Нора Хесс - Сэйдж

— А когда твоя тетя достаточно окрепнет, чтобы выдержать поездку верхом, мы вместе с нею приедем туда, и она проведет с тобой пару дней, — сказал Джим.

После этих слов лицо Дэнни посветлело, и он перестал скрывать свое нетерпение и огромное желание поехать на ранчо, о котором он столько слышал.

Сэйдж откинула голову назад и ощутила затылком прохладную, шершавую поверхность стены. Она посидела так, наслаждаясь покоем и бесцельно глядя в никуда, а потом вспомнила свою встречу с дочерью Джима Латура и улыбнулась.

Ее первой мыслью, когда она увидела Джонти, было: «Боже, как поразительно похожи отец и дочь!» Потом Сэйдж почувствовала на себе внимательный взгляд молодой женщины. Ее пронзительно синие глаза, казалось, изучали и оценивали особу, доставившую столько хлопот Латуру. Но в следующее мгновение взгляд Джонти стал теплым и ласковым, и Сэйдж поняла, что выдержала экзамен. Дочь Джима приветливо улыбнулась и протянула свою руку.

— Папа и Тилли рассказали мне, что вы были тяжело больны, чуть не при смерти, — сказала Джонти своим слегка надтреснутым, гортанным голосом.

— Не знаю, потому что в тот момент мало что чувствовала, — Сэйдж тоже улыбнулась. — Я так благодарна им за все, что они для меня сделали!

— Думаю, благодарить нет нужды. Тилли обожает заботиться о других, а мой папочка никогда не считал слишком тяжелым трудом ухаживать за хорошенькой женщиной. Правда, папуля? — Джонти посмотрела на своего отца, который молча стоял в дверях, прислонившись к косяку.

— Вообще то, меня в этом обвиняют, — Джим вошел в комнату, слегка улыбаясь самыми уголками своих губ. — Однако, должен сказать, что Сэйдж не так как другие принимает мои ухаживания. Она не обращает ни малейшего внимания на все мои комплименты.

— Может, это потому, что она умнее всех остальных, — подсмеиваясь над отцом, сказала Джонти. — Просто Сэйдж с первого взгляда может различить пройдоху, вроде тебя.

Сама Сэйдж с некоторым беспокойством вдруг обнаружила, что разговор каким то образом перешел с ее болезни на отношение Джима с другим женщинами. А их у него, как она подозревала, было очень много. Об одной из них ей уже было известно. Звали эту женщину Реби. Дэнни как то раз очень неодобрительно о ней упомянул.

— Эта Реби, — начал он неприязненно, — спрашивала Джима так: «Сколько еще этот мальчишка будет спать в моей комнате?»

Когда Дэнни замолчал, Сэйдж, страшно желая узнать, что ответил Латур, забыла о том, как сама же учила племянника не сплетничать, и спросила:

— Ну и что сказал Джим?

— А он стал сначала злой презлой, как черт. Посмотрел на нее и рявкнул: «Это не твое поганое дело знать, сколько паренек там будет спать! А сейчас катись ко всем чертям из его комнаты и жди, пока тебя не позовут снова!» Ой е, как же она взбесилась! Она на меня так посмотрела, как обычно смотрел на меня Миланд!

Сэйдж облегченно вздохнула. Ее сердце счастливо забилось. Молодая женщина так обрадовалась тому, что рассказал ей Дэнни, что даже забыла сделать ему замечание за употребление всех тех слов, которые он услышал от Джима и этой самой Реби.

Позже, уже спокойнее обдумывая то, что сказал Джим своей подружке, Сэйдж вспомнила конец его фразы: «Жди, когда тебя позовут снова!» Но, по правде говоря, особой причины для беспокойства по этому поводу быть не должно. Правда заключалась в том простом факте, что Джим Латур не позволит ни одной женщине, а особенно шлюхе, командовать собой. Сэйдж узнала о его отношениях с ними из рассказов Тилли.

Маленькая ящерица выбежала на нагретую солнцем скамейку и стремительно бросилась прочь, увидев сидящую там женщину. Однако Сэйдж ничего этого не заметила, слишком погруженная в свои мысли. Теперь, когда Дэнни уехал, у нее не оставалось никаких сомнений, что Реби «позвали снова», и Джим посещает ее каждую ночь.

От этой мысли стало почему то очень грустно, и Сэйдж мысленно прикрикнула на себя. Ей то какое дело до того, сколько женщин спят с владельцем салуна? Он ничего для нее не значит, и вряд ли она его интересует. Невозможно найти двух других таких непохожих, абсолютно разных людей. До недавних пор она вела спокойную, размеренную, вполне обычную жизнь, тогда как Джим, насколько ей удалось выяснить из случайно оброненных слов, прожил бурную жизнь, полную тревог и опасностей. Ни в родительском доме, ни в их с Артуром домишке никогда не было и капли спиртного — Джим Латур владел салуном.

И, наверняка, запросто выпивал со всеми этими ковбоями, шахтерами и охотниками, с утра до вечера толпившимися в его заведении.

Во всяком случае, она слышала несколько раз запах спиртного, исходивший от Джима.

«Раз уж вы оба такие разные, — ехидно ворвался в мысли Сэйдж внутренний голос, — чего ж ты о нем столько думаешь?»

«Не правда! — сама себе возразила она. — Это потому, что…» Женщина задумалась, подыскивая слова, которые могли бы наиболее точно описать, что она чувствует по отношению к Джиму Латуру. Единственным мало-мальски честным ответом был тот, что ей еще ни разу не доводилось испытывать такого физического влечения к мужчине, как к хозяину салуна. Даже Артур, которого она горячо любила, никогда не заставлял ее задыхаться от волнения, и сердце у нее в присутствии мужа никогда так отчаянно не билось.

Заскрипевшая под чьими то шагами галька вывела Сэйдж из состояния сосредоточенного самоконтроля и оторвала ее от попыток определить словами все, что пришлось прочувствовать за последние дни и недели. Она повернула голову и увидела сморщенную, маленькую старушонку, направляющуюся к ней. Коричневое, покрытое сетью глубоких морщин лицо старушки было обрамлено белыми прядями седых волос.

«Господи, Боже мой! — слегка испугавшись от неожиданности, изумленно подумала Сэйдж. — Да ей же, должно быть, лет сто!» Однако, когда старуха, одетая в черное, слегка склонилась вперед, а потом стала перед ней, молодая женщина внезапно увидела, что хотя годы и наложили свою печать на лицо неожиданной гостьи, глаза ее блестели ярко и молодо, как у птенца, выглядывающего из своего гнезда.

Сэйдж улыбнулась старушке, но в следующую секунду пожилая особа радостно и весело прокудахтала такое, что улыбку с губ Сэйдж, как ветром сдуло.

— Я слышала, что Джим завел себе новую бабешку. А что же на это скажет его старая подружка, эта потаскуха Реби? Остерегайся ее, милочка, она — настоящая сука!

Сэйдж в полной растерянности смотрела на горбатую, словно у гнома, фигуру старухи, не зная, что сказать, как вдруг в эту секунду, раздался громкий и разъяренный голос:

— Дженни! Не рановато ли ты сегодня начинаешь строить пакости людям?

Та, которую назвали Дженни, так резко развернулась, что потеряла равновесие, и Джиму пришлось поторопиться, чтобы поддержать ее и не дать ей свалиться на землю.