Виктория Холт - Кирклендские забавы

Дом стоял на участке земли площадью примерно в акр. Это было высокое, узкое строение, жалюзи на окнах напомнили мне о Глен-Хаусе. В палисаднике росли высокие разлапистые ели, их ветви загораживали дом от света.

Медная табличка на двери сообщала о том, что здесь живет врач. На мой звонок появилась седая горничная в накрахмаленном чепце и переднике.

– Добрый день, – поздоровалась я. – Доктор дома?

– Входите, пожалуйста, – пригласила горничная. – К сожалению, доктора сейчас нет, но я могу передать ему все, что вы скажете.

Я подумала, что ее лицо похоже на маску, и тут же вспомнила: то же самое приходило мне в голову каждый раз при виде Дамарис. Нервы мои были натянуты, как струны, и все вокруг казалось мне странным. Я была уже не та, что утром. Разумеется, я ни на секунду не усомнилась в здравости своего рассудка, но отравленное зерно было посеяно в моем сознании.

В холле было темно, на столе виднелся горшок с каким-то растением, возле него – медный поднос для визитных карточек, блокнот и карандаш. Взяв карандаш, пожилая горничная произнесла:

– Не будете ли вы любезны сказать мне ваше имя?

– Я миссис Роквелл.

– О! – Она была явно удивлена. – Вы хотите, чтобы доктор зашел к вам?

– Нет, я хочу поговорить с ним здесь.

– Боюсь, он вернется не раньше чем через час.

– Я подожду.

Она вежливо наклонила голову и провела меня в строго обставленную комнату, видимо, служившую приемной. Но ведь я не просто пациентка: я считаю доктора своим другом, близко знакома с его дочерью. Подумав об этом, я спросила:

– А мисс Смит дома?

– Ее тоже нет, мадам.

– В таком случае, возможно, меня примет миссис Смит? Горничная несколько смешалась, потом ответила:

– Я доложу миссис Смит о вашем приходе.

Она ушла и через несколько минут вернулась с известием, что миссис Смит будет рада меня видеть.

В сопровождении горничной я поднялась в маленькую комнатку на втором этаже. Жалюзи были опущены, в камине горел огонь. У камина на диване лежала женщина. Она была бледна и худа, но тем не менее я сразу угадала в ней мать Дамарис, ибо лицо ее сохранило следы необычайной красоты. Она была закутана в цветастую шерстяную шаль, из-под которой виднелась только рука, слишком хрупкая для живого существа.

– Миссис Роквелл из Кирклендских Забав, – произнесла она, когда я вошла. – Как мило с вашей стороны навестить меня.

Я взяла ее руку и тут же выпустила, до того она была холодной и влажной.

– По правде говоря, я пришла к доктору, – объяснила я. – Но его нет, вот я и подумала, что, может быть, вы захотите меня принять.

– Я очень рада.

– Как вы себя чувствуете сегодня?

– Как всегда, благодарю вас. Самое большее, на что я способна, это передвигаться по комнате, да и то в свои лучшие дни. Ступеньки мне не по силам.

Я вспомнила слова Рут о том, что миссис Смит – невротичка и крест, который послала доктору судьба. Но на лице несчастной женщины я увидела истинное страдание, а ее интерес ко мне был неподдельным.

– Я слышала, вы ждете ребенка, – сказала она.

– Наверное, доктор вам рассказал?

– О, нет... Он не обсуждает со мной своих пациентов. Мне сказала дочь.

– Я много вижусь с ней, она частая гостья в Забавах Лицо миссис Смит смягчилось.

– Дамарис очень привязана к вашему семейству.

– А мы – к ней. Она прелестная девочка.

– У нее есть только один недостаток: ей следовало бы родиться мальчиком.

– Вы так считаете? Знаете, я надеюсь, что у меня будет сын, но дочь обрадует меня не меньше.

– Дело не во мне – мне-то все равно.

Я поддерживала разговор, пытаясь отвлечься от собственных тревог, не слишком вдумываясь в слова своей собеседницы.

– А, так значит, доктор хотел сына?

– Как и все честолюбивые мужчины. В ребенке они хотят увидеть свое воплощение и бывают разочарованы, если это не удается. Но скажите, вы хорошо себя чувствуете?

– Почему вы спрашиваете?

– Мне показалось, вы неважно выглядите.

– Я… хотела бы посоветоваться с доктором.

– Конечно, за этим вы и пришли. Я уверена, он скоро вернется.

Поскорее бы, молила я про себя. Мне надо поговорить с ним, он должен понять...

– Ваше дело к нему срочное? – спросила миссис Смит.

– Да, весьма.

– Оно касается вашего состояния? – Да.

– Помню, когда я вынашивала своих детей, меня не оставляла тревога.

– Я не знала, что у вас были еще дети.

– Из всех выжила только Дамарис. Я несколько раз пыталась родить сына, но, увы, ничего не вышло. Две девочки родились мертвыми, остальных детей я потеряла на ранних сроках беременности. Последний раз, четыре года назад, я все-таки родила мальчика – мертвого. Это был тяжелый удар.

Она лежала спиной к свету, и я плохо видела ее лицо, но от меня все же не укрылась перемена в его выражении, когда она сказала:

– Доктор непременно желал иметь сына. Я так и не оправилась от последних родов, все время болею...

Как ни была я поглощена собственными заботами, я почувствовала, что эту женщину что-то гнетет. Между нами возникла некая связь, природу которой я не понимала. Ощущение было странным, и я даже подумала, уж не обманывает ли меня снова мое воображение, но тут же отбросила эту мысль.

Я не должна сомневаться в своем рассудке, я все та же, я рассуждаю трезво и стою обеими ногами на земле. И никто не убедит меня в обратном!

Миссис Смит покорным жестом сложила руки поверх шали.

– Одно хорошо, – с коротким смешком промолвила она, – на этом попытки пришлось прекратить.

Разговор не клеился; я пожалела, что не осталась в приемной.

– Я очень переживала, когда узнала о вашем несчастье, – сказала миссис Смит.

– Благодарю вас.

– Габриель был очень славный молодой человек, трудно поверить…

– Невозможно поверить... в то, что он покончил с собой! – горячо заявила я.

– Ах, я рада, что вы в это не верите. Мне кажется, вам было бы лучше вернуться к своей семье, чтобы ребенок родился не здесь.

Я с удивлением заметила, что ее щеки слегка порозовели, а тонкие белые руки дрожат. Мне показалось, она хочет сообщить мне что-то важное, но не решается. Однако я напомнила себе, что должна следить за каждым своим словом. Господи, неужели отныне мне придется жить в постоянном напряжении?

– Если у меня будет сын, он станет наследником Забав, – медленно произнесла я. – По традиции семьи Роквеллов, наследники должны появляться на свет под крышей этого дома.

Миссис Смит откинулась на подушки и закрыла глаза. Она так побледнела, что я испугалась, уж не обморок ли это, вскочила и хотела позвонить, но в этот момент в комнату вошла Дамарис.

– Мама! – вскрикнула она, и лицо ее преобразилось, словно с него упала маска. Она стала совсем юной, милой, живой девочкой. Я поняла, что Дамарис очень любит свою больную мать. Потом ее взгляд упал на меня, она смутилась. – О, миссис Роквелл! Что... почему...