Марша Кэнхем - Чайная роза

Вытянув длинные ноги, он ощутил твердую выпуклость пакета с двумя тысячами фунтов. Ему не понравился холодок внизу живота, возникший при этом. Совсем не понравился.

Не прошло и минуты, как он понял почему.

Со стороны, противоположной той, где его слуги трудились над колесом, послышался звук шагов и, прежде чем он успел открыть дверцу и предупредить их криком, раздались два тяжелых удара, стон и шорох, словно что-то опустили на землю. Сразу вслед за этим из-за тонких стен экипажа донесся хриплый голос:

– Вылезайте, ваша милость! И побыстрее, если вам дорога жизнь.

Сэр Рейналф выслушал угрозы со смесью досады и негодования. Разбойники! А у него нет даже пистолета или шпаги, чтобы защитить себя! Он крепче стиснул эбонитовую трость, когда снаружи донесся второй голос, задавший какой-то вопрос.

– А черт его знает, – последовал ответ. Его вежливо попросили вылезти наружу. – Видать, придется ему помочь.

Сэр Рейналф открыл дверцу и спустился на грязную дорогу, смерив свирепым взглядом каждую из двух закутанных в плащи фигур.

– Как вы смеете останавливать мою карету?! Где мой кучер? Где камердинер?

– Ваш кучер? – передразнил тот, что повыше. – Ваш камердинер? Ты слышал, приятель? Оказывается, у его милости доброе сердце.

Сэр Рейналф напряг зрение, пытаясь разглядеть что-нибудь за пределами кружка света, отбрасываемого медным фонарем, подвешенным к передку его кареты. Фигуры нападающих полностью скрывались под широкими накидками с капюшонами, и единственное, что он мог ясно видеть, – это нацеленные на него пистолеты.

– Не беспокойтесь, ваша милость, – лениво протянул один из разбойников, – к утру очухаются. Им ничего не грозит, кроме шишки на башке. А вот вам придется куда хуже, если вы не отдадите свой кошелек.

Сэр Рейналф сунул руку под плащ и вытащил кошелек из мягкой замши.

– Берите и убирайтесь! – резко бросил он. – И помоги вам Бог, если вы еще раз пересечете мой путь!

Мужчина ловко поймал кошелек и взвесил его на ладони.

– И это все? – поинтересовался он.

– Вряд ли это стоило ваших усилий, – насмешливо произнес сэр Рейналф.

– Вполне достаточно, если добавить две тысячи монет.

Сэр Рейналф ощутил стеснение в груди. Что он сказал?

Никто не знает о двух тысячах фунтов. Никто! Не считая банкира и его самого! Он облизнул губы.

– Вы бредите, джентльмены, если думаете, что я стану держать при себе такую сумму без надлежащей охраны.

Разбойник вздохнул и покачал головой:

– Видать, придется стукнуть вас разочек по макушке, чтобы вы поняли, что нам не до шуток.

Он сунул руку под плащ, но сэр Рейналф опередил его. Взмахнув прочной эбонитовой тростью, он ткнул противника в живот, а затем выбил у него из рук пистолет. Мужчина от боли согнулся вдвое, но у него хватило ума ухватиться за конец трости, прежде чем та снова нанесла удар. Сэр Рейналф выпустил свое оружие и стремительно повернулся навстречу опасности, приближавшейся сбоку. Ему удалось уклониться от рукоятки пистолета второго налетчика, но он оказался недостаточно проворен, чтобы избежать удара тяжелой дубинкой по затылку. Мир закружился у него перед глазами. В течение нескольких тошнотворных мгновений он держался на ногах, затем рухнул на землю. Находясь в полубессознательном состоянии, он слышал, как первый мужчина опустился на колени.

– Сукин сын! Этот ублюдок знал, куда метить. На полдюйма ниже, и я бы навсегда остался евнухом.

– Ладно, хватит об этом. Найди деньги, и давай сматываться отсюда.

