Вирджиния Хенли - Дракон и сокровище

— Кэти, любовь моя, позволь мне взять тебя на руки!

Подхватив Элинор с пола, он понес ее к стоявшему у камина креслу и сел в него. Она гладила тонкой рукой его волнистые волосы, а он расстегнул ворот ее платья и любовался ее налитой грудью.

— Твои груди безупречны, о мое бесценное сокровище!

Симон легонько провел пальцем по ее розовым соскам, затем прижался к одному из них губами. Элинор шумно вздохнула и обхватила его за шею.

— Ты чувствуешь, как одежда начинает стеснять тебя? — спросил он ее. Элинор кивнула. Он быстро снял с нее платье, рубаху, панталоны и чулки, затем стянул свои рейтузы и камзол. Взгляд Элинор был устремлен на его фаллос, который на сей раз не был покрыт кожаным чехлом. На ее глазах он увеличивался в размерах, пока его верхняя часть не выглянула из-под крайней плоти, раскрывшись, словно бутон цветка. Во взгляде Элинор отразился страх.

— Любовь моя, тебе нечего опасаться! — усмехнулся Симон. — Ведь я не наброшусь на тебя, как жеребец на кобылу! Я обещаю тебе, что буду осторожен, нежен и ласков с тобой! Но сначала мне следует обучить тебя искусству поцелуев. Ведь они отличаются друг от друга, как хлопья снега, как листья на деревьях, хотя те и могут показаться одинаковыми, но это лишь на первый взгляд!

Он поднес ее тонкую руку к своим губам и стал один за другим целовать ее пальцы. Элинор с улыбкой положила голову ему на грудь.

— Симон, наши волосы одного и того же цвета. Смотри, они спутались, и трудно сказать, где кончаются твои пряди и начинаются мои.

— Да, Кэт, ведь мы созданы друг для друга! Так и наши тела соединятся воедино, и ты и я — мы оба сможем чувствовать за двоих!

Больше часа они предавались поцелуям, и Элинор убедилась, насколько Симон был прав, говоря, что они бывают разными, в то же время походя друг на друга.

Де Монтфорт не забывал и о том, что женщины возбуждаются не только умелыми ласками, но и нашептываемыми им на ухо любовными словами. Целуя стройную шею Элинор, он страстно шептал:

— Любовь моя, я не в силах высказать, что ты значишь для меня! Я днем и ночью думаю о тебе, мечтаю увидеть тебя! Стоит мне встретиться с тобой, как меня охватывает желание подойти как можно ближе, чтобы обонять твой запах, коснуться твоей руки. И как только это происходит, я пламенею от стремления снять с тебя одежду и прижать к своему обнаженному телу, покрыть твою грудь и шею поцелуями. Вот так… и так… и так…

Элинор со стоном раздвинула бедра и коснулась рукой его возбужденного члена.

— О, Сим, пожалуйста!

— Тебе только кажется, что ты готова принять меня, любовь моя, но на самом деле это не так!

Он потянулся к ее лону и стал гладить пальцами набухшие, покрытые курчавыми волосами складки у его преддверия.

— О Сим!..

Симон ввел палец во влажное лоно Элинор и стал осторожно водить им взад-вперед.

— Тебе хорошо, любовь моя?

— О да! Еще, Сим!

— Подожди минуту, Кэти! — Он бережно опустил ее на сиденье кресла, подошел к столику у кровати, налил в серебряный кубок вина из большого кувшина и протянул его ей:

— Это — кровь дракона. Выпей ее, и ты сможешь полностью расслабиться!

Элинор послушно опорожнила кубок и почувствовала, как все ее тело стало легким, точно сотканным из воздуха. Ее вожделение достигло своего пика. Она провела языком по пересохшим губам и прошептала:

— О, Сим, я больше не в силах терпеть! Возьми меня!

Он подхватил ее на руки и опустил на широкое ложе.

— Кэти, любовь моя, я слишком велик, а ты миниатюрна. Я не решусь возлечь на тебя.

На этот раз ты должна быть сверху! — Симон помнил о том, что в свою первую брачную ночь Элинор оказалась прижата к ложу мертвым телом Уильяма Маршала, и не хотел, чтобы это воспоминание отравило ее первое сближение с ним.

— Но я не знаю как…

Он лег на спину и, приподняв Элинор на вытянутых руках, опустил на свою грудь.

― Раздвинь ноги и прижми свои бедра к моим. Не торопись, дорогая, и делай лишь то, что доставляет тебе удовольствие. Твое лоно стало влажным и податливым, и ты сможешь принять в себя мой фаллос!

Медленным, плавным движением Элинор опустилась на Симона. К ее немалому изумлению, его член вместился в ее лоно. Тела их слились воедино, и, повинуясь своему вожделению, она стала приподнимать и опускать бедра. Симон ласкал руками ее груди и вторил ее движениям. Возбуждение обоих все нарастало, и вот Элинор изогнула спину, испустив пронзительный крик, исполненный радостного торжества. Не выпуская ее из объятий, Симон зашептал:

— О, Кэти, я никогда еще не ощущал такого огромного прилива счастья! В твоих объятиях я впервые почувствовал себя бессмертным! Боже, я не могу поверить в то, что ты, о ком я столько думал и мечтал, отныне принадлежишь мне! Ты создана для любви, Кэти, ты создана для меня! Я не устану благословлять тот день, когда воспрепятствовал твоему уходу из мира, пострижению в монахини. Ведь я боролся за наше с тобой счастье, и я завоевал его для нас! Только никогда не говори мне, что жалеешь о том, что мы стали любовниками!

— О нет, Сим! Я не пожалею об этом. Мне кажется, что до сих пор я не знала любви и лишь теперь поняла, какое это всепоглощающее, яркое, непреодолимое чувство! То, что я испытала до сих пор, — лишь бледное подобие настоящей любви! И я всегда буду благодарна тебе за то, что ты сумел пробудить эту любовь, эту страсть в моем сердце и в моем теле!

Они еще долго осыпали друг друга ласками, не в силах расстаться, хотя ночную тьму уже начали прорезать первые проблески зари. Лишь когда солнечный луч заглянул в комнату, Элинор приподнялась на локте и, вскрикнув, легонько толкнула Симона в плечо:

— Де Монтфорт! Уходи прочь! Уже утро! Симон вгляделся в ее лицо, в сверкавшие в полутьме синие глаза и потянулся к ее губам, чтобы запечатлеть на них прощальный поцелуй.

— Черт возьми, да поторопись же ты!

— Похоже, моя бесценная Кэти растаяла в ночной мгле и на ее месте оказалась заносчивая принцесса Элинор! — с упреком проговорил он, вставая с постели и подходя к креслу, где грудой лежала его одежда.

Элинор потупилась и пробормотала:

— Прости меня, Симон! Но ведь мы договорились, что ты будешь моим тайным любовником. — Она усмехнулась и добавила: — Как дракон, прилетающий по ночам! Мне не хотелось бы, чтобы кто-либо проник в нашу тайну!

Одевшись, Симон прижался щекой к ее груди и едва слышно произнес:

— Завтра ночью я снова навещу вас, принцесса!

Проходя по коридору, Симон столкнулся с Бетти, которая пытливо заглянула ему в лицо, и погрозил ей пальцем:

— Вы ничего не видели и ничего не знаете!

Женщина кивнула и заспешила по своим делам.

Симон долго стоял в своей комнате у раскрытого окна и вспоминал события минувшей ночи. Ему было мало того, что Элинор стала его тайной возлюбленной. Он хотел взять ее в жены и знал, что рано или поздно добьется этого. Пока же на этом пути им был сделан всего лишь первый шаг.