Андреа Кейн - Изумрудный сад

— Все, — прошептала она, глядя ему в глаза затуманенным взором.

— Нет, любимая, не все. — Он снова поцеловал ее, на этот раз медленно, вкушая сладость обоих уголков ее рта, слегка прикусив сначала верхнюю, потом нижнюю губу, и наконец полностью завладел ее ртом во всепоглощающем поцелуе, который лишил ее дыхания и украл ее душу.

— Квентин… — Она полностью растворилась в бездонности его жадного поцелуя, ее тело напряженно вытянулось, как струна, от пустоты, которую только Квентин был в силах заполнить.

С болью сознавая, что больше этого он ничего не может себе позволить, Квентин вложил в этот поцелуй всю свою муку, смятение, желание, требовавшее и одновременно дававшее ему то, чего он никогда не знал. Он буквально не мог насытиться Бранди: ее вкусом, ее запахом, невероятно чувственным объятием. Он снова и снова впивался ей в губы, чувствуя, как исчезают последние путы самообладания; он знал, что еще несколько секунд — и он понесет ее на диван и займется с ней любовью.

Квентин оторвался от нее, и каждый нерв в его теле протестующе заныл, а боль в чреслах стала такой невыносимой, что он громко застонал.

— Квентин… — задыхаясь сказала Бранди. Он прижался лбом к ее лбу:

— Мы должны остановиться. Сейчас.

— Ты почувствовал боль?

В его пылающем взгляде засветились искорки веселья:

— Мучительную боль. Такую, что я бы хотел погрузиться в нее до скончания века.

Она заморгала, инстинктивно поняв, что сама является причиной боли Квентина, а заодно и лекарством от нее, боли такой же, как ее собственная, рожденной удовольствием, а не мукой. Ей ничего так не хотелось, как утолить эту боль.

— Так почему мы должны остановиться?

— Ты сама знаешь почему.

— Нет, не знаю, — прошептала Бранди, уткнувшись ему в плечо. — Я хочу отдать тебе все. Квентин, неужели ты не понимаешь? Я люблю тебя.

Он резко вскинул голову и дико посмотрел на нее:

— Господи, Бранди, не говори этого.

— Почему же? Это правда, я действительно люблю тебя.

На его лицо легла печаль.

— Я знаю, солнышко, ты любишь меня, но не так, как думаешь. — Он медленно поставил ее на пол и мягким движением снял ее руки с шеи.

— Что это значит — не так, как думаю?

— Дружба рождает совершенно особую любовь, А страсть? Страсть — одна из самых мощных движущих сил в жизни, заставляющая людей совершать поступки, на которые они при других обстоятельствах никогда бы не решились. — Квентин легко коснулся губами ее ладоней: сначала одной, потом другой. — Вполне естественно, что, когда эти два глубоких чувства слились в одно, ты назвала его любовью.

Глаза Бранди расширились от глубокого изумления.

— И ты говоришь мне, что это не любовь?

— Я говорю тебе, что мы не можем этого позволить.

— Ты чертов дурак.

Квентин оторопел. Бранди словно окатила его холодной водой.

— Что?

— Что слышал. — Бранди отступила на шаг от него, пригладив трясущейся рукой растрепанные волосы. — У тебя такой блестящий ум, и в то же время ты совершенно слеп. У тебя на все найдется ответ, а вопросы тем не менее ставят тебя в тупик. Твоя логика безупречна, и все же твои выводы ложны, так как строятся на фактах, а не на чувствах. Короче, ты чертов дурак. И с твоей тупостью я не в состоянии справиться. Эта задача, милорд, только для вас, вас одного. — Ее голос осекся, в глазах блеснули слезы. — Нет. — Она не позволила Квентину произнести в ответ ни слова, сурово мотнув головой, — Возвращайся в Колвертон. Поезжай в Лондон и уладь все дела в министерстве. Но помни мои слова не только о благополучии Англии, но и о благополучии тех, кого ты любишь. Спокойной ночи, капитан Стил.

— Добрый вечер, мастер Квентин.

Квентин меньше всего ожидал в половине третьего ночи услышать приветствие Бентли.

— Бентли? — Он заморгал, стараясь, чтобы глаза привыкли к свету ламп при входе, — ламп, которые в такое время уже не должны были гореть.

После нескольких часов бесцельной езды по улицам Котсуолда ему хотелось только одного — забыться в благословенном сне, хотя у него были подозрения, что сон не придет.

— Не хотите ли выпить, сэр? — поинтересовался Бентли, затягивая пояс халата. — Или, быть может, поужинать?

— Ужин? В такой час? — Квентин оглядел дворецкого, приготовившегося ко сну, а затем, словно в подтверждение своих слов, схватился за часы. — Уже почти три, — объявил он. — Почему ты вдруг разгуливаешь по замку?

Бентли сцепил руки за спиной и принял достойный вид, насколько это позволял халат.

— О том, чтобы удалиться на покой в обычный час, не могло быть и речи, сэр. — Последовала короткая пауза. — Мне пришлось готовить подходящую форму для завтрашнего дня, так как моя теперешняя пострадала.

— Ах да, пропавшая пуговица, — кивнул Квентин, слегка улыбнувшись. Несмотря на душевное смятение, его согрела уловка Бентли, к которой тот прибегнул из лучших побуждений. — Мне следовало догадаться, что ты никогда бы не согласился появиться перед гостями Колвертона в костюме, не отвечающем требованиям безупречности.

— Разумеется, сэр. — Бентли фыркнул от одного предположения. — Как бы то ни было, когда я подготовил новую форму, я провел остаток вечера, прочесывая крыло для слуг в поисках подходящей пуговицы, чтобы заменить пропавшую. Было бы преступлением выбросить форму в отличном состоянии из-за одной потерянной пуговицы.

— Согласен. Ну и что, нашел ты подходящую пуговицу?

— К счастью, да. — Лицо Бентли оставалось бесстрастным.

— Чему я совсем не удивлен. — Скорбные морщины вокруг рта Квентина разгладились. — Ты мошенник, Бентли. — Он отмахнулся от начавшего было протестовать дворецкого. — А еще ты отличный друг — и для Бранди, и для меня. Прости, что заставил тебя не спать и волноваться о моем благополучии. Забирай свою выдуманную пуговицу и отправляйся спать.

— Я не особенно устал, сэр, — ответил Бентли, внимательно изучая лицо хозяина и делая какие-то выводы. — А вот вы наверняка устали.

— Нет. — Квентин покачал головой. — У меня слишком много забот, чтобы чувствовать усталость, хотя, Бог свидетель, времени решить все проблемы было предостаточно: я разъезжал по деревне несколько часов. И все же я по-прежнему далек от какого-то решения.

— Возможно, вам просто нужен внимательный слушатель.

Квентин невесело рассмеялся:

— Боюсь, мне нужно гораздо больше. Теперешняя проблема выходит за рамки моего опыта, а заодно и моего понимания.

— Тогда я предлагаю пройти в гостиную и выпить. Эти поможет вам расслабиться и даст нам возможность поговорить.

Квентин невольно бросил взгляд на лестничную площадку второго этажа, ясно вспомнив обещание брата продолжить их горячий спор позже вечером. Перспектива еще одной перебранки с Дезмондом была совершенно ему не по вкусу и послужила второй причиной, почему он затягивал возвращение в замок. В голове у Квентина все еще звучала гневная отповедь Бранди, губы все еще помнили ее тепло, его терзала неуверенность, и последний человек, с которым ему хотелось бы сейчас столкнуться, был сводный брат.