Барбара Картленд - Танцуя на радуге

Более того, он отодвинулся от нее, насколько позволяло сиденье.

И все же она чувствовала, что они так близки друг другу, так неразрывно связаны! Никогда еще она не испытывала такого гармоничного единения с другим человеком.

Видимо, маркиз заранее отдал распоряжения кучеру.

Внезапно она заметила, что они едут по аллее Булонского леса под сводами древесных ветвей.

Звезды, просвечивавшие сквозь листву, казались романтичнее парижских огней.

Потом экипаж остановился, и маркиз сказал:

— Сойдемте. Я хочу вам кое-что показать. Лоретте стало страшно.

— Может быть… это было бы… ошибкой, — сказала она тихо.

— Вам нечего опасаться, — ответил он мягко. — А идти совсем недалеко.

Потребовать, чтобы они не выходили из экипажа, было невозможно.

Сойдя на землю, она увидела, что от аллеи ответвляется дорожка, которая ведет между деревьями к каким-то огням.

Она немного убыстрила шаги: ей казалось, что она вступила на неведомый путь.

Свет стал ярче, и она поняла, что маркиз привел ее к фонтану, чья мощная струя, озаренная снизу лампочками, скрытыми по краям чаши, взметывалась в темное небо и рассыпалась сотнями сверкающих радуг.

Зрелище было такое великолепное, что Лоретта замерла от восторга. Глаза ее сияли, губы полураскрылись.

Потом маркиз прервал молчание:

— Посмотрите на меня, Лора. Я хочу, чтобы вы посмотрели на меня.

Лоретта медленно повернула к нему лицо с ощущением, что струя фонтана унесла ее к звездам, а он возвратил ее на землю.

Она посмотрела на него. Он не сделал никакого движения, но она почувствовала себя его пленницей и не сумела отвести глаз.

— Я привез вас сюда, — сказал он совсем тихо, — потому что намерен вас поцеловать, о чем думал с той минуты, когда увидел вас утром.

Лоретта пробормотала что-то невнятное, а он продолжал:

— Но теперь я не коснусь вас, потому что хочу, чтобы вы думали обо мне, как вы, я убежден, уже думаете — как о ком-то, совсем непохожем на мужчин, которые в прошлом преследовали вас и, естественно, вас любили.

Глаза Лоретты расширились, но она промолчала, и маркиз продолжал:

— Вас, сердце мое, окружает аура, которая хранит вас, и мне остается лишь молиться, чтобы хранила она вас не только от меня, но от всякого, кто приблизится к вам.

Голос его стал глубже, бархатнее:

— Потому что я хочу, чтобы вы думали только обо мне, потому что я хочу, чтобы вы поняли, какое чудо совершается с нами обоими, я сейчас отвезу вас домой с просьбой грезить обо мне, как я буду грезить о вас.

Лоретта невольно подумала, что она о нем грезила уже очень давно.

Затем маркиз взял ее руку, и она ощутила легкое, но настойчивое прикосновение его губ к ее нежной коже.

Он задержал ее руку в своей и, будто поддавшись необоримому порыву, повернул ее ладонью вверх и вновь припал к ней губами.

Лоретта не представляла себе, что мужчины так делают.

Она была не только удивлена, но и ощутила какой-то особый трепет.

Точно вся красота фонтана одела ее тело, в груди у нее и на губах заиграли радуги.

Маркиз поднял голову и сказал властно:

— А теперь я отвезу вас домой!

Он положил ее руку себе на локоть, и они пошли назад по дорожке туда, где ждал экипаж.

Он помог ей сесть, а затем прошел к другой дверце, чтобы сесть самому, не потревожив ее.

Лошади бежали резво, и вскоре по сторонам замелькали дома. Они снова ехали через город.

Экипаж остановился, маркиз соскочил на мостовую, чтобы помочь Лоретте сойти, а затем подняться на крыльцо.

Прежде чем лакей успел открыть дверь, маркиз сказал негромко:

— Bonne nuit [20], моя красавица! Мы увидимся завтра, но, засыпая, вспомни, что я люблю тебя!

Тут дверь отрылась, он сбежал по ступенькам, Лоретта вошла в вестибюль, а в ее ушах звучали и звучали его слова.

Проснувшись утром, Лоретта не могла поверить, что вчерашний вечер ей не приснился.

Несмотря на предостережения Ингрид, ей казалось невероятным, что маркиз во всех отношениях оказался совсем иным, чем она ожидала, чем ей про него рассказывали.

Как мог он говорить с ней так? Как мог он отвести ее к фонтану, а затем проводить домой с бережностью, с какой не стал бы себя вести ни один мужчина — это она понимала, несмотря на всю свою неискушенность и невинность.

— Не понимаю, — шептала она. — Я не понимаю его, не понимаю, почему он такой, какой он есть. Ей очень хотелось посоветоваться с Ингрид, но она знала, что ее кузина — и никто другой — не сумеет понять чувства, которые пробудил в ней маркиз.

Да и застенчивость помешала бы повторить то, что он ей говорил.

Завтрак ей подали в постель, а потом, услышав от Мари, что так принято, она оделась неторопливо и спустилась вниз, когда утро было уже на исходе.

Ингрид нигде не было.

Лоретта прошла в малую гостиную, куда ее проводили, когда она только приехала, и села почитать газеты, полные последними парижскими сенсациями.

Однако она успела только просмотреть заголовки, когда открылась дверь и лакей доложил:

— Граф де Марэ, мадам!

Лоретта в отчаянии поглядела по сторонам.

Она надеялась, что, может быть, заедет маркиз предложить ей прокатиться по Булонскому лесу.

Графа она не ждала и подумала, что он назойлив — ведь он же заезжал накануне вечером.

А он уже шел к ней, и ей очень не понравилось выражение его глаз. Он поднес ее руку к губам и поцеловал — не слегка коснулся губами, но поцеловал!

— Доброе утро, месье, — сказала Лоретта, как она наделась, ледяным тоном. — Моя подруга не предупредила меня, что ожидает вашего визита.

— Я заезжал к вам вчера вечером, но вы ко мне не вышли, — ответил граф. — И потому сегодня во избежание недоразумений я приглашаю вас, прекрасная дама, на прогулку в экипаже по Булонскому лесу, а затем мы позавтракаем у «Пре Каталан».

— Это весьма любезно с вашей стороны, но, к сожалению, я уже приглашена.

— Не верю! — злобно отрезал он. — А если это Фабиан де Соэрден, то я не позволю вам поехать с ним!

Лоретта выпрямилась.

— Не думаю, месье, что у вас есть право распоряжаться мной!

— Тут вы ошибаетесь, — возразил граф. — Мое право в том, что я нахожу вас пленительной, восхитительной и очень-очень соблазнительной, и не намерен уступать вас тому бездушному сердцееду, чьи любовные похождения возмутительны и гнусны.

Он говорил с такой язвительностью, что Лоретте захотелось встать на защиту маркиза, но она знала, что это было бы большой неосторожностью.

И она сказала только:

— Мне кажется, месье, этот разговор излишен. Я могу лишь поблагодарить вас за приглашение и выразить сожаление, что не могу его принять.

— Я уже сказал вам, что намерен позавтракать с вами сегодня, а вечером пообедать, — ответил граф. — И уверяю вас, моя прелесть, что я всегда умею настоять на своем, когда дело касается красивой женщины.