По карманам сэра Рейналфа прошлись грубые руки.

– Ничего! Наверное, спрятал их в карете!

– Посмотри в сапогах, – прошипел второй голос. Сэр Рейналф почувствовал, как с него сдернули сапоги.

– Есть! Ты угадал, приятель. Неплохой улов!

– Тогда пошли. Мы и так слишком задержались, того и гляди, кто-нибудь появится.

– Ладно. Только позволь мне попрощаться с его милостью.

Сэр Рейналф невольно вскрикнул, когда тяжелый сапог врезался прямо в его солнечное сплетение. В ушах раздался звон, рот наполнился кислым вкусом, и он провалился в бездонный мрак.

Чайна вздрогнула, ежась от сырости, забиравшейся под платье. Ветер усилился, и высоко над верхушками деревьев неслись облака. Время от времени проглядывала луна, озаряя все вокруг голубоватым сиянием, и снова исчезала за мглистой пеленой.

Вздохнув, она плотнее запахнула шаль и продолжила прогулку по террасе, ставшей для нее местом уединения. Сэра Рейналфа еще не было, но его прибытие ожидалось с минуты на минуту. После его возвращения обычно следовал ужин, а затем вечер в обществе Беренджер-Уайтов, и Чайна наслаждалась темнотой и покоем, откладывая, насколько это возможно, неизбежное возвращение к ярким огням и бесконечным перебранкам.

Погруженная в свои мысли, она приблизилась к широким ступеням, ведущим в розарий. Кусты в кадках, стоявшие на верхней ступеньке, отмечали поворотную точку в ее обычном маршруте, и она собиралась направиться обратно, когда заметила уголком глаза какое-то движение. Ахнув, она сделала неловкий шаг назад и зацепилась юбкой за шероховатый камень балюстрады.

Джастин Кросс, стоявший в тени, шагнул вперед и высвободил подол ее юбки.

– Мисс Грант. Как приятно встретить вас здесь совсем одну… без ваших сторожевых псов.

Чайна убрала руку от горла, постаравшись овладеть собой.

– Не понимаю, о чем вы. У меня нет сторожевых псов.

– Вот как? Впрочем, при вашей доверчивости вам, наверное, не приходит в голову, что наша грозная домоправительница и почтенная леди Пруденс не спускают с вас глаз. За последние дни я ни разу не видел вас без сопровождения той или другой.

– А я вас вообще не видела, – огрызнулась она, не подумав.

– Вы, кажется, огорчены? – усмехнулся он. – Я польщен, что вы заметили мое отсутствие.

– Я заметила тишину и покой, вызванные вашим отсутствием, – запальчиво возразила Чайна. – Так что у вас нет оснований чувствовать себя польщенным. Я меньше всего думала о вас.

– Жаль, поскольку я думал о вас очень часто. Как я понимаю, у вас больше не было ночных визитеров?

– Я держу свои двери запертыми.

– А я редко бываю дома.

– Странное совпадение, – сухо заметила Чайна.

Джастин шагнул ближе, полностью показавшись из тени. На нем были темные брюки, белая льняная рубашка и коричневый бархатный сюртук, небрежно наброшенный на плечи.

Пара синяков и потеря девственности, мелькнуло в голове у Чайны.

– Не желаете пройтись со мной по саду? – внезапно предложил он.

– Конечно, нет! – заявила она, плотнее стянув концы шали.

– Все еще боитесь, что я воспользуюсь вашей наивностью? – Он рассмеялся при виде выражения, появившегося у нее на лице. – Представляю, какой чепухой они забили вашу прелестную головку. Уверяю вас, я никогда не позволю себе ничего дурного по отношению к такому невинному созданию, как вы. К тому же мне совсем не улыбается кувыркаться на голой земле в разгар дождливого сезона. Я всего лишь хотел поговорить с вами – подальше от посторонних глаз и ушей.