Джо Гудмэн - Сладостный огонь

Лидия почувствовала, как вдруг у нее онемели конечности, удары сердца стали медленнее и глуше, даже слез на глазах не было. Казалось, что она не сможет двигаться, да ей и не хотелось.

— Ты всегда использовал Натана, чтобы получить то, что хочешь. Даже тогда, когда вы были мальчишками.

— Он рассказывал тебе, как мы сюда попали? — Бриг хохотнул и покачал головой, вспоминая. — Бедняга Нат. В то время он не был таким умным. Он никогда бы не согласился пойти на то дело, если бы я не заставил.

— Значит, это ты убил ту женщину в Лондоне?

— Одной проституткой больше, одной меньше — какое это имеет значение? Никто не оплакивал мою мать, когда она совершила самоубийство, в том числе и я. Я остался один в возрасте восьми лет. Знаешь, это я ее обнаружил. На запястьях у нее были веревки. Только став значительно старше, я понял, что последний любовник привязал ее к кровати, прежде чем использовать. А она не потрудилась снять веревки, прежде чем вскрыть себе вены.

Лидия вздрогнула, подумав о странном способе, который выбрал Бриг, чтобы почтить память своей матери.

— Ты позволил Натану взять на себя вину за то, что сделал сам?

— Не только. Я позаботился о том, чтобы его арестовали. Я подложил в его башмак улику, доказывавшую, что он побывал в доме той проститутки в ночь ее смерти. По правде говоря, я не собирался убивать ее. Она наткнулась на меня, когда я бродил возле ее дома. Она подумала, что я нищий, и пригласила войти в дом. Но мне не нужна была ее жалость.

— И поэтому ты ее убил.

На мгновение в глазах Брига мелькнуло нечто похожее на страх.

— Так уж получилось. Я набил руку. Никто так и не догадался, что самоубийства были на самом деле убийствами.

— Натан это знал.

— Но он не мог об этом сказать. Кто бы ему поверил? С его-то прошлым? — Мур снова поднял конверт. — Кое-что тебе лучше услышать от меня, Лидия. Сэмюел пишет об этом, но я хочу, чтобы ты услышала от меня. Твоя мать покончила жизнь самоубийством.

Онемение, охватившее Лидию, наконец добралось до мозга. Она потеряла сознание.

Ирландец взмок от пота, пока взбирался на инвалидное кресло. Объехав стол, он поискал брошенный Бригом револьвер и обнаружил его в кресле. Он взял его в руки и убедился, что он все еще заряжен. Вытерев вспотевший лоб, Маркус, тяжело дыша, подкатил к лестнице. Остановившись возле первой ступени, он взглянул наверх. Лестница казалась ему непреодолимым препятствием. Засунув револьвер за пояс, Ирландец ухватился за балясину лестницы и поднял себя с кресла. Цепляясь за перила и опираясь локтями на ступени, он начал подниматься, волоча за собой беспомощные ноги.

Лидия была без сознания всего несколько минут, но Бригем за это время успел привязать ее запястья к изголовью кровати. Она попыталась было сопротивляться, но в результате узлы на шарфах затянулись еще туже. Она заметила, что пистолет лежит на ночном столике, но о том, чтобы достать его, теперь нечего было и думать.

— Я знал, что эта новость ошеломит тебя, — сказал Бриг. Лидия попыталась сесть, но не смогла.

— Ты убил ее.

— Сэмюел пишет, что это было самоубийство. Возможно, она не вынесла разлуки со мной. Ты, наверное, догадалась, что мы с Мэдлин были любовниками? Очевидно, она покончила с собой вскоре после моего отъезда. Мне искренне жаль ее.

На глазах Лидии выступили слезы, руки сжались в кулаки.

— Тебе, наверное, жаль, что ты не убила меня в «Серебряной леди», — сказал Бриг. — Это вполне понятно. Не знаю, что мне с тобой делать, хотя обычно быстро принимаю решения. Я убил бы тебя сейчас, если бы был уверен, что это сойдет мне с рук, — сказал он. — Но здесь на сотни миль вокруг каждая собака знает о Бешеном Ирландце, об условиях пари и о его проклятом завещании. Если я не женюсь на тебе, то не получу ничего.

У Лидии пересохло во рту, иначе бы она плюнула ему в физиономию.

— Не забудь, что жизнь Ирландца поставлена на карту. Ты не могла спасти ни свою мать, ни Натана, но жизнь Ирландца еще можешь. Видишь ли, мне нечего терять. Если ты не выйдешь за меня замуж, я не смогу получить Баллабурн. А если так, то мне все равно, умрет Ирландец сейчас от новой раны или немного позднее — от старой. Однако тебе, я думаю, это не безразлично…

Ирландец дополз до открытой двери и вытащил револьвер. Он тяжело дышал, сердце его гулко билось.

— Мне безразлично, — произнес он. — Развяжи мою дочь. — Он лежал на полу с револьвером в руках.

— Осторожнее, у него на столике пистолет, — крикнула Лидия. — Не позволяй ему…

Бриг потянулся к столу, и Ирландец выстрелил. Пистолет отлетел на несколько футов в сторону. Прикрываясь столом, Бриг попытался добраться до него. Пуля вошла в стену прямо над его головой. Пальцы Лидии лихорадочно работали, пытаясь освободить запястья от узлов. Бриг ответил на выстрел Ирландца. Пуля попала ему в плечо, и он откинулся на спину и затих. Мур осторожно встал и медленно при близился к Ирландцу, держа пистолет перед собой.

Лидии уже удалось высвободить одну руку. Она заметила, что Маркус неожиданно мигнул. Бригем увидел это и взвел курок. Свободной рукой она метнула в голову Мура подушку и громко вскрикнула, чтобы отвлечь его внимание. Бриг выстрелил, но пуля ушла куда-то в сторону. Это дало Ирландцу время сосредоточиться. Преодолевая мучительную боль, он несколько раз подряд нажал на спусковой крючок, всадив в грудь Бригему три пули.

Бригем покачнулся и рухнул у изножья кровати, умерев раньше, чем его тело коснулось пола.

Лидия, вскочив с кровати, бросилась к отцу и опустилась рядом с ним на колени. Оторвав полосу от своей юбки, она перевязала его раненое плечо.

— Чертовски больно, — слабым голосом пожаловался Маркус, пытаясь изобразить улыбку. — Мог бы прострелить мне ногу. Я бы вообще не почувствовал боли.

— Тс-с! Не разговаривай. Я должна позвать кого-нибудь на помощь. — По щекам Лидии катились слезы и падали на землисто-бледное лицо Ирландца. Рана на его плече продолжала кровоточить, и она не могла остановить кровотечение.

— Никто мне не поможет, — сказал он. Его кобальтово-синие глаза были печальны. — Я о многом сожалею, дочь моя, но только не о том, что захотел познакомиться с тобой. Разве можно сожалеть об этом?

Лидия приподняла голову отца и положила к себе на колени. Она гладила пальцами его седые волосы.

— Я горжусь тем, что я твоя дочь… — сказала она и, помедлив, добавила: — … отец.

— Спасибо тебе за это, — прошептал он. Слеза Лидии капнула ему на щеку. Он улыбнулся, потому что понял, что прощен. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала она, надеясь, что он успеет услышать ее, потому что боль уже покинула глаза Ирландца.

Лидия тихо заплакала по родному человеку.

Некоторое время спустя во дворе послышался шум, в доме захлопали двери, кто-то быстро взбежал по лестнице. Сзади ее обняли руки — такие сильные, такие знакомые. Они удушливо пахли дымом. Она не стала спрашивать, каким чудом они здесь появились и обняли ее. Она приняла это как должное и, попав в их надежное кольцо, прислонилась к груди Натана.