Виктория Холт - Секрет для соловья

Неожиданно я столкнулась с ним лицом к лицу.

В своем белом халате он совершал утренний обход палат как ни в чем не бывало, как будто он никуда и не отлучался, коротко кивнул мне, давая понять, что в его внезапном появлении в госпитале нет ничего необычного.

Однако вскоре его присутствие дало себя знать. Он нашел непорядок в палатах, в котором обвинил сестер милосердия. По его словам, раненым не оказывают должного внимания. Как будто ему не было известно, что бедные девушки буквально валятся с ног от усталости после многочасовой работы без передышки! Странно было слышать подобный упрек от человека, который без зазрения совести позволил себе удалиться на отдых, как только почувствовал в нем нужду…

Во мне кипел гнев против доктора Адера. Сейчас я ненавидела его даже больше, чем когда видела в последний раз.

По его мнению, сестрам милосердия не следовало оставаться подолгу на одном месте, поэтому он распорядился, чтобы нескольких наших коллег отправили в гарнизонный госпиталь, а на их место прислали других.

Генриетте и Этель предстояло в числе прочих вернуться в гарнизонный госпиталь. Эта новость повергла нас в смятение – ведь если мы окажемся в разных местах, мы почти не сможем видеться друг с другом.

Впрочем, Генриетта довольно легко с этим примирилась, чего нельзя было сказать об Этель. Бедная девушка была просто убита.

– Вы понимаете, – жаловалась она Элизе и мне, – если меня ушлют, я не смогу видеть Тома. Мы расстанемся навсегда.

– Но вы сможете иногда навещать его, – попыталась я ее утешить.

– Все равно это уже не то. Ведь я так за ним ухаживала! И еще ничего ему не сказала. Мне кажется, эта новость его убьет.

– И кому пришла в голову эта сумасшедшая идея – тасовать людей, как колоду карт? – грозно спросила Элиза.

– Кому же еще, как не этому доктору Адеру, – в сердцах ответила Этель. – Он считает, что мы работаем недостаточно старательно. Он проходил по палате, когда я сидела рядом с Томом, и, должно быть, видел нас.

– Но это так глупо! – возмутилась я. – У сестер милосердия так много работы. Конечно, им нужно время от времени отвлечься на что-то другое. Он просто хочет доставить людям неприятности.

Словом, Этель была в отчаянии.

Через некоторое время после нашего разговора Элиза отозвала меня в сторону и сказала:

– Малышка Этель не просто огорчена – боюсь, что этот перевод в другой госпиталь задушит их любовь в самом зародыше. А не могли бы вы что-нибудь сделать?

– Но как?

– Поговорите с ним… с нашим всемогущим доктором.

– Вы думаете, он прислушается к моим словам?

Она внимательно посмотрела на меня и произнесла с расстановкой.

– Да, думаю, что к вашим прислушается.

– Да он презирает нас всех! И я не сделала ничего такого, что выделяло бы меня в его глазах среди прочих сестер.

– А я думаю, что он вас особенно отмечает. То есть я хотела сказать – все остальные для него просто мебель, причем не самая полезная и нужная.

– Мне кажется, что даже он прекрасно понимает, какую огромную работу выполняет здешний персонал.

– Может быть, и понимает, да только никогда не покажет этого. Он ведь – всемогущий доктор, а сестры милосердия – просто служанки, которые должны являться по первому его зову.

– И вы полагаете, что я смогу его изменить?

Элиза кивнула.

– Во всяком случае, попытаться стоит.

Этот фантастический проект вначале только насмешил меня, но все же я решила рискнуть.

Возможность представилась в тот же день. Я увидела, что доктор Адер направился в комнатку, где Чарлз сделал мне предложение. Я последовала за ним.

– Доктор Адер!

Он обернулся и посмотрел на меня. В ту же минуту я почувствовала, что гнев и отвращение охватывают меня с новой силой.

– Мисс… э…

– Я знаю, что вы сочтете непростительной дерзостью с моей стороны обратиться к вам…

Я сделала паузу. Он не сделал попытки отрицать мои слова.

– Но мне нужно сказать вам кое-что. Я уверена, что это ваша идея – перевести некоторых сестер милосердия из Главного госпиталя в гарнизонный и наоборот.

– И вы полагаете, что я буду обсуждать свои планы с вами? – любезно осведомился он.

– Я бы просила вас именно этот план обсудить со мной.

– Могу я узнать, почему?

– Да. Вы переводите сестер по своему произволу, не считаясь с тем, какую работу они выполняют.

– Я прекрасно знаю, что они делают.

– И презираете эту черную, грязную работу. Но, доктор Адер, уверяю вас – эта работа очень важна, и врачи должны быть благодарны мисс Найтингейл за то, что она нашла людей для ее выполнения.

– Спасибо вам, мисс… э…, за то, что напомнили мне о моем долге.

– С нами работает сиделка по имени Этель Картер. Ее переводят в другой госпиталь. Но этого делать нельзя!

Он удивленно поднял брови. Его черные глаза, казалось, изучают меня с хладнокровной, циничной усмешкой.

– Позвольте мне объяснить все, – продолжала я.

– Прошу вас.

– Она влюбилась в молодого солдата, одного из наших пациентов. Его состояние явно улучшилось, да и ей это пошло на пользу. Их нельзя разлучать.

– Но это все же госпиталь, а не свадебная контора, мисс… э…

– У вас, как я вижу, затруднения с моей фамилией. Позвольте напомнить, что меня зовут Анна Плейделл.

– Да, мисс Плейделл.

– Я согласна с вами – здесь не брачная контора. Более того – пробыв тут достаточно продолжительное время, я прекрасно знаю, что этот госпиталь – место величайших страданий.

Мой голос задрожал.

Я попыталась сдержать эмоции и, кое-как справившись с собой, сказала:

– Если солдат может стать хоть чуточку счастливее, разве это не будет способствовать его выздоровлению? Хотя, наверное, вы не верите в подобные вещи.

– Откуда вам знать, во что я верю и во что не верю? Вы слишком много на себя берете, мисс Плейделл.

– Разве попросить вас о том, чтобы именно эта сиделка осталась в нашем госпитале, означает много на себя брать?

– Если ее имя стоит в списке тех, кого переводят в гарнизонный госпиталь, значит, она туда и отправится.

– А что будет с солдатом, который рисковал своей жизнью за родину и, возможно, еще отдаст за нее жизнь?.. Как быть с ним? Или его не нужно принимать во внимание, раз некий полубог уже соизволил составить свой важный список?

Его губы слегка дрогнули – без сомнения, ему понравилось, что я назвала его полубогом. Сам он считал себя таковым.

– Выслушайте же меня! – взмолилась я.

Мой гнев против него нарастал с каждой минутой. Передо мной стоял мой враг, человек, которого хотелось уничтожить, и как еще хотелось! Как ненавидела я его снисходительную усмешку! А он явно дразнил меня, наслаждался моим волнением, и меня охватило желание бросить ему в лицо обвинения, о которых впоследствии я, возможно, и пожалела бы.