Лариса Шубникова - Милорд, откройте тайну!

Отказывать аристократам опасно. Любое слово могло послужить поводом для войны. Поэтому Ги принял решение парадоксальное, но, как оказалось, очень действенное. Он лично распустил слухи о себе, как о жестоком и несдержанном муже и прекрасно поддерживал их до тех пор, пока юные леди не стали шарахаться от него, как он чумы буквально. Ги всячески делал вид сурового и жестокого рыцаря, над чем неудержимо смеялся Виго, да и сам Ги, когда бывал в гостях у друга-короля.

– Зачем мне эти красавицы, Лидс? Я уже старый и никчемный король, – любимая присказка Виго Красивого. – Это тебе, молодому и горячему, нужны женщины. А мне и с одной справиться сложновато.

Виго Красивый, мужчина лет сорока, крепкий, среднего роста и прекрасно оправдывающий свое прозвище. Красавец даже при своих годах и седых висках. Светлые волосы и голубые глаза, породистое лицо и мудрый взгляд. Конечно, он преувеличивал, говоря о своей немощи. Моложав и бодр, а что самое главное, горяч сердцем и холоден рассудком.

– Сир, снова ваши старые песни? Вот потому я и не приезжаю в столицу часто, я просто боюсь умереть от скуки рядом с вами. Придумайте новый куплет о себе и тогда, я буду бывать здесь чаще.

– Неужели? Это был комплимент, Ги? Ты весьма снисходителен, но это по причине молодости. От этого еще горше. Если тебя жалеют юнцы, значит все совсем худо, – Виго смотрел на своего приятеля и как всегда гордился им.

Сыновья Виго, наследники трона, короля радовали, ни одного больного или сумасшедшего. Разумные и грамотные. За будущее страны Виго был спокоен. Но Ги считал своим учеником и радовался его успехам бесконечно. Вот и сейчас, глядя на приятеля, понимал, как он скучал по общению с ним.

Ги молод. Двадцать семь по меркам политики – ничто, но по военным статьям, самое время для подвигов и побед. И герцог доказал это в полной мере. А если учесть его привлекательную внешность и прекрасное чувство юмора, то его смело можно было бы назвать идеалом. Однако Ги отличался редким ехидством, временами беспощадностью – к врагам страны – и цинизмом. Вероятно, последний был приобретен в сражениях и сопутствующим каждой войне смертям, крови, боли и потерям боевых товарищей. Виго знал Ги с шестнадцати лет и видел его становление, был свидетелем взлетов и падений, а сейчас радовался итогу его такой недолгой жизни.

– Ваше величество, если уж вы начали о юнцах, то я, пожалуй, пойду. Вот чувствую, что опять вы станете предлагать мне брачный союз. Вам пора уже плату брать за посредничество. Кто на этот раз?

Виго только головой покачал, поражаясь проницательности друга:

– Граф Монтгомери. Знаешь, я даже продолжать не стану. Скажу просто, приглядись к леди Оранте. Мила, здорова. Тебе нужен наследник, Ги и ты об этом знаешь.

Тот и не возражал:

– Как скажете, сир. Но в этом году я никак не могу жениться. Вот разберусь с Хатуэями и тогда быть может.

– Я могу и приказать, Лидс.

– Можете. Но имейте в виду, если я женюсь по вашему приказу, то сразу же отращу себе брюхо и перестану влезать в доспехи.

– Наглец! Выметайся и не показывайся мне на глаза до оглашения, – смеялся король, – если не придешь, я прикажу тебя колесовать. Или нет… Лучше я назначу тебя своим сенешалем. Что? Будешь следить за тем, как мне варят кашу по утрам. Почетная должность, Ги.

– Договорились, ваше величество. Буду помешивать варево мечом и черпать ее из котла своим шлемом. Вам понравится! – Ги поклонился и ушел под смех своего короля.

Ги, герцог Лидс, бодро шел коридорами королевского замка, не забывая при этом хмуриться. Почему? По привычке. Дворец кишел юными леди и их мамашами по причине близких празднеств. Вот и сейчас попадались ему милые девушки в сопровождении служанок и дуэний, иногда братьев. Ги не смотрел по сторонам и шел прямо, замечая только реверансы самому себе: его светлость был выше по положению каждого из встреченного им на своем пути, отсюда и поклоны. А еще приятная бледность испуганных девиц, которые видели демона во плоти! Загадочного рыцаря Лидса, страшного – по слухам – в своей жестокости мужа.

– Морт, трогаемся, – Ги уже во дворе отдал распоряжение капитану личной стражи, взлетел в седло, и кавалькада отборных воинов направилась к столичному дому Ги через мост Богни и церковь Святого Жоссе.

Уже у храма, Ги увидел поле шатров, обычное для турнирных мероприятий. Стяги реяли гордо над каждым из временных жилищ дворян, четко давая понять кто есть кто и откуда он прибыл. Пестрым стало большое поле Рэндом: нарядные мужчины, великолепные дамы, суета слуг и звуки лютней. Кое-где слышался звон железа. Кузни работали на всю мощь, готовя снаряжение к турниру. Торговцы, слетевшиеся со всей округи, зазывали покупателей в свои ряды и палатки, предлагая все на свете. От сладких, карамельных яблок до редких животных.

Ги заметил тощую зебру и удивился тому, насколько сильно жажда наживы подстегивает творческую мысль торговых людей. Зебра привлекала зевак, и купец прекрасно продавал свой товар – бусы и платки – уверяя, что это все с далекого континента. И много нашлось дураков купить обычную столичную поделку втридорога, только потому, что полумертвая полосатая лошадка лениво жевала что-то у входа в палатку.

Голос Слэйда Перчатки Ги услышал сразу. Лучший менестрель столицы, красавец и пройдоха. Но певец, каких поискать, добавить сюда бойкий язык, прекрасное владение музыкальными инструментами и вот он, покоритель женских сердец, ну и тел, разумеется. Его прозвище служило тому доказательством. Слэйд известный сердцеед и любовник, рассказал Лидсу, когда они встретились на празднике при дворе, что свое семя он не станет отдавать первой попавшейся, будь она хоть трижды красива и заоблачно богата. Потому и надевал во время своих любовных похождений «кожаный чехол» на свое главное достоинство. Отсюда и прозвище – Перчатка*.

Он пел настолько красиво, что Ги невольно придержал своего Корса: черногривого жеребца, верного боевого товарища. Заслушался. К голосу Слэйда присоединился еще один. Женский… Ги остановился совсем, удивив этим капитана Морта. Голос чарующе бархатный, проникновенный, был до такой степени прекрасен, что у Ги напряглись плечи, и все его тело, сильное, мускулистое окатило, как когда-то в детстве, мурашками. Восторг был осязаем и несравним ни с чем. Толпа притихла, внимая пению Слэйда и незнакомки. Ги старался увидеть ее, приподнялся в стременах, но народу было слишком много!

Песня оборвалась внезапно! Толпа загудела недовольно, послышался свист, а потом громкий смех. Слэйд кричал что-то, вероятно шутливое, и толпа хохотала послушно. Ги уже не слушал о чем там вещал красавчик-менестрель, он пытался понять, откуда в нем восторг?