Патриция Хэган - Пылающие души

Улыбка тронула ее губы: мысль о Дереке неожиданно придала ей силы. Дерек Арнхардт наверняка жив! Согласится ли он помочь ей? Он просто не сможет отказаться!

Сара робко подала голос:

– Мисс Джулия, что с вами? Вы такая странная… Джулия широко улыбнулась:

– Не волнуйся, Сара. Я сама решу, как быть дальше. Мама уже мертва, и я больше не намерена терпеть издевательства Вирджила. По крайней мере, мама умерла спокойно. Она так и не узнала, что ее муж насилует собственную падчерицу. Но в этом доме я не задержусь ни минуты – клянусь памятью мамы! – с дрожью добавила она.

– Он не отпустит вас, – покачала головой Сара, на лице которой явственно отразился страх. – Говорю вам, этот человек – сущий дьявол. Вы же видели, что стало с мистером Майлсом – он попал в виргинскую тюрьму…

– Сара, выполняй мои распоряжения и не спорь. Завтра днем мы похороним маму. Пусть Лайонел выроет могилу рядом с могилой отца, в самом солнечном уголке кладбища… – Внезапно Джулия умолкла. Усталость наполнила каждую клеточку ее тела. – А пока надо поискать какую-нибудь одежду…

– Ваша матушка заранее приготовила себе одежду для похорон, – сообщила Сара. Джулия озадаченно обернулась, и негритянка поспешила объяснить: – Детка, вас оберегали, и потому вы еще не знаете жизни, но люди обычно заранее готовят одежду, в которой им предстоит лечь в гроб. Я знаю, где прятала ее ваша мама.

Джулия прошлась по притихшему дому, заметив, что кто-то остановил все часы в минуту смерти хозяйки. Все зеркала были занавешены простынями. Обнаружив это, Джулия поморщилась: она не верила в то, что душа покойника подолгу бродит по дому и что если она увидит себя в зеркале, то это помешает ей когда-нибудь вновь возродиться к жизни. Она вздохнула. Нелепое суеверие! Но если остальным домочадцам станет легче при виде занавешенных зеркал, так тому и быть.

Вскоре Лайонел принес в спальню дверь из амбара, а Сара нагрела воды. Джулия наблюдала, как слуги переложили холодное, закоченевшее тело матери из постели на дверь, положенную на большой стол. Лайонел отправился рыть могилу, а Сара принялась обмывать труп.

– Не могу видеть ее глаза, – вдруг произнесла негритянка. – Поищите пару монет.

– Монет? – Джулия заморгала.

Сара кивнула, и Джулия открыла шкатулку, где мать хранила мелкие монеты. Сара умело закрыла веками невидящие глаза и положила поверх них монеты.

Затем Сара разыскала приготовленное платье – простое и элегантное серое одеяние с высоким воротом и длинными рукавами, лишенное каких бы то ни было украшений. Вместе с Джулией она одела покойницу. Джулия расчесала волосы матери, заплела их в косы и уложила на затылке аккуратнойкорзинкой.

В коридоре послышались шаги, и Лайонел крикнул из-за двери, что мистер Кулпеппер привез гроб.

– Мы уже готовы, – отозвалась Джулия, быстро сглотнув ком в горле. До сих пор она держала себя в руках, отгоняя скорбь единственной мыслью: надо что-нибудь делать – скоро все будет кончено.

В спальню вошел мистер Кулпеппер – высокий, тщедушный мужчина с крючковатым носом и глазами навыкате. Сцепив длинные костлявые пальцы, он заговорил глухим голосом, словно доносящимся из склепа:

– Покойница уже одета?

Джулия кивнула, отступила в сторону, и гробовщик вместе с Лайонелом внес в комнату простой деревянный гроб, в который тут же переложили тело бедной женщины.

Сара вынула из гардероба хозяйки мешочки с толчеными лепестками роз, придающими белью нежный сладковатый аромат. Мешочки уложили в гроб. Мистер Кулпеппер сложил руки покойницы на груди и подал знак Лайонелу, собираясь нести гроб вниз.

– Я велела Энни Белл убрать в гостиной, – заметила Сара, выйдя вместе с Джулией на лестницу.

Гроб поставили на стол перед задрапированным окном, по обе стороны от стола приготовили по стулу с прямыми спинками. Сара зажгла две свечи и установила их так, чтобы отблеск падал на безмятежное лицо умершей хозяйки дома.

Лайонел ушел на кладбище, Сара – на кухню, где готовился поминальный обед. Джулия решила, что пришло самое время переодеться в темное закрытое платье. Когда она пересекала холл, входная дверь открылась и на пороге появился Вирджил. Он привез священника, который поспешно пожал Джулии руку и произнес слова соболезнования.

Поблагодарив его, Джулия сообщила, что заупокойная служба состоится днем.

– Конечно, – закивал священник. – Мы оповестим соседей. Начнем в три часа пополудни, если вы не против.

Джулия перевела взгляд на высокие узкие окна. Небо уже светлело, начинался день.

– Да, я согласна. Слуги будут извещены заранее. А теперь прошу меня простить…

Вирджил выступил вперед:

– Джулия, нам надо поговорить… Джулия окинула его ледяным взглядом:

– Мне не о чем говорить с вами, Вирджил. В доме траур. Извините.

Не обращая внимания на озадаченного священника, она взбежала по лестнице на второй этаж. Больше Вирджил Оутс никогда не прикоснется к ней! Джулия дала клятву и не собиралась нарушать ее даже под страхом смерти.

К полудню круглую площадку перед особняком заполонили повозки и экипажи. Грумы бродили по лужайке, переговаривались друг с другом, а их хозяева входили в дом, чтобы выразить сочувствие родным покойницы и поприсутствовать на заупокойной службе. День выдался холодным, серое небо низко нависало над головами, моросил мелкий дождь. Джулия уже не раз пожалела о том, что не назначила службу на более раннее время: тучи сгущались, изморось грозила смениться ливнем.

В доме пахло свежеиспеченным хлебом и овощным рагу. Гости не остались в долгу и привезли с собой снедь в закрытых блюдах, и вскоре весь обеденный стол был заставлен ими. Сара с другими слугами хлопотали, принося чай, кофе и чистую посуду.

В гостиной царило уныние. Джулия мерила Вирджила презрительным взглядом всякий раз, как только входила в комнату. Он сидел рядом с гробом, умело разыгрывая роль скорбящего мужа. Джулия чуть не вскипела от возмущения, услышав, как он пробормотал, обращаясь к соседу:

– Если бы не Джулия, она давно была бы мертва. Джулия – единственный свет в моей жизни. Она так похожа на свою мать, упокой, Господи, ее душу…

Но в других комнатах настроения были иными. Мужчины беседовали о войне. Некоторые до сих пор вспоминали сражение при Фредериксберге, в ходе которого генерал северян Амброс Бернсайд шесть раз переходил в наступление на армию генерала Роберта Ли. Исходом сражения стала бессмысленная резня, и поговаривали, что Бернсайд безутешно оплакивал гибель десяти тысяч своих солдат. Ли потерял вдвое меньше.

«Проклятая война, – мысленно выругалась Джулия, пробираясь сквозь толпу гостей. – Скорее бы забыть о ней!» На западе они с Майлсом начнут новую жизнь, оставив позади горести и страдания.