Марша Кэнхем - Чайная роза

– Нет! – крикнула Чайна, догадавшись о его намерениях, и схватила его за локоть.

Ист стряхнул ее руку. Сэр Рейналф улыбнулся:

– Они выстрелят не колеблясь, дайте им только повод, а если я прикажу, то и без всякого повода.

– Прошу вас, мистер Ист! – взмолилась Чайна. Боцман повернулся к ней; в его глазах, сверкавших под кустистыми бровями, полыхала жажда крови, которую она никогда не видела, но инстинктивно узнала. – Пожалуйста, мистер Ист, они убьют вас, и тогда вы уже ничем не сможете помочь капитану.

– Прислушайся к ее словам, моряк, – уронил сэр Рейналф. – Она дала тебе дельный совет.

Дюжая фигура боцмана как-то обмякла. Напряжение ушло, руки безвольно повисли, глаза потеряли безумный блеск, даже веки, казалось, отяжелели.

– Мудрое решение, – заметил сэр Рейналф и сделал знак двум своим подручным. Подскочив ближе, они уперлись дулами своих мушкетов в спину Иста, подталкивая его к двери. Тот споткнулся и, когда всем показалось, что он падает, выбросил в сторону могучую руку. Его массивный кулак разрезал воздух на волосок от лица сэра Рейналфа, чуть не превратив его в лепешку. Двое его конвоиров, застигнутые врасплох, застыли на месте, но третий, находившийся у двери, оказался достаточно проворным, чтобы обрушить приклад своего мушкета на голову боцмана. Ист рухнул на пол и, издав протяжный стон, затих. Чайна рванулась к нему, но ее удержала Тина, сбивчиво шептавшая слова предостережения на ухо хозяйке.

Сэру Рейналфу понадобилось несколько мгновений, чтобы овладеть собой. Оторвав взгляд от поверженного боцмана, он кивнул своим людям. Двое из них, ухватив Иста за обутые в сапоги ноги, выволокли его бесчувственное тело в коридор.

– Что с ним будет? – встревожено спросила Чайна.

Сэр Рейналф пожал плечами:

– Похищение человека – серьезное преступление.

– Похищение?

– Как иначе моя жена могла оказаться в этом притоне?

– По доброй воле, – яростно отозвалась Чайна, – и собственному желанию.

– Не вижу особой разницы. Единственное, что имеет значение, – вы по-прежнему моя жена, и мне придется забрать вас домой.

– Как вы нашли меня?

– В этих местах доносчиков больше, чем крыс, моя дорогая. Если награда достаточно велика – как в данном случае, – эти подонки сдадут даже собственную мать.

«Неужели он знает, где Джастин?» – мелькнуло в голове у Чайны. Если сэр Рейналф здесь…

Он рассмеялся, наблюдая за выражением ее лица.

– Ваша непосредственность просто умиляет, моя дорогая. Конечно же, я знаю, где Джастин и что он задумал. Я также знаю, что у него нет ни малейшего шанса на успех. Я оставил на корабле Чамберса с дюжиной крепких парней. Прискорбно недооцененный человек, надо сказать. Я имею в виду Чамберса. Преданный и надежный. У меня нет сомнений, что Джейсон Сэвидж – умелый тактик и заслужил свою репутацию лихого вояки, но я более чем уверен, что сегодня он встретит равного противника. Он ведь ранен, не так ли?

– Вы достойны презрения, – с ненавистью проронила Чайна.

– Как и вы, моя дорогая. – Он подступил ближе и коснулся царапины, оставленной на ее лице его кольцом. Чайна отшатнулась и вскрикнула, наступив на поврежденную лодыжку. Сэр Рейналф посмотрел на повязку у нее на ноге и прищелкнул языком. – Вы упали?

– Вас это волнует?

– Да нет, – беззаботно отозвался он, – не особенно.

Чайна смотрела на него, чувствуя, как опустошение и усталость овладевают ее душой и телом, лишая последних сил. Она ощущала горький вкус поражения и сознавала всю тщетность дальнейшей борьбы. Ее глаза наполнились слезами, и она опустила голову, не желая видеть его самодовольного торжествующего выражения.

– Пойдемте, леди Кросс, – распорядился он. – Здесь становится душновато.

Чайна не сопротивлялась, когда он повел ее к двери. Она не взглянула на бледное лицо Тины, проходя по тускло освещенному коридору, и не видела угрюмых физиономий, провожавших ее взглядами, пока она шла через таверну к выходу. Все ее мысли были о Джастине. И о судьбе, навстречу которой он так безрассудно устремился.

Она едва сознавала, как вышла на улицу и забралась в карету. Сжавшись в углу, она не издала ни звука и не оглянулась назад, когда экипаж тронулся и покатил по мостовой. В открытое окно задувал ветер, омывая ее лицо влажной прохладой. Запах моря был почти осязаем, и Чайна живо вспомнила, как прошлым вечером они мчались к пристани по мокрым улицам. Она сознательно выбрала дождь и ветер, уносившие ее прочь от прежней жизни, полагая, что никогда не вернется назад. Даже сейчас, заглядывая в самые сокровенные уголки своей души, она не находила там ни капли сожаления. Она провела волшебную ночь в объятиях Джастина. Она любила и была любима – ничто не отнимет у нее этих воспоминаний. Ничто и никто.

Ее сухие глаза холодно уставились на мужчину, который был ее мужем.

Сэру Рейналфу это явно не понравилось. Его руки напряглись на набалдашнике эбонитовой трости, внезапно он привстал и резко постучал по крыше экипажа.

– Все еще считаете его героем, не так ли? – осведомился он. Дверца над его головой приоткрылась, и он прокричал отрывистые приказы кучеру. Чайна схватилась за стенку, когда экипаж резко накренился. – Полагаю, вам хочется увидеть собственными глазами, что стало с вашим любовником? Чтобы, так сказать, сохранить в памяти его мужественный и героический образ? Что ж, ваше желание исполнится, моя дорогая.

Круто повернув, карета быстро покатила назад, в направлении города. Проносившиеся мимо огни бросали отсветы на лицо сэра Рейналфа, искаженное гримасой лютой ненависти. Чайна оцепенела бы от ужаса, если бы понимала, что часть этой ненависти направлена на нее, но ее мысли крутились быстрее, чем колеса кареты, уносясь вперед, к пристани, к Джастину.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем карета обогнула портовые сооружения и подкатила к причалу. Менее чем в пятидесяти футах от берега на якоре стояло огромное торговое судно, сверкая огнями и оглашая окрестности смехом, песнями и здравицами в честь прибытия в порт.

Чуть дальше на волнах покачивалась изящная трехмачтовая шхуна, окруженная с обеих сторон полудюжиной дремлющих фрегатов. Еще дальше, у самого выхода из гавани, четко вырисовывались контуры «Реюниона», подсвеченные огнями более мелких судов, теснившихся вокруг.

Ярко светила луна. Слишком ярко, с болью в сердце поняла Чайна, – любое движение на поверхности воды бросалось в глаза, словно сигнальный маяк.

Карета качнулась на рессорах, когда сэр Рейналф открыл дверцу и спустился на землю. Почти сразу же из темноты вынырнули двое стражников, вступив с ним в приглушенный разговор. Чуть погодя один из них исчез во мраке и вскоре вернулся с тяжелым фонарем. Он поднял его над головой и медленно описал в воздухе дугу справа налево. Повторив сигнал дважды, он прикрыл фонарь деревянным щитком, и все трое мужчин замерли, вглядываясь в «Реюнион», высившийся над блестящей поверхностью воды.