Виктория Холт - В Ночь Седьмой Луны

Хотя основная часть города располагалась в долине, часть домов разместилась на склоне, и мы проехали вначале через верхнюю городскую площадь, своим фонтаном, сводами, магазинами напомнившую Локенбург в Ночь Седьмой луны. Был месяц июнь, очень скоро наступит девятая годовщина с той ночи. Нужно спросить фрау Грабен, отмечают ли здесь этот праздник.

Проехав по узким улочкам, спускавшимся на нижнюю городскую площадь, мы очутились перед церковью с куполом в стиле барокко и готическими стенами.

Дагоберт сказал нам, что лошадей нужно оставить в конюшне постоялого двора принца Карла, рядом с церковью. Гордый, он повел нас туда. Хозяин принял нас с должным почтением – мальчики были ему известны. Дагоберт принял подобное отношение как должное, наших лошадей отвели в конюшню, и мы пешком отправились к церкви, где нас уже ждали фрау Грабен с Лизель.

Пастор Крац сказал, что будет счастлив показать мне крест. Два солдата из дворца уже стояли на страже в подземной часовне, где хранился дубовый сундучок.

– Боюсь, что причинила вам массу затруднений, – сказала я.

– Нет, нет, – запротестовал пастор. – Нам нравится показывать крест людям. Обычно для этого собирают группу любителей достопримечательностей, но вам, как принадлежащей ко Двору, нет нужды ждать оказии. Я покажу вам вначале церковь.

С этого и начали. Церковь была очень старой, постройки XII века, а ее цветные витражи считались гордостью города, о чем весело поведал пастор. На них золотом, синим и красным изображена была сцена Распятия и, освещенная солнцем, представляла воистину удивительное зрелище. На стенах висели памятные таблички, напоминавшие об отпрысках старинных фамилий города и округи.

– Здесь, кажется, не представлена герцогская фамилия?

– У них в замке есть своя часовня, – сказала фрау Грабен.

– Они приходят сюда, однако, по большим праздникам, – вставил пастор. – При коронациях, крещении герцогских отпрысков и подобных событиях.

– Должно быть, эти события очень привлекательны для простых людей, – сказала я.

– Да, конечно. Как и повсюду, нам очень нравятся наши церемонии.

– «Семью» – так мы называем их, – не хоронят здесь. У них есть специальное место для погребения, на острове.

– Мне бы хотелось показать фройляйн Трант Могильный остров, – сказал Дагоберт.

– Мне он не очень нравится, – признался Фриц.

– Ты боишься, – обвинил его Дагоберт.

– Ну, ну, – вступилась фрау Грабен. – Если кто не хочет поехать на Могильный остров, то не потащат силой.

– Что за странное название.

– Вы, дети, побегайте, – сказала фрау Грабен. – Выйдите из церкви и посмотрите на надгробия.

– Здесь не так, как на острове, – сказал Дагоберт.

– Здесь не может быть как на острове, ведь это не остров.

Мальчики кончили осматривать изображение на камне, и Дагоберт прочел надпись. Фрау Грабен отвела меня в сторону, и я спросила, что такое «Могильный остров».

– Вам следует посетить его. Мне думается, вас он заинтересует. Но я бы не хотела брать с собой Лизель. Она еще слишком маленькая. Это довольно мрачное место. Там хоронят только фамилию. Остров находится посредине озера, и там есть лодочник, живущий на острове, который перевозит людей туда и обратно. Он ухаживает за могилами.

– И там хоронят членов герцогской семьи?

– Да, фамилию и всех, кто с ней связан.

– Вы говорите о слугах?

– Нет, нет. Более близких людей.

– Более близких?

– Видите ли, у герцогов, графов, у них есть друзья, иногда их дети. Часть острова отведена для таких захоронений, рядом с фамилией, и не совсем.

Синий отсвет из витражного окна отразился на ее лице при этих словах, и опять меня в нем поразило нечто лукавое.

– Вам следует посетить Могильный остров. Я сама поеду с вами.

– Мне хотелось бы увидеть его.

– Мы это устроим.

Мы пошли к спуску в часовню, и меня удивила небольшая церемония.

В часовне было сыро, Фриц держался рядом со мной, то ли для моей зашиты, то ли для своей безопасности; самонадеянность Дагоберта казалась здесь мало убедительной. Несомненно, что-то мрачное довлело над этим местом, возможно, тому способствовали запах сырости и тусклость освещения. Наши шаги по каменному полу гулким эхом отдавались в помещении, а затем я увидела большой дубовый сундук, по бокам которого стояли солдаты в синих с золотом мундирах гвардейцев герцога.

Они стояли по стойке «смирно», а трое других солдат, один из них с ключами, приближались к нашей группе.

Меня удивило и даже несколько испугало, что вся эта церемония происходит по моей вине. Пастор взял тяжелую связку ключей и, недолго повозившись, открыл сундук. В нем находились сокровища церкви: серебряные кубки, чаша и кресты из золота и серебра, усыпанные полудрагоценными каменьями. Но их нельзя было сравнить с прецессионным крестом, который хранился отдельно в тяжелом деревянном футляре, закрытом на ключ. И наконец он появился на свет.

Дети ахнули, взглянув на него. Лежащий на черном бархате, отделанный серебром, золотом и драгоценными Камнями, он, казалось, сиял сверхъестественным светом. Каждый крупный камень, как мне сказали, имел свою историю. Каждый был завоеван в битве. В те времена общая дикость царила в стране, и маленькие герцогства и владения непрерывно воевали друге другом. Центральный алмаз и два рубина по краям служили символом непобедимости герцогов Рохенштейнских. Существовало поверье, что исчезновение креста приведет к прекращению династии. Вот почему, а не только из-за ценности, крест так тщательно охраняли, считая его легендарным символом целостности государства.

Я вздохнула облегченно, когда крест вернули в футляр и закрыли сундук, те же чувства владели, несомненно, и солдатами. Они расслабились и перестали походить на каменные статуи. Дети также переменились, они заговорили громко, во весь голос, хотя до этого только перешептывались.

Мне показалось, что они хорошо знакомы с солдатами. Один из них, сержант Франк, оказался на редкость разбитным парнем.

Мы вышли из часовни на солнце.

– Ну вот, – сказала фрау Грабен, – теперь вы виде прецессионный крест. Со временем вы увидите все наши достопримечательности.

Казалось, она внутренне усмехнулась, и опять я поймала себя на мысли, что в действительности я знаю ее совсем мало.

Вначале на Могильный остров меня привезли все же мальчики. Каждый день первой недели в Клоксбурге мы отправлялись в лес, они – на пони, а я – на кобылке. Я любила эти прогулки, они помогали получше узнать детей, еще больше, чем прежде, меня притягивал лес, всякий раз; мне казалось, я стою на пороге приключения. Стояло лето, и склоны гор окутывала легкая сине-розовая дымка: это цвели горечавки и орхидеи. На фоне зелени от них просто захватывало дух.