Чарлин Кросс - Вечная любовь (Бессмертие любви)

Глядя ей вслед Пэкстон усмехнулся. Провести остаток своих лет в грусти и горести — этого ли он добивается?

Нет, не этого.

А если и были стычки между Гилбертом и Аланой, не исключено, что именно по вине Гилберта.

Пэкстон хорошо знал своего друга. К сожалению, одним из недостатков Гилберта был эгоизм. И о том, что с эгоизмом он так и не сумел справиться, красноречиво говорит то, что в постели, на супружеском ложе, Гилберт не проявлял необходимого внимания к супруге.

Что касается самого Пэкстона, он очень хорошо знал, как именно следует заниматься с Аланой любовью. Уж он бы не оставил ее неудовлетворенной. Кто угодно, только не он. И хотя бы в этом отношении у них с Аланой было нечто, объединяющее их: общее желание. Удовольствие, которое они получали бы друг у друга в объятиях, сделалось бы связующей нитью. А со временем — как знать? — они могли бы и полюбить друг друга. Но даже если бы их близость не пошла дальше постели, то союз получился бы отнюдь не безрадостным.

Единственное, что настораживало Пэкстона, было связано с вопросом о том, можно ли ей доверять. Но как только он разрешит эту проблему, других препятствий к их союзу не останется. И тогда он женится на ней.

Эти размышления принесли Пэкстону некоторое удовлетворение. Ведь тогда, согласно обещанию Генриха, этот замок, все его обитатели и все эти земли, насколько хватало глаз и даже еще дальше, — все будет принадлежать ему. Так же как и сама Алана.

Поднявшись к себе наверх, Алана ходила из угла в угол своей спальни.

«О святой Давид!» — думала она. Ведь наверняка можно как-нибудь помешать этой фарсовой женитьбе.

Вновь и вновь она думала над перспективой сделаться женой Пэкстона, — и вновь ужасалась. Но как Алана ни напрягала свою фантазию, ей ничего не оставалось, как только прирезать негодяя.

Будь проклят этот эдикт Генриха! Будь проклят Пэкстон!

И покуда она обдумывала ситуацию, дверь в спальню отворилась.

Гвенифер! Ее Алана меньше всего хотела сейчас видеть, — ее и Пэкстона.

— Только что я переговорила с Пэкстоном и поднялась к тебе, чтобы узнать, все ли в порядке, — сказала Гвенифер. — О, Алана, я никак не могу поверить, что все это происходит наяву.

Не могла поверить в это и Алана. Однако если бы не Гвенифер с ее длиннющим языком — дело, может быть, и не зашло бы столь далеко. Пожалуй, настал момент, когда Гвенифер надлежит узнать правду, в том числе относительно Пэкстона.

— Прикрой-ка дверь, — сказала Алана. — А теперь подойди и присядь рядом.

Гвенифер была немного взволнованна, но скоро взяла себя в руки.

— Ты не сердишься на меня? — спросила она, подходя и усаживаясь на стул. — Поверь, я ни сном, ни духом не знала про эдикт Генриха. Если бы я только знала, то, конечно, не повела бы себя как самая последняя дура по отношению к человеку, с которым ты нрактически обручена. И ведь, если уж на то пошло, именно ты поощряла меня, таж ведь?

Алана рассердилась, услышав про «человека, с которым обручена». Слово «водонок» подошло бы много лучше. Но, вовремя спохватившись, она прикусила язык и постаралась успокоиться.

— Как раз об этом я хотела поговорить с тобой, — произнесла она. — Создастся впечатление, Гвенифер, что Пэкстон де Бомон нас обеих отвел вокруг пальца, как дурочек. Я решительно не сержусь на тебя, более того, я полностью признак» ответственность за то, что поощряла тебя в попытках установить более доверительные отношения с Пэкстоном, — назовем это так. Но, разумеется, в то время ни я, ни ты не знали об эдикте Генриха.

— Действительно, не знали. — Гвенифер чуть прикусила губу. — А ты собираешься выйти за него замуж?

— Насколько я понимаю, у меня нет выбора.

— Но ведь священниж сказал, что ты вполне можешь и отказаться. Так что у тебя есть выход. Вопрос в том, захочешь ли ты к нему прибегнуть.

— Едва ли, — ответила Алана.

— Почему?

— Потому что ты, любезничая с Пэкстоном, не сдержала своего длинного языка, кое о чем проболталась, и теперь он будет это использовать против меня.

— Но это невозможно! — воскликнула Гвенифер. — Я ничего важного ему не говорила! Решительно ничего такого, что он мог бы использовать против тебя!

— А скажи, не спрашивал ли он о тех моих родственниках, что живут за рекой? Не интересовался ли, сколько их там?

— Ну, может и интересовался.

— И ты ответила, что их от силы сотня?

— Вроде бы, — согласилась Гвенифер. — Только не пойму, как он может это использовать против тебя?

— Он пригрозил, что новдет на них войной, против Риса и остальных, — и перебьет их всех.

Гвенифер побледнела.

— Но почему?

Вздохнув, Алана рассказала о том, как был уничтожен первый отряд, выехавший из замка.

— Одному лишь сэру Годдарду каким-то образом удалось добраться сюда. И он-то как раз и сказал Пэкстону, что это мои соплеменники напали на отряд. Когда Пэкстон в первый раз задал мне вопрос, я, как умела, открутилась, ничего, по существу, не сказав. Я ведь не знала, действительно ли Рис убил рыцарей или это сделал кто-нибудь другой.

— Так ты солгала ему?

— Не совсем так. Я просто не сказала ему про Риса и всех остальных. Он знал, что никто из обитателей замка не мог пуститься в погоню за отрядом Годдарда. Ну и на какое-то время он перестал выпытывать, решив, что Годдард, когда говорил об этом, находился в бреду.

— Но вскоре он все узнал? — поинтересовалась Гвенифер.

— Вот именно. Залечив раны, сэр Годдард рассказал Пэкстону про Риса. И тут Пэкстон снова насел на меня.

— И тогда ты вынуждена была соврать ему?

— У меня не оставалось выбора, — сказала Алана. — Я ведь боялась, что он будет мстить Рису за убитых нормандцев. Ну и, чтобы защитить родственников моей матери, я сказала Пэкстону, что там втрое больше воинов, чем под его началом. Это сработало. Пэкстон решил не мстить, тем более что сравнение численности было явно не в его пользу.

— А сегодня я сказала ему правду и теперь он угрожает тебе?! О, Алана, что же нам делать?

— Ну, перво-наверво старайся быть подальше от него. Иначе, как это вышло сегодня, когда ты рассказала про Риса, ты можешь еще что-нибудь нечаянно выболтать, то, что он опять как-нибудь сумеет использовать против меня.

— Например?

— Откуда я знаю. — И хотя хорошо знала, что имеет в виду, она не собиралась сейчас все выкладывать кузине. — А еще о чем он выспрашивал тебя?

— Спрашивал про тебя и Гилберта… о ваших отношениях.

Сердце Аланы сжалось. Ведь как раз этого она и боялась. Значит, он так и не поверил ее рассказу о том, как погиб Гилберт, и теперь выпытывает все у Гвенифер!

— И что же ты ему ответила? Кузина пожала плечами.

— Что у вас были проблемы, но что Гилберт, несмотря ни на что, был счастлив. Это тебе подходит?