Линда Кук - Ночные костры

На поднятой руке епископа Фортебрас заметил сарацинский перстень — серебряный, с голубым камнем. А за спиной Уолтера появились три рыцаря-храмовника, уже облачившиеся в дорожные плащи. Среди них был и четвертый — самозванец Пайен, одетый как храмовник, но не принимавший орденской присяги.

Усилием воли Раймон сохранил невозмутимое лицо.

— Вы едете на север, ваша светлость, чтобы собрать оставшийся налог на выкуп короля?

Хьюберт Уолтер продолжал улыбаться:

— Нет, конечно. Я еду на восток. Конечно.

— Ко двору Гогенштауфенов, чтобы ободрить короля Ричарда в его плену?

— И дальше. Я был в Иерусалиме, де Базен, и должен вам заметить: нет лучше места, чтобы молиться за скорое освобождение короля.

Раймон сосредоточил взгляд на лице епископа, стараясь не обращать внимания на кольцо, которое он так откровенно выставлял напоказ. И на Пайена, который завоевал уважение рыцарей короля Ричарда, вернувшись живым из логова Рашида эд-Дин Синана, имама ассассинов.

— Да храни вас Господь, ваша светлость, — сказал он.

На лице епископа застыло благочестиво-набожное выражение, но глаза его, перебегавшие с Раймона на рыцарей-храмовников, которые подошли и встали рядом с ним, намекали на огромную опасность, ждавшую Уолтера в этой поездке.

— Я служу только королю и Господу. И взываю к Всевышнему, чтобы он защитил Ричарда Плантагенета и вызволил его из плена.

Раймон почувствовал прилив жалости к этому священнику. Он знал, что такое получить задание из рук королевы Элеаноры, а потом бороться с опасностями, которых становится все больше по мере того, как раскрываются тайны. Он сомневался, что в конце этого испытания Хьюберт Уолтер получит награду.

Он посмотрел епископу в глаза.

— Желаю вам уцелеть среди неверных, ваша светлость.

— Молитесь за меня, Раймон де Базен. А я буду молиться о том, чтобы мечи неверных больше не убивали христиан.

С этими словами Хьюберт Уолтер пошел к выходу.

Три храмовника и самозванец Пайен последовали за ним, не сводя глаз с епископа и его слуг.

Раймон провел ладонью по лбу. Уолтер, самый выдающийся епископ Англии, который должен был вскоре принять сан архиепископа Кентерберийского, отправлялся на Восток с могущественным талисманом ассассинской секты, способным подчинить себе целую армию убийц-невидимок.

Зачем королева Элеанора возвращала этот перстень на Восток? Не затем ли, чтобы натравить ассассинов на похитителей Ричарда? И почему она выбрала в качестве посредника честного, благочестивого Хьюберта Уолтера?

Раймона так и подмывало вернуться в королевские покои и увести свою жену подальше от этой умной жестокой женщины, которая держала судьбы тысяч людей в своих белых морщинистых руках.

Раймон выпил кубок хорошего бургундского вина и, медленно обернувшись, посмотрел в тот угол, где недавно видