Нора Хесс - Сэйдж

Тилли удовлетворенно кивнула и сказала:

— Джим может помочь мальчику в этом деле. Латур почти половину жизни провел с народом своей матери.

Сэйдж отставила прочь пустую тарелку и налила себе кофе из маленького кофейника, стоявшего на подносе.

— Я бы попросила Джима рассказать о жизни в индейской деревне, если бы мы приняли решение остаться здесь подольше. Просто я боюсь, что это расстроит мальчика. Мне невыносима мысль о том, что он не сможет повидаться со своими дедом и бабушкой.

— Выходит, ты еще не оставила мысль о том, чтобы покинуть Коттонвуд?

— Да, как только мне удастся скопить достаточно денег, я постараюсь уехать отсюда. Думаю, так будет лучше для всех, Тилли.

~ А ты разговаривала с Джимом о своих планах? Сэйдж отрицательно покачала головой:

— Нет, еще как то не пришлось.

Тилли не стала продолжать разговор на эту тему и начала составлять грязную посуду на поднос.

— Сейчас сюда придет доктор, — сказала она. — Он хочет послушать твои легкие и, вообще, посмотреть тебя. Я через минуту принесу тебе тазик воды и поищу свежее белье.

Уже у самой двери повариха насмешливо улыбнулась Сэйдж:

— Похоже, доктор в тебя втюрился. Джим прямо бесится из за того, что тот через каждые полчаса приходит, чтобы тебя обследовать, а сам только щупает пульс и меряет температуру. Джим заявляет, что док просто хочет тебя потрогать.

Женщины расхохотались и решили отныне называть Джима «Доктор Латур».

Тилли достала из шкафчика, в котором Джонти хранила свою парфюмерию, кусок ароматного мыла, принесла воду, и, когда через полчаса доктор вошел в комнату, Сэйдж благоухала, как розовый букет.

Доктор Стюарт подумал, что она и сама напоминает розу. Лежащая перед ним в постели молоденькая женщина казалась такой хрупкой, нежной и выглядела такой привлекательной в своем розовом кружевном белье, что врач поначалу даже растерялся. А еще ему пришло в голову, что золотисто каштановые волосы женины, густым, сверкающим облаком окружавшие ее голову и упавшие ей на плечи, были самыми красивыми волосами, которые он когда либо видел в своей жизни.

— Джон, вот пациентка, — торжественно провозгласила Тилли, — Сэйдж, это доктор Стюарт. Тот самый, которому Джим Латур разрешил быть своим помощником, пока он тебя лечит.

Джон Стюарт удивленно посмотрел на Тилли, и та, усмехнувшись, пояснила:

— Это мы с Сэйдж так шутим. Удовлетворенный ответом, худощавый красивый мужчина повернулся к больной, взял ее за руку, сосчитал пульс и спросил:

— Ну, Сэйдж, как ты себя сегодня чувствуешь? Должен сказать, что смотришься ты хорошо!

Владелец салуна вошел в комнату, стал за спиной доктора. Джон Стюарт с оттенком раздражения посмотрел в его сторону и довольно сварливо произнес:

— Слушай, Джим, я право не знаю, стоит ли тебе тут находиться, пока я обследую мою пациентку.

— А в чем дело? — сразу ощетинился Джим. — Что-то раньше, когда ты ее осматривал, я тебе не мешал! А теперь я внезапно стал почему то лишним.

— Раньше было другое дело, — нетерпеливо ответил доктор — тогда она была при смерти, и мы оба боролись за ее жизнь.

Сэйдж посмотрела на Джима. Увидев упрямые складки в уголках его губ, она поняла, что ее хозяин не сделает ни шагу из комнаты, даже если доктор этого потребует и тогда, чтобы предотвратить возможную ссору между двумя мужчинами, которые словно бойцовские петухи уже готовились броситься друг на друга, Сэйдж примирительным тоном сказала:

— Доктор Стюарт, я не против — пусть мистер Латур остается.

Ей стоило большого труда удержаться от улыбки, когда она увидела лицо Джима. У него было лицо точно такое же, как у Дэнни, сумевшего что-нибудь выклянчить у родителей. У Сэйдж даже возникло мимолетное желание стереть с физиономии Латура довольную ухмылку, сказав, что она передумала и не хочет, чтобы он оставался в комнате. Однако, Джим уже уселся на кровать у нее в ногах, и женщина решила не обострять обстановку.

Губы доктора Стюарта сердито вздрогнули, но он тоже промолчал. Однако, не удержался от того, чтобы не выразить свое отношение к Джиму, который Бог весть что о себе вообразил. Поэтому Джон Стюарт передвинул свой стул и сел, повернувшись спиной к оскорбившему его нахалу. Игнорируя Джима, словно его тут и не было, он снова взял женщину за руку и отметил про себя, что ее пульс стал немного быстрее.

— Кажется, вы немного разволновались, мягко сказал он и тут же добавил, впрочем, это и не удивительно, если принять во внимание то, как некоторые ведут себя.

— Мне необходимо послушать ваши легкие, сказал немного погодя доктор, сосредоточенно хмурясь. — Сэйдж, не могли бы вы сесть?

Когда выяснилось, что без посторонней помощи Сэйдж не сможет выполнить его просьбу, Стюарт вскочил на ноги, склонился над ней и произнес тихим проникновенным голосом:

— Ничего, ничего… Позвольте я вам помогу. Он просунул руку под спину женщины, другой рукой обнял ее за плечи и бережно поднял больную.

— Убери свои лапы! Чуть не заорал Джим и даже открыл уже рот, как вдруг, в последнюю секунду, увидел, что Тилли, нахмурившись, смотрит на него. Если бы не этот предостерегающий взгляд, он, наверняка, повел бы себя, как последний осел.

— Ты только посмотри на себя, придурок! — мысленно прикрикнул на себя Джим. — Эта маленькая прелестница начинает действовать тебе на нервы! Раз уж ты до сих пор никогда не ревновал женщин, так, пожалуй, сейчас и поздно начинать.

Доктор Стюарт склонился над своей черной сумочкой и стал рыться в ней в поисках статоскопа. В этот момент взгляд Джима упал на гордые возвышения грудей Сэйдж, туго натянувшие полупрозрачную ткань ее сорочки. Ему сразу вспомнилась их красота, шелковистая нежность женской кожи и розовые, зовущие бутоны сосков, удивленно глядящие в стороны. А еще он вспомнил, как однажды дал себе слово прикоснуться к ним губами и почувствовать их набухающую упругость.

Джим едва обратил внимание на Тилли, когда та вышла из комнаты, потому что в этот момент он был слишком занят своим состоянием. От всех этих мыслей он пришел в такое возбуждение, что теперь всерьез опасался, как бы кто-нибудь не посмотрел на его штаны и не заметил вызывающего бугра у него между ног. Наконец, к его радости, доктор нашел свой дурацкий статоскоп и стал выслушивать Сэйдж. Тогда Джим соскользнул с кровати и повернулся к ним спиной.

— Я поговорю с тобой позже, Джон, — произнес Латур, торопливо направляясь к выходу. У него уже мелькнуло в голове, что, может быть, и на его друга красота Сэйдж оказывает такое же воздействие. И если бы кто-нибудь видел в этот момент глаза Джима, он мог бы сразу сделать вывод: последняя мысль владельцу салуна совсем не понравилась.