Лиз Карлайл - Леди и авантюрист

– Замечательно остроумная! О да, как раз то, что каждый джентльмен, подыскивающий себе жену, ставит в перечне добродетелей супруги на первое место!

– Так оно и есть, если джентльмен желает состариться рядом с ней и оставаться счастливым, – рассудительно заметила Изабель. – Теперь, моя дорогая, о другом. Твой старший братец разродился, наконец, письмом. Хочу надеяться, что его, в конце концов, сумеют уговорить, и он прибудет в город, чтобы занять свое кресло в палате. Однако боюсь, что Трейхорн не столь сговорчив, как ты, моя дорогая.

– Я же вам говорила, что он не приедет, – заметила Кэтрин. – К тому же Хелен снова на сносях. Поэтому Кэм ни за что на свете не двинется из Глостера.

Изабель со вздохом пожала плечами и с легким звяканьем поставила свою чашку обратно на блюдце.

– В таком случае, отчего бы тебе, дорогая, не закрыть на время его большой дом на Мортимер-стрит? – просящим тоном спросила она. – Одному Богу известно, где твой младший брат Бентли обретается ночами, так что дожидаться его – пустое занятие. Переезжай ко мне. Большей радости ты мне не доставишь.

Кэтрин выставила перед собой руку в шутливом протесте.

– В таком случае я неминуемо окажусь на пути ваших романтических отношений с Джеком, – улыбаясь, заметила она. – Кроме того, я вроде бы вознамерилась завести любовника. Так что и мне, вполне может статься, захочется уединения.

– Господи! – По лицу Изабель промелькнуло выражение растерянности. – Тогда Трейхорн мне просто голову снимет!

Кэтрин еще раз рассмеялась и потянулась за вазочкой с джемом.

– Не волнуйтесь так, Изабель… Моему праведному брату никогда не узнать о моем тайном возлюбленном. Уж поверьте, что-что, а тайны я умею хранить.

Изабель с сомнением покачала головой:

– Знаешь, Кэт, порой я не в силах понять, на кого из своих братьев ты больше всего похожа. И я начинаю бояться, что на бездельника Бентли.

– Что мы все о моих братьях, тетя, право слово! – запротестовала Кэтрин. – Лучше расскажите, как дела у Джека! Я смогу увидеть его хотя бы на одном званом вечере?

Изабель слегка поскучнела.

– О, он все время твердит, что для света уже слишком стар. Однако я рассчитываю на тебя, моя юная Кэт, так что передай мне·вон ту пачку приглашений. Замечательно, что принесла их, как я и просила. Я уверена, там найдется подходящее и для тебя.

Кэтрин послушно передала тете приглашения, и та, бегло их проглядывая, довольно быстро разложила послания на три кучки.

– Хорошо, очень хорошо, – задумчиво проговорила Изабель, поднося к глазам карточку из плотной бумаги цвета слоновой кости. – Музыкальный вечер у леди Mepтон? Сегодня? А в четверг благотворительный бал у лорда Уолрейвена.

– Бал, – лукаво переспросила Кэтрин. – С танцами?

– На балах имеют привычку танцевать, ты верно заметила, – рассеянно проговорила Изабель, торопливо перебирая приглашения. – Ага! Вот что пропустить нам никак нельзя! В самом деле, мы сейчас же займемся твоим темно-голубым платьем из тафты и подгоним его тебе точно по фигуре. Уолрейвен из тех моих друзей, которые заслуживают особого внимания, тем более что он весьма подходящий холостяк!

Максимилиан де Роуэн раздраженно ткнул в чернильницу перо с такой силой, что ручка осталась там, беспомощно раскачиваясь из стороны в сторону. Было ровно половина десятого утра. В кабинете стояла затхлая духота. Последние дни буквально все валилось у него из рук, ни единой внятной и осмысленной фразы не вышло из-под его пера. Все летело кувырком.

А теперь и еще одно! Та женщина сегодня утром снова пришла в Гайд-парк. Она приходила туда уже на протяжении последних шести дней.

Какого черта она там появляется! Держалась бы от этих мест подальше, всем стало бы лучше. Дело все равно ждать не будет, придется его исполнить, только вот заниматься такими вещами куда как опасно. Однако по-прежнему ему ничего не остается, как издали терпеливо наблюдать за ней и теряться в догадках, с какой стати неведомая дама необратимо привлекает к себе его взоры. Поначалу он убеждал себя, что все от скуки. Очередной крестовый поход, что недавно учудил Пиль, вынудил де Роуэна вот уже две недели кряду ранним утром красться между деревьями и хорониться за кустами. А когда занимаешься таким чертовски неблагодарным занятием, отчего бы и не доставить наслаждение взору, созерцая нечто весьма приятное и коротая тем самым нудное время ожидания?

Однако он быстро понял, что такое невольное подглядывание таит в себе опасность соблазна. Женщина была высокой и гибкой, лет двадцати пяти и отличалась какой-то чистой, естественной красотой. Грациозная и раскованная, она легким галопом передвигалась на крупном гнедом жеребце по парку. Порой она спешивалась, чтобы прогуляться по дорожкам, а лошадь, уподобляясь преданному спаниелю, шла за ней следом. Двигалась она в такой удивительной гармонии с окружающим миром, что ему казалась, будто незнакомка не ступает, а парит над травой. Наблюдая за ней, де Роуэн время от времени ловил себя на шальном желании узнать, как и чем она пахнет.

Он легонько побарабанил указательным пальцем по столешнице и позволил своей фантазии продолжить один из своих нечастых полетов. От незнакомки наверняка исходит аромат свежести нетронутой природы. Что-то домашнее. Да, чистый и нежный запах, как пахнут свежесжатые поля и прогретая солнцем пахота. Такого в Лондоне навряд ли встретишь, там все забивают душный дым да копоть. При всем при том не было сомнений, что она урожденная леди благородных кровей. Посадка головы, прямизна спины и непоколебимая уверенность, сквозившая в каждом ее движении, подтверждали ее высокое происхождение. Впрочем, они едва ли сблизятся, даже несмотря на ее неуклюжую навязчивую попытку представиться ему сегодня утром. Пришлось ее осадить, причем вполне обдуманно и, несмотря на то, что на протяжении шести дней он при каждом ее появлении глаз с нее не сводил. Всякий раз, когда она, в конце концов, исчезала за деревьями, он тоскливо ждал ее возвращения.

Господи, такое поведение с его стороны до безобразия глупо! Однажды, когда он наблюдал за ней, незнакомка, перейдя все границы пристойности, резко направила своего коня в сторону от дорожки и пустила его в галоп, заставляя раз за разом перескакивать через густо разросшиеся кусты самшита, как будто чувство страха у нее отсутствовало напрочь. И так делать в самом Гайд-парке! Когда же она на своем жеребце с громким топотом перескочила через последний куст и ускакала, у него осталось странное чувство, что парк с его городской ухоженностью слишком ограничен для нее. Он представил, как она изо всех сил стремится освободиться от неких земных пут.