Дэнис Хэмптон - Обольщение миледи

– Отойди в сторону, человек, – послышался грозный голос Джоса, достаточно громкий, чтобы проникнуть сквозь толщу древесины. – У меня к шерифу дело есть.

Элиан в растерянности повернулась к двери. Да не покинет ее Бог. Она не может встретиться с Джосом здесь.

Элиан скрипнула зубами. Ее отец не заслужил права знать, что люди Хейдона делали или о чем говорили.

– А что, если мне нечего сказать, кроме того, что сэр Джос не общается со мной, потому что я твоя дочь, а он тебя ненавидит?

– Не надейся обвести меня вокруг пальца, – выпалил Рейнер, сурово сжав челюсти и сдвинув к переносице брови. – Я знаю обо всем, что происходит в Конитропе.

В ней снова всколыхнулись чувство вины и страх. Боже, неужели он знает о том, что было на пруду и прошлой ночью? Элиан ждала удара и вскинула руки, чтобы защититься, но отец не двинулся с места. Его лицо выражало мольбу.

– Прекрати, Элиан. Я знаю, что вчера после обеда ты разговаривала с ним у себя в саду. Он, должно быть, сказал тебе что-то! – Рейнер сорвался на крик.

Элиан испытала чувство облегчения. Их с Джосом тайна не раскрыта. И не будет раскрыта. Никогда. Элиан напустила на себя равнодушный вид.

– Да, мы провели некоторое время в саду. Он явился туда без моего разрешения, и я не знала, что он там. А когда увидела, с перепугу зацепилась за свою беседку, и она обрушилась. – Элиан была счастлива, что не сказала ни слова лжи. – Можешь себе представить, в каких тонах мы с ним после этого изъяснялись. – Если отец предпочтет истолковать это по-своему, представив все иначе, чем было на самом деле, или не потребует объяснений, в этом не будет ее вины.

Как она и думала, отец предположил худшее. Он спал с лица и понурился. Во взгляде затаился страх. Стащив с головы берет, он провел рукой по волосам и уставился на стол.

– Какой же я болван! Конечно, она будет ругаться и гнать его прочь от себя, пока у него не лопнет терпение, и он не то что слышать, но даже видеть ее не захочет, – пробормотал Рейнер рассеянно, словно забыв о присутствии дочери. – Почему она не может вести себя как нормальная женщина, чтобы у мужчины возникло желание обладать ею?

Элиан пережила новое потрясение. Отец надеялся, нет, он планировал, что его враг с целью возмездия надругается над его невинной дочерью. Те крохи преданности, которые она еще питала к отцу, испарились. Вместе с преданностью исчезли и остатки уважения.

– Будь у меня любящий, заботливый отец, для которого дети не являются орудием обогащения, то и характер у меня был бы получше, – отозвалась она.

Словно очнувшись, отец резко повернулся к дочери. Лицо пошло красными пятнами. Швырнув берет на стол, он занес руку для удара и направился к ней.

Доносившийся снаружи гул голосов внезапно стих, наступила тишина. Рейнер устремил взгляд на дверь. Его рука дрогнула.

– Отойди в сторону, человек, – послышался грозный голос Джоса, достаточно громкий, чтобы проникнуть сквозь толщу древесины. – У меня к шерифу дело есть.

Элиан в растерянности повернулась к двери. Да не покинет ее Бог. Она не может встретиться с Джосом здесь.

угла , внимание ее отца целиком и полностью было приковано к неожиданному визитеру. Джос тоже не сводил глаз с шерифа.

– Проходите, сэр Джос, сделайте милость, – пригласил Рейнер, вложив в слова гораздо больше дружелюбия, чем его гость, когда обращался к сэру Гилберту, и отступил в сторону, дав визитеру возможность пройти. – Прошу без стеснения рассказать, что привело вас ко мне в этот утренний час и чем я могу вам служить.

Джос не сдвинулся с места, только упер кулаки в бока.

– Вы мне очень поможете, если сообщите, что злодеи, убившие милорда моего отца, уже сидят за решеткой.

Его глубокий голос, вырвавшись из открытых дверей, эхом отозвался в притихшем в этот миг зале. Собравшиеся только сейчас сообразили, что за рыцарь явился к шерифу.

– Мне и самому хотелось бы обрадовать вас подобной новостью, – произнес Рейнер с жалобной ноткой в голосе. – Но, к несчастью, не могу. Я уже говорил, что эта изворотливая банда наловчилась так же хорошо скрываться, как и грабить.

По вскинутому подбородку Джоса можно было догадаться, что ответ его не удивил.

– В таком случае позвольте вам напомнить, что для вас же будет лучше как можно быстрее успешно завершить возложенную на вас задачу.

С этими словами Джос угрожающе взялся за рукоятку меча. Толпа в зале дружно ахнула, и воцарилась тишина. У Элиан по спине побежали мурашки. В какой-то момент из зала не доносилось ни звука, если не считать ржания лошадей и криков конюхов в соседней конюшне да дальнего звона кузнечных молотов, ковавших металл в кузницах Набуэлла.

– Я, разумеется, понимаю, как важно для вас и вашей семьи... – начал было шериф.

– Хватит юлить, – перебил его Джос, надвигаясь на Рейнера. Тот стал пятиться. Глаза округлились от страха. Лицо покрылось бледностью.

– Теперь по крайней мере вы осознали, что ваше здоровье и благосостояние зависят от того, выполните ли вы мое требование Послушайте меня еще раз, дю Омэ, боюсь, после нашей первой встречи вы кое-что запамятовали. Сегодня утром отведенный вам срок в две недели укоротился на три дня. Осталось одиннадцать. По истечении одиннадцатого дня, если вы не найдете злодеев, я вместо них отправлю к нашему Создателю вас. Таким образом справедливость восторжествует.

В зале начался шум. Кто-то рассмеялся, кто-то ахнул, некоторые приветствовали Джоса одобрительными возгласами.

– Вы смеете угрожать лорду шерифу? – прорычал Гилберт, сорвавшись на фальцет. Он бросился в комнату, чтобы встать между Джосом и Рейнером.

– Смею, – ответил Джос спокойно, но достаточно громко, чтобы перекрыть возобновившийся в зале гул. – Во имя любви к моему убитому отцу и господину, к сударыням, моим сестрам. Смею. – С этими словами он повернулся и вышел из кабинета.

– Милорд, прикажите арестовать его, – выкрикнул Гилберт, повернувшись к шерифу.

– Нет! – взвизгнул Рейнер. – Ни за что! А теперь оставь меня в покое!

Вытолкнув помощника за порог, Рейнер с грохотом захлопнул дверь. Прислонившись плечом к деревянной панели, Рейнер уставился на дочь. От страха он с трудом переводил дух.

Элиан разглядывала человека, давшего ей жизнь. За двадцать четыре года, что его знала, она, казалось, должна была изучить его поведение и эмоции. Но то, что она видела, заставило ее сердце сжаться. Выражение его лица и осанка позволили ей ясно прочитать, что лишает отца покоя: алчность, сознание своего преступления и трусость. Все это отражалось в его взгляде, пока не слилось в нечто, похожее на чувство страха и вины. Подобное чувство вины он должен был бы испытывать и по отношению к ней, потому что намеревался использовать ее в своих интересах.