Лиз Карлайл - Верь только сердцу

– Да, – простонала она, обнимая Коула за плечи, – сейчас, и как можно скорее!

...Прикрыв глаза ладонью, Дженет лежала рядом с Коулом. Его дыхание было мерным и сонным. Но оказалось, что он не спит. Он протянул руку и снова привлек Дженет к себе.

– Не уходи, пожалуйста, – сонно пробормотал Коул. А Дженет неожиданно захотелось расплакаться.

Коул тут же почувствовал, как напряглось тело женщины. К удовлетворенному мужскому самолюбию Коула примешалась болезненная горечь. Может, его просьба не уходить прозвучала слишком дерзко и фамильярно? Может, ему самому следовало уйти? Он дал Дженет то, о чем она его умоляла... и он может с гордостью сказать, что она осталась довольна. Так, может, он ей больше не нужен? Коул медленно приподнялся на локте и внимательно посмотрел на женщину.

Она выглядела какой-то потерянной. Коул осторожно дотронулся до шелковистой кожи ее живота. Хотя Дженет родила двоих детей, это никак не сказалось на ее прекрасной фигуре. При этой мысли у Коула перехватило дыхание. Интересно, а что бы он чувствовал, вынашивай она его ребенка? Коул понимал, что не может даже думать об этом, однако сегодня он познал эту женщину, поэтому в голове у него непроизвольно крутились самые безумные мысли.

Но сейчас Дженет была слишком худа для того, чтобы выносить ребенка, это плохо отразилось бы на ее здоровье. Ужасное напряжение последних месяцев сказалось не только на ее разуме, но и на теле. Да, лучше подождать, пока Дженет поправится, а уж тогда можно надеяться... Господи, да о чем он думает?

Словно прочитав его мысли, Дженет медленно повернула голову и пристально посмотрела на Коула.

– Коул, а что ты будешь делать, если я все-таки забеременею? – тихо спросила она.

Ладонь Коула, гладившая ее живот, замерла.

– Дженет, ты же сказала...

– Да, я помню. Ты настоящий джентльмен, Коул. Но в этом случае ты повел бы себя как джентльмен?

У Коула появилось странное ощущение, что апатия Дженет напускная, что ее гораздо больше волнует его ответ, чем она пытается показать. Но это ощущение не могло повлиять на его ответ. Он взял руку Дженет, гладившую его живот, поднес ее к губам и ласково поцеловал.

– Дженет, к чему этот пустой разговор? Ты говоришь о браке. Наверное, я не могу жениться на тебе, да и ты не настолько глупа, чтобы выйти замуж за такого, как я.

Коул отбросил волосы Дженет с ее высокого аристократического лба. Ему захотелось коснуться губами ее лица, потом груди... захотелось снова овладеть этой женщиной, чтобы успокоить ее, сгладить боль от его слов.

Но по лицу Дженет не было заметно, что ее обидели слова Коула, оно оставалось спокойным и бесстрастным. И как ни странно, это огорчило его.

– Конечно, ты прав, – наконец сказала Дженет. – Но любовник ты восхитительный. Спасибо тебе за этот вечер. – На ее губах появилась лукавая улыбка. – И спасибо за то, что ты так безропотно выполнил мою прихоть. Ты найдешь свою одежду?

Хотя эти слова прозвучали на первый взгляд мягко, на самом деле это был приказ убираться вон. Значит, все случившееся – только женская прихоть? Черт побери, а чего еще он мог ожидать? Коул неохотно убрал руку с головы Дженет, сел на край постели и начал молча одеваться.

Он ждал, что Дженет протянет руку и дотронется до него. Надеялся, что она возьмет назад свои слова, произнесенные так холодно, попросит остаться и уснет в его объятиях. Коул считал это неотъемлемой частью их сделки, только в этом случае их можно было бы считать любовниками. А если вот так: пришел, сделал свое дело и ушел, – то это просто похоть, а между похотью и любовью огромная разница. Для него, во всяком случае. Однако Дженет ничего не сказала, и Коул опять с горечью подумал, что его просто использовали.

Что ж, значит, это была похоть, не более.

Однако на самом деле у Коула не было оснований обижаться. В конце концов, Дженет ведь его не насиловала. Грешные мысли возникли у него с самой первой встречи с этой женщиной. Она ему тогда не понравилась, но он возжелал ее. И только сейчас Коул осознал, что все это время любил Дженет, любит сейчас и хочет любить до гроба.

Коул быстро поднял с пола галстук и жилет, обернулся и посмотрел на Дженет. Да, он ее любит.

– Дженет, я...

Но маркиза уже спала. В свете лампы ее лицо выглядело удивительно спокойным и безмятежным, темные волосы разметались по подушке. Она лежала на боку, согнув одну ногу, и свет лампы отбрасывал тень на ее плечи и грудь. Обнаженная и прекрасная, Дженет, без сомнения, спала крепким сном.

А если бы она не спала, что бы он ей сказал? Коул и сам не знал. Интуиция подсказывала ему, что сейчас не нужны слова. Поэтому он тихонько обошел кровать и погасил лампу. В темноте Коул почти на ощупь добрался до двери, которая вела в гостиную.

Когда дверь с мягким щелчком закрылась, Дженет подняла голову, а затем снова рухнула на подушку, крепко вцепившись в нее пальцами. И разрыдалась так, как не рыдала никогда. Казалось, лед, так долго сковывавший ее сердце, наконец-то растаял и хлынул из нее потоками слез.

Она плакала, пока подушка не стала мокрой. Дженет рыдала, словно выплескивала все накопившееся в ней за эти мрачные месяцы и дни, когда ее душа находилась на пределе отчаяния. Она плакала оттого, что наконец-то переступила эту черную черту, и никак не могла остановиться.

На следующий день в доме Мерсеров стояла гнетущая, мертвая тишина. Коул всячески старался избегать Дженет, поэтому, как уже повелось, позавтракал с мальчиками в классной комнате. К счастью, после обеда он был свободен. Ему мучительно хотелось ускользнуть не только из дома Мерсеров, но и от воспоминаний о вчерашней ночи, пусть даже и ненадолго.

Сегодня на поле для крикета «Лордз» должен был состояться матч бывших воспитанников Итона и Харроу. Обычная неофициальная игра, но Коул был готов уйти куда угодно, лишь бы не видеть Дженет. И кроме того, чтобы отвлечься от мучительных мыслей, совсем неплохо будет хорошенько попотеть на крикетном поле. Коул тщательно оделся для матча и взял с собой все необходимое. Несколько дней назад Дженет ясно дала ему понять, что не позволит мальчикам сопровождать его на стадион, и у Коула пропало желание спорить с ней по этому поводу. И, честно говоря, сегодня ему было необходимо побыть одному, чтобы о многом подумать.

Настроение у Коула несколько улучшилось, и он торопливо спускался вниз по лестнице. Но в холле он наткнулся на Дженет в темно-зеленой амазонке. Тонкая черная вуаль была откинута с ее лица, которое выглядело таким бледным и осунувшимся, словно она вообще не спала прошлой ночью. Один из суровых шотландцев-грумов стоял рядом с ее хлыстом в руке.