Вирджиния Хенли - Брачный приз

Они проехали едва ли не половину пути, и Роджер услышал топот копыт в отдалении. Когда они приблизились к поселку Вестминстер, звук словно приблизился и стал громче.

— По-моему, нас преследуют, — предостерег он Эдуарда. Они тут же сменили направление и, свернув к реке, спрятались за старую дворцовую стену.

Эдуард схватился за узду лошади, а де Лейберн ловко стащил подъехавшего всадника с седла и приставил к его горлу кинжал.

— Говори, если не хочешь отправиться на тот свет!

Маленький жилистый человечек съежился от страха и обмочился.

— Ты шпион де Монфора? — рявкнул Эдуард.

Ощутив теплую струйку крови, ползущую по шее, мужчина лихорадочно закивал. Конь, которого удерживал Эдуард, словно обезумев, встал на дыбы. Подкованные копыта молотили над их головами, и рыцари отпрянули. Соглядатай воспользовался этим, чтобы броситься в Темзу и исчезнуть из вида.

—. Следовало сразу прикончить сукина сына, — выругался Род, сунув клинок в ножны и придерживая коней, пока Эдуард усмирял перепуганное животное. — Жаль, что мы не взяли оруженосцев!

— Отведем клячу в Дарем-Хаус и спросим, кому она принадлежит. Кровь Христова, неужели де Монфор мне не доверяет?

— Он слишком мудр, чтобы доверять вам, господин.

Они благополучно прибыли в Дарем-Хаус, и Эдуард поинтересовался у конюха, принявшего поводья:

— Чья эта лошадь? Она из твоей конюшни?

— Трудно сказать, лорд Эдуард.

— Какой же ты конюх, черт возьми, если не узнаешь собственного коня?

— Простите, лорд Эдуард, но из Кенсингтона привели столько скакунов, что я до сих пор не могу отличить одного от другого.

— Даже чертовым конюхам приказано держать рот на замке, — заметил Эдуард.

Однако когда Симон де Монфор вышел навстречу царственному гостю, тот ни словом не упомянул о неприятном инциденте. Они проследовали за хозяином в зал, где леди Элеонора предложила мужчинам еду и вино. Она поцеловала племянника и осведомилась у Роджера о здоровье Розамонд.

— Я оставил ее… несколько взволнованной, госпожа.

Элеонора рассмеялась:

— Твоя жена, похоже, еще не привыкла к узде и все норовит закусить удила!

Род поцеловал руку Деми. Та явно расстроилась из-за отсутствия подруги.

— Почему вы не привезли Розамонд, сэр Роджер?

— Дорогая, — вмешалась ее мать, — мужчины собрались, чтобы обсудить важные дела. Нам следует поскорее удалиться и оставить их одних.

— Я передам письмо Розамонд, — с улыбкой пообещал Род.

На щеках Деми появились задорные ямочки.

— Спасибо, господин.

Дождавшись, пока за женщинами закрылась дверь, Симон спросил:

— Что сказал вам Ричард Корнуэльский?

— Заявил, что никакой сессии не будет, но я объяснил ему, что вы не собираетесь уступать и, как неоспоримый предводитель баронов, будете правы. И что я добавил свою подпись к Оксфордским провизиям.

— А он?

— Ответил, что мой отец просил папу освободить его от клятвы. Я возразил, что провизии объединят, а не разделят Англию.

— Ричард скрыл от тебя правду. Генрих уже получил папскую буллу и спешит домой. Сейчас он, должно быть, в Дувре.

Эдуард подумал о своем брате Эдмунде, командующем Дуврской крепостью.

— Когда приедет король, обещаю поговорить с ним. Уверен, сумею убедить его в необходимости соблюдать провизии. Мой отец не желает войны. Он всегда отступал, стоило баронам бросить ему вызов, а если к их голосам присоединится и мой, он скорее всего образумится.

— А если нет, Эдуард?

— В таком случае Англии пора сменить повелителя. Стране нужен сильный монарх, который никогда не выкажет слабости. Англия — мое наследие.

Роджер де Лейберн затаил дыхание, жалея, что Эдуард так поспешно открыл карты. Граф Симон спокойно ответил:

— Я реалист. Возвращение короля расколет баронов. Я составляю список тех, на кого могу рассчитывать.

Эдуард и Роджер прочли список. Первым стояло имя Симона де Монфора, графа Лестера. За ним шли маршал Байгод, граф Норфолк; де Уоррен, граф Суррей; Джон де Вески, граф Нортамберленд; два воинственных епископа, Эли и Вустер, и три приграничных барона, Клиффорд, Хей и Монтгомери.

— Вы забыли Ричарда Глостера и Гарри, — напомнил Эдуард.

— Неужели? — цинично усмехнулся Симон. — Я давно не полагаюсь на особ королевской крови. Слишком часто они меняют свои убеждения.

— Именно поэтому вы и послали за мной соглядатая! — вспылил Эдуард.

— Но я ничего подобного не делал, хотя, может, и следовало бы!

Роджер поспешил вмешаться:

— Это моя вина — я позволил негодяю улизнуть! Думаю, это был наемник Ричарда Корнуэльского.

Леди Элеонора ошеломленно застыла в дверях.

— Ричард? Мой брат Ричард в Лондоне?

— Он в Вестминстере — я вчера с ним говорил, — сообщил Эдуард.

Элеонора обратила на мужа осуждающий взгляд.

— Ты намеренно скрыл это от меня, Симон!

— Черт возьми, Эдуард, неужели вы не могли придержать язык? — бросил граф и, обернувшись к Элеоноре, добавил: — Скажи я, что Ричард здесь, ты помчалась бы в Вестминстерский дворец. Не хватало еще, чтобы ты вмешивалась в дела мужчин!

— Как ты смеешь обращаться со мной как с ничтожеством?! — возмутилась Элеонора. Принцесса крови, сейчас она держалась так, словно была властительницей вселенной.

— Плантагенеты воображают, что правят миром, их гордость граничит с безумием. Меня всегда поражает, как легко вы забываете, кто хозяин в доме, мадам!

Элеонора, уже готовая ответить уничтожающей репликой, заметила, каким суровым стало лицо мужа, и опустила ресницы, чтобы скрыть гнев.

— Эдуард посчитает нас дикарями.

— Я тоже Плантагенет и привык к подобным поединкам, — заверил Эдуард.

— Не стоит ли вернуться к списку? — вставил Роджер. — Приграничные бароны, запад страны и вся округа Кенилуорта на нашей стороне.

Граф Симон кивнул:

— Как и Нортхемптон: там замок моего сына Симона. Трудно сказать насчет пяти портов, но они жизненно необходимы, если мы хотим обеспечить выход к морю. После открытия сессии парламента я созову военный совет.

— Нет! — запротестовал Эдуард. — Сначала я потолкую с королем. Переговоры лучше объявления войны.

— Никаких поблажек! — бешено вскинулся граф. — Время уступок и компромиссов прошло! В стране может быть только один вождь, тот, кто отдает приказы и ждет повиновения. Этот человек — я!

Багровая ярость застилала глаза Эдуарда. Мужчины стояли друг против друга, обмениваясь решительными взглядами. Ни один не желал уступать. Неожиданно осознав, что де Монфор не намерен уступать ему трон, принц с трудом обуздал гнев.

— Парламент решит, — обронил он.

— Да, — кивнул граф, — бароны уже съезжаются.

Отъехав на почтительное расстояние от Дарем-Хауса, Эдуард поделился своими мыслями с Роджером: