли бы попросить кучера остановиться, пока экипаж не съехал с холма, — сказала она.

Натан ответил не сразу. Он внимательно всмотрелся в лицо Лидии. «Не похоже, что она чем-то встревожена. Стало быть, она не знает». Натан сунул руку в жилетный карман, достал какую-то бумажку.

Это была вырезка из газеты. Она взяла ее в руки.

— Но я не могу прочесть, здесь слишком мало света.

— Это заметка из «Полицейской газеты». Прошлой ночью была убита проститутка.

— Почему вы мне это показываете?

— Ее звали Вирджиния Флинт. — Натан внимательно следил за выражением лица Лидии: недоумение сменилось пониманием, глаза округлились.

— Джинни, — выдохнула она.

— Да, Джинни.

— Но каким образом? Когда?

Натан развел руками и откинулся на спинку сиденья.

— Это, видимо, произошло после того, как я оставил ее с Шарлоттой и ребенком, и до того, как я вернулся, чтобы отдать ей платье.

— Она уже была мертва? Вы ее видели?

— Полагаю, что я первым обнаружил труп. — Он вспомнил, что кровь тогда еще не засохла, а тело было еще теплым. Он не сообщил Лидии этих подробностей, но понял, что воображение позволило ей дополнить картину.

У Лидии дрожали руки. Джинни мертва. Убита. Кому она могла помешать?

— Вы позвали людей? Сообщили в полицию?

— Нет.

— Нет? Не понимаю.

— Я и не ожидал, что вы поймете.

Как ей объяснить, что, увидев перерезанные запястья жертвы, он сразу понял, что это не самоубийство. Ему вспомнилась совсем другая женщина в совсем другом месте много лет назад. На сей раз он проявил гораздо меньшее присутствие духа, чем в четырнадцать лет. Правда, теперь ему было что терять, и его действия руководствовались этим соображением гораздо больше, чем здравым смыслом. Когда он вошел в бордель, в вестибюле заведения Айды Бейли не было ни души. Учитывая поздний час, он этому не удивился. Очевидно, даже проститутки спят по ночам, и он отказался от мысли утешиться в объятиях одной из них. Он поднялся в комнату Джинни, чтобы возвратить платье. Осторожно постучался и, не получив ответа, решил, что она, наверное, находится у тела Шарлотты. Тихо открыв дверь, Натан вошел в комнату… и увидел ее.

Она была мертва. Он понял это сразу. Ничего другого нельзя было предположить, потому что было слишком много крови. Глубокие порезы на запястьях были смертельны, однако Натан все-таки попробовал нащупать пульс и лишь потом поддался панике.

На лестнице — то ли наверху, то ли внизу — послышались голоса. Дверь в комнату Джинни была закрыта неплотно, и в любое мгновение кто-нибудь мог войти. Бросив платье, Натан открыл окно и не раздумывая второй раз за эту ночь выпрыгнул из окна. Он рисковал сломать себе шею или по меньшей мере повредить руку или ногу, но кусты, разросшиеся под окном, смягчили удар. Он отделался несколькими царапинами.

— Кроме вас, никто не знает, что я был там, — сказал он. — Пока. Вы, наверное, понимаете, почему я не хочу, чтобы мое имя упоминалось в связи с убийством? Это плохо отразилось бы на моей репутации в деловых кругах.

— Для вас так важна ваша репутация?

— Как и ваша для вас. Если вы кому-нибудь скажете, что я был там, то мне придется рассказывать обо всех наших приключениях в ту ночь.

Лидия побледнела.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Но Аида может проболтаться.

— Аиде Бейли нужно защитить свое дело и свою репутацию. Она ничего не скажет ни о своих клиентах, ни о тех, кто побывал у нее в заведении прошлой ночью, включая нас с вами. Вы сами видели, с каким равнодушием она отнеслась к смерти Шарлотты. Думаю, что к убийству Джинни она отнесется так же.

— Зачем вы вообще сказали мне, что возвращались туда? — спросила она. — Я попросила вас избавиться от платья, а не возвращать его. И я бы никогда не узнала, что вы там побывали.

— Узнали бы. Прежде чем уйти, я бросил платье на кровать Джинни. Репортер газеты упомянул о платье при описании сцены убийства, но не понял, как оно туда попало. Платье опознают как принадлежащее Джинни, но только вы и я знаем, почему оно мокрое и грязное. Увидев заметку в газете, я понял, что вы тоже можете ее прочесть. Я представлял себе, к какому выводу вы можете прийти. Уверяю вас, я не убивал Джинни Флинт.

У Лидии пересохло во рту, и она судорожно глотнула воздух. Ей хотелось, чтобы было темнее и она не видела на таком близком расстоянии холодные серебристо-серые глаза Натана, которые смотрели на нее так, словно она была загнанной в угол добычей хищника.

— Разумеется, не убивали, — наконец вымолвила она.

Однако по тону ее голоса не чувствовалось, что она уверена в его неспособности сделать это.

«Клифф-Хаус» был построен лет шесть назад у западной оконечности парка «Золотые ворота». Ресторан, из окон которого открывался вид на океанские просторы и белый песчаный пляж, пользовался большой популярностью у знатных граждан Сан-Франциско. Даже дорога, ведущая к «Клифф-Хаусу», считалась модным местом прогулок. Элегантные экипажи поднимались по дороге к ресторану и, развернувшись, спускались назад в город. Мода предписывала, чтобы за экипажем следовал далматинский дог, что превращало прогулку в настоящую процессию. Для тех, кто предпочитал насладиться быстрой верховой ездой, параллельно Пойнт-Лобос была проложена специальная дорога длиной в милю с четвертью.

Натана и Лидию усадили в уголке зала. Она была спокойна и держалась несколько отчужденно. Пока у них не приняли заказ, они почти не разговаривали, а если и разговаривали, то всего лишь о достоинствах ростбифа по сравнению с барашком.