Кристин Ханна - Если веришь

Она повернулась и в первый раз, после того как они пришли в комнату, посмотрела на него. Он не понимает. Никто не понимает. Она прижала к груди холодные руки.

– Ты думаешь, поможет? – Она не скрывала своей горечи. – Если с ним попрощаться?

– Больше тебе ничего не остается.

– О Господи! – Ей стало страшно. – Неужели мне придется попрощаться и с Рассом. – Ком в горле мешал ей говорить. По лицу текли слезы. – Я не могу.

– Я не знаю, что сказать тебе, Мария. – Он нежно погладил ее по волосам.

Ее по-прежнему сковывали холод и страх.

– Никто ничего не может сказать.

– Верно, – только и ответил он, но так, что она поняла: он тоже когда-то пережил смерть любимого человека. Он обнял ее и прижал к себе.

– Я здесь.

«Только сейчас».

Мария услышала эти слова так же явственно, как будто произнесла их вслух.

Пока он с ней. Но скоро он уйдет. Уйдет Расе, уйдет Джейк, и она останется одна. Совершенно одна.

Ей хотелось заплакать, но глаза оставались сухими.

Бешеный Пес стоял в открытых дверях спальни. В комнате ярко горели лампы. Мария зажгла их все, содрав с окон занавески. Но теплое золото света не могло ни прогнать холод смерти, ни согреть холодные ввалившиеся щеки человека, неподвижно лежавшего на огромной кровати.

Грусть так сдавила грудь Бешеного Пса, что ему стало больно дышать. Слезы стояли в глазах, превращая освещенную солнцем комнату в расплывчатое пятно. Когда слезы высохли, он увидел нечто, от чего у него защемило сердце.

Мария сидела на банкетке у самой кровати, немного подавшись вперед. В одной руке она держала худую, в синих прожилках вен, руку отца, в другой – томик стихов. Тихим размеренным голосом она читала.

« Моя прошлая жизнь мне уже не принадлежит.

Годы промчались , как мимолетные мечты ,

оставшиеся только в моей памяти...»

Она опустила книгу на колени, и ее голова поникла.

Вид Марии, такой печальной и потерянной, вызвал в сердце Бешеного Пса какие-то давно забытые воспоминания и образы. Он понял, что видит ее в редкие для нее минуты слабости. За прошедшие два дня он часто за ней наблюдал, стоя молча, как сейчас, на пороге спальни. Господи, если бы только он мог что-нибудь для нее сделать!

Но она не позволяла ему помочь. Она просто сидела у кровати, не выпуская руку отца и читая стихи. Иногда она переставала читать и просто разговаривала с ним. Но не о чем-то важном, не о своем страхе, одиночестве или отчаянии, а о погоде, о ферме, о приближающейся зиме.

В редкие моменты, когда она откладывала книгу, она позволяла себе опустить голову – как сейчас.

Мария не отходила от постели уже несколько дней. Она ничего не ела, почти не спала, сидела совершенно неподвижно. Ее горе, словно тяжелый серый саван, давило ей на плечи. Ее дух был сломлен.

Бешеный Пес ни разу не слышал, чтобы она молилась.

Глядя на Марию сейчас, он заметил, как на нее повлияло долгое бдение у постели отца. Она осунулась и похудела. Кожа потеряла свой золотистый блеск. Здоровый румянец уступил место пепельно-серому оттенку. Взгляд блестевших от полноты жизни глаз потускнел.

Он даже не предполагал, что ее печаль может так его расстроить. Невероятно, но он ощущал ее боль как свою собственную. Ему вдруг захотелось подойти и крепко ее обнять.

Но она не позволит ему утешать ее. Он вздохнул и постучался.

– Мария, я принес тебе поесть.

– Я не голодна, – ответила она, не поднимая головы. Ее голос казался таким же безжизненным, как ее спутанные волосы, разметавшиеся по плечам и спине.

– Тебе надо хотя бы немного поесть, – настаивал он, зная, что битва все равно будет проиграна.

Она положила книгу рядом с собой и потянулась за миской с водой. Погрузив руки в теплую воду, она вынула губку, отжала ее и начала осторожно прикладывать ее ко рту отца.

На Бешеного Пса она не обращала никакого внимания.

Испытывая страшное разочарование, он стал изучать ее опущенное лицо. Он видел, как дрожит ее нижняя губа, когда она смотрит на отца, как трясутся руки, когда она нежно обмывает его лицо.

Ее жалкие попытки казаться сильной разрывали ему сердце. Он понимал, что она чувствует, знал, как трудно казаться сильным, когда ни на что не хватает духу. Он сидел когда-то на такой же банкетке, беспомощный и одинокий, глядя, как угасает и умирает его мать.

Он хотел сказать Марии, что он все понимает, что она не одинока. Но она не хотела его слушать, даже смотреть на него не хотела.

Он знал почему. Знал и понимал. Когда боль так сильна, а защитные силы слабы, доброта – любая – почти невыносима. Ее пугало то, что кто-нибудь будет сейчас к ней добр, боялась того, что если она сдастся хотя бы на секунду, она рухнет в такую бездну печали, из которой никогда не выберется.

Бешеный Пес потер переносицу. Должен же он найти что-то, чем он может помочь. Что-нибудь...

– Боже мой!

– В чем дело?

– Он пошевелился.

Бешеный Пес тут же оказался около нее. Она стала обеими руками жать руку Расса.

– Расе? Расе?

Расе застонал. Послышался тихий шелестящий звук. Его ресницы дрогнули.

– Я здесь, Расе. Мы оба здесь – Мария и Бешеный Пес.

Старик снова застонал, провел языком по губам. Невероятно, но он начал медленно открывать глаза.

– Мария? – Голос лишь отдаленно напоминал голос Расса.

– Я здесь, Расе. Я здесь. – Она сжала его руку. Расе сдвинул брови, стараясь разглядеть, кто с ним рядом.

– Это ты, Бешеный Пес?

Бешеного Пса настолько захлестнули эмоции, что он не сразу ответил.

– Я, Расе.

Слабая улыбка тронула уголок рта Расса.

– Надо же...

– Расе, я хочу, чтобы ты поел... – начала Мария. Расе остановил ее слабым движением правой руки:

– Какой смысл есть?

– Расе, не надо...

– Я хочу посидеть на качелях на крыльце, – не совсем внятно заявил Расе. – Хочу в последний раз увидеть звездное небо.

– Не говори так, Расе.

Расе посмотрел на Бешеного Пса своими слезящимися старческими глазами:

– Вынесешь меня на качели?

У Бешеного Пса защипало в глазах. Расе выглядел таким старым и усталым, таким не похожим на себя. Его некогда жизнерадостная улыбка получилась кривоватой и вялой.

– Конечно.

Он поднял Расса на руки. Старик стал легче пушинки.

– Я сейчас приду, – пообещала Мария. Бешеный Пес кивнул и понес Расса вниз.

Мария появилась на крыльце через минуту с подушками и одеялами. Она быстро соорудила на качелях постель для отца и пододвинула ему под ноги скамеечку.

Бешеный Пес опустил Расса на качели.

– Сядь со мной, Мария, – попросил старик. Он тяжело дышал.

Мария села рядом, он прильнул к ней, а она обняла его за хрупкие плечи. Они полулежали-полусидели, тихо покачиваясь под скрип качелей.