Лиза Клейпас - Тайны летней ночи

— А мое кольцо?! — немедленно встрепенулась Аннабел, обеими руками держась за сундучок красного дерева. — Мы так и оставим его здесь?

— Он уменьшит ободок и отошлет кольцо в отель, — пообещал Саймон, весело улыбаясь.

— Но что, если оно потеряется?

— А кто пять минут назад отказывался от всего? В лавке ты вела себя так, будто не желаешь никакого кольца.

— Да, но теперь оно мое, — встревожилась она, чем невероятно рассмешила мужа.

К ее облегчению, кольцо в маленькой бархатной коробочке благополучно принесли в отель этим же вечером. Едва Саймон отдал монету рассыльному, Аннабел поспешно выбежала из ванной, вытерлась и накинула чистую белую сорочку. Закрыв дверь, Саймон обернулся и обнаружил, что жена стоит за спиной с сияющим, как у малыша в рождественское утро, лицом. Он невольно улыбнулся, видя, что все усилия казаться светской дамой быстро потерпели поражение, вынул из коробочки кольцо со сверкающим камнем и надел на безымянный палец жены, поверх скромного золотого ободка, подаренного им в день свадьбы.

Вместе они долго любовались игрой камня, пока Аннабел с восторженным криком не бросилась ему на шею, но прежде чем он успел ее поцеловать, отскочила и, как была босая, устроила дикарскую пляску.

— О, как прекрасно… и как сверкает! Саймон, убирайся! Я вполне сознаю, насколько корыстной должна выглядеть в твоих глазах. А, не важно, я и в самом деле корыстна, и ты должен это знать! О, как я обожаю это кольцо!

Наслаждаясь ее возбуждением, Саймон прижал к себе хрупкое тело жены.

— Никуда я не уберусь, — предупредил он, — пока не воспользуюсь возможностью сорвать плоды твоей благодарности.

Аннабел притянула к себе его голову и страстно припала к губам.

— Так и будет! — И, целуя мужа, прошептала: — Сейчас.

Саймон только усмехнулся под градом поцелуев.

— Я, разумеется, должен сказать, что твоя радость — уже достойная для меня плата. С другой стороны, если ты настаиваешь…

— Настаиваю, — задорно объявила Аннабел и, театрально бросившись на постель, раскинула руки.

Саймон последовал за ней. Такой Аннабел он раньше не видел. Очаровательно капризна и раскованна…

— Я вся твоя, — прошептала она. — Скорее забирай свою награду.

Саймон сорвал с себя жакет и развязал галстук, более чем готовый угодить всем ее желаниям. Аннабел уселась и стала наблюдать за ним, широко разведя ноги. Волосы разметались по плечам шелковистой волной.

— Саймон, ты должен знать, что я бы легла с тобой в постель даже без этого кольца.

— Ты слишком добра, — бросил он, снимая брюки. — Мужу всегда нравится слышать, что его достоинства ценят куда выше, чем финансовое положение.

— В списке всех твоих достоинств, Саймон, финансовое положение, возможно, занимает самое последнее место, — заверила она, оглядывая его стройную фигуру.

— Возможно?

Подойдя к кровати, Саймон наклонился и прижался губами к подъему нежной ножки.

— Ты имеешь в виду определенно?

Она снова упала, ахнув от неожиданности, когда подол рубашки поднялся до самых бедер.

— О да, определенно. Абсолютно определенно…

Ее тело после ванны было еще влажным и сладким, сохранявшим резковатый запах мыла и пьянящий аромат розового масла. Возбужденный видом ее розовой, душистой кожи, Саймон поцелуями проложил дорожку к щиколотке, а потом к колену. Сначала Аннабел хихикала и извивалась, но когда он перешел к другой ноге, внезапно успокоилась, глубоко и мерно дыша. Он встал на колени между ее расставленными бедрами, целуя каждый кусочек обнажавшейся кожи, пока не добрался до кружева нежных завитков. Слегка коснувшись подбородком упругой мягкости, он продолжал свое путешествие наверх под слабые протесты Аннабел. Охмелев от ее бархатистой кожи, целовал ее талию и ребра и постепенно поднимался к тому месту на груди, где бешено билось сердце.

Аннабел что-то умоляюще пробормотала и схватила его руку, пытаясь положить ее между бедрами. Но Саймон поднял обе ее руки над головой и завладел ее губами. Он чувствовал ее удивление столь неожиданным жестом, но тут глаза Аннабел закрылись, а дыхание участилось. Он по-прежнему не выпускал ее запястий, свободной рукой обводя вершинки нежных грудей. Его тело было обжигающе горячим, плоть — твердой, а мышцы напряжены. При всем своем опыте он никогда не знал такого лихорадочного желания. Все связи с окружающим миром полностью прервались, и осталась одна Аннабел… ее восторг подогревал его чувства… а нерешительные ласки воспламеняли страсть. Ее дрожащие губы приветственно приоткрылись под его губами, из горла вырывались громкие стоны. Он коснулся расщелины между ее ногами, погрузил палец в шелковистую влагу ее плоти. Она приподняла бедра навстречу его руке, безмолвно требуя обладания. Почти первобытный голод охватил его, но он продолжал ласкать ее, пока розовые складки не набухли. За первым пальцем последовал второй, и она не выдержала, бессвязно умоляя:

— Саймон… пожалуйста… пожалуйста… ты мне нужен…

Он отнял руку, заметив, как сильно она дрожит.

— Нет, Саймон…

— Шшш… Все хорошо… позволь любить тебя именно так…

Он повернул ее так, что она легла поперек кровати, а сам встал на пол, между ее ног. Напряженная головка его плоти легко скользнула в гостеприимный грот. Одним длинным толчком Саймон вошел в Аннабел, не остановившись, пока не заполнил до конца. Он весь горел, словно стоял перед открытой печью, а чресла напряглись болезненной похотью, слишком острой, почти невыносимой.

Теперь уже Саймон тяжело дышал, стараясь сдержаться, боясь, что не устоит и изольется в нее раньше, чем она получит наслаждение. Аннабел лежала неподвижно. Только пальцы нервно сжимались. Испугавшись, что причиняет ей боль, Саймон каким-то образом умудрился укротить безумную страсть и, нагнувшись, хрипло прошептал:

— Милая… я делаю тебе больно?

Движение позволило проникнуть в нее еще глубже, и она вскрикнула.

— Скажи, и я остановлюсь.

Она будто не услышала. Несколько секунд ушло на то, чтобы понять вопрос.

— Нет… только не это, — выдохнула она, окончательно теряя голову.

Он продолжал входить в нее, так резко, что ее внутренние мышцы сжимались вокруг его плоти. Его ладони накрыли ее кулачки, чуть сжали, но он не навязывал ей ритм, скорее отвечал на требования ее тела, вонзаясь в такт пульсирующей хватке ее мышц. Каждый раз, когда они беспомощно сжимались, он проникал дальше, гладя и лаская ее своим телом. Она балансировала на краю ошеломляющей разрядки и все же, не в силах ее достичь, с силой вжималась попкой в его чресла.

— Саймон…

Он просунул руку под нее, легко нашел то местечко, где они соединялись, и принялся терзать набухший бутон, обводя, лаская, меняя ритм, пока она, охваченная экстазом, не выгнула спину. Только тогда он дал себе волю и с гортанным криком упал на нее, взорвавшись фонтаном семени.