Вирджиния Хенли - Порабощенная

— Ты помнишь! — Ее лицо сияло таким счастьем, что он почувствовал, как у него сжимается горло.

Он быстро отошел к столику и налил вина.

— Разреши мне предложить тост за Диану, графиню Батскую.

— Бог ты мой, это я — графиня? Звучит так строго и напыщенно! У меня есть другой тост. — Диана выскользнула из платья, упала на спину на постель в своем красном корсете и подрыгала ногами в воздухе. — Предлагаю тост за свободу! — весело воскликнула она.

Марк порадовался ее настроению. Он боялся слез, страхов, дурных снов и приготовился утешать. Больше всего ему хотелось защитить ее. Он не собирался сегодня претендовать на близость.

— Пей свое вино, и я уложу тебя в постель. Через несколько часов рассветет.

Она послушно подняла к губам бокал, одновременно подняв ногу.

— Сними с меня чулок.

Он послушался и поцеловал ее пальцы. Потом поднял другую ногу и повторил увлекательную процедуру. Она допила вино и расстегнула корсет. Но, взглянув на Марка, она увидела, что он и не начинал раздеваться.

— Поторопись, — попросила она, лениво потягиваясь на белоснежных простынях.

Марк проглотил комок в горле, не представляя, как он сможет совладать с собой.

— Больше всего люблю, когда мы лежим с тобой голые и целуемся, — сообщила она.

Марк медленно снял рубашку и брюки, стараясь оттянуть ожидающие его терзания.

— Учти, тебе придется довольствоваться поцелуями, — предупредил он.

Диана взглянула на него, чтобы убедиться, что он шутит. Но он не шутил. Он твердо решил обречь себя на воздержание ради нее. Он вел себя благородно. Но она заставит его забыть обо всем на свете…

— Что же, ты господин, и я обещала повиноваться тебе. — Она подняла руки и медленно сняла серьги.

Марк не мог больше стоять как истукан. Постель жалобно скрипнула под его тяжестью, и Диана, перевернувшись, страстно прижалась к нему.

— Я и забыла, какая мускулистая у тебя грудь, — прошептала она нежно.

— Мы подождем, когда ты окрепнешь, любимая. Несколько дней хорошего питания и физической нагрузки, и ты полностью поправишься.

Она подвинулась еще ближе, так что ее нежная грудь оказалась на его смуглой, покрытой черными жесткими волосами груди.

— Я знаю одно замечательное упражнение, но ведь я пообещала тебе повиноваться.

— Ты меня дразнишь, — прошептал он между поцелуями.

Она опустила руку ниже.

— Смотри, уже получается. — Она чуть приподнялась и одним легким движением легла на него. — Когда ты переносил меня через порог, то сказал, что мы должны соблюдать правила. А разве исполнение супружеских обязанностей не основное правило?

Марк застонал, потом хрипло произнес:

— Я пытаюсь не быть эгоистом.

Она чувственно потерлась о него.

— О, пожалуйста, дорогой, будь эгоистом! Страстность их поцелуев стремительно нарастала. Что бы отвлечь ее, Марк попросил описать римскую свадьбу.

— Это длинный рассказ, и я с удовольствием все тебе опишу в самых интимных деталях… после.

— После? — переспросил он глухо, зная, что сдается. У него было странное ощущение, будто все это уже происходило между ними, что когда-то однажды они уже говорили друг другу те же самые слова. Он мягко опрокинул ее на спину, боясь, что если она останется на нем сверху, то быстро устанет, повернулся на бок, притянул ее к себе н положил согнутую в колене ногу Дианы на свое бедро.

Она поцеловала его грудь, там, где сердце, потом вытянулась и коснулась губами его мощной шеи. «Спасибо тебе, Господи, за то, что наш ребенок в безопасности!» Пока это останется ее тайной.

Надежды Марка выйти победителем в борьбе с самим собой таяли, как снег. Кровь толчками пульсировала в его фаллосе, и он медленно потерся им о ее шелковистую ложбинку. При каждом его прикосновении Диану пронизывало блаженство. Она закрыла глаза и начала стремительно падать в темную бездну, пронизанную серебряными сполохами. С ростом ее возбуждения сверкающее серебро превратилось в золотое сияние, а потом в алое буйство красок, когда он полностью овладел ею. Этот замечательный алый цвет остался с ней, принося такое же наслаждение, как и его ритмичные движения в такт биению их сердец. Оберегая ее, Марк двигался медленно и чувственно, и Диану сотряс оргазм, который все продолжался и продолжался, пока не растворился в его сокрушительном финале.

Марк нежно привлек ее к себе, и она удовлетворенно вздохнула, недоумевая, как может чувствовать себя такой довольной, не прилагая никаких усилий. Его руки ласкали ее грудь и живот.

— У тебя такие любящие руки.

Он запутался пальцами в золотистых завитках на ее лобке и охватил его ладонью.

— Расскажи мне о римской свадьбе, — прошептал он.

Диана описала все приятные приготовления к своей свадьбе с Маркусом и связанные с ними обычаи. Когда она закончила, Марк сжал ее в объятиях и признался:

— Все эти недели, что тебя не было, я боялся, что ты снова перенеслась во времени… вернулась к Маркусу.

— Милый, Маркус — это ты.

— Теперь я знаю.

— Я никогда не смогу вернуться. С тем временем покончено. Настало наше время, здесь.

— Я люблю тебя, — тихо произнес он.

— Я люблю тебя, — прошептала она в ответ.

Теперь она знала, что любовь важнее, чем брак.

Брак — это замечательно, но любовь превыше всего. Она всегда надеялась, что и Марк понимает это. И он не разочаровал ее. Это стало для Дианы лучшим свадебным подарком.

Утром они отправились прогуляться верхом под весенним солнцем, миновали парк у Хардвик-Холла и поехали заросшим полевыми цветами полем. Диана показала ему то место у Лэндсдауна, где была дорога для колесниц, а дальше, у холма, они осмотрели остатки виноградников.

На обратном пути Диана устроила скачки наперегонки. Когда она подъехала к конюшне, он уже ждал ее с поднятыми руками. Она скользнула в них, чтобы получить поцелуй. Волосы ее растрепались, щеки зарумянились.

— Когда ты выиграешь скачку, я буду знать, что ты окончательно поправилась.

Он заставил ее как следует пообедать, согласившись отправиться по магазинам, только если она съест добавку.

— Я все еще сыта после завтрака, — пожаловалась она. — Знай я, что ты Диктатор, не вышла бы за тебя замуж.

Сначала они зашли в ювелирный магазин и выбрали там широкое обручальное кольцо. Надев его Диане на палец, Марк сказал:

— Теперь ты можешь вернуть мне мою гемму.

Ее лицо вытянулось.

— Бог мой, куда же я ее подевала? Неужели потеряла? — Заметив его огорчение, она сказала: — Одну минуту, пощупай-ка вот здесь. — Она расстегнула три верхние пуговки на платье и обольстительно улыбнулась.

Марк опустил руку в глубокий вырез и достал свое кольцо с изумрудом. Ювелир стоял с открытым ртом, наблюдая, как граф Батский у всех на виду заигрывает со своей леди. Ему не терпелось распустить новость, что граф наконец нашел себе графиню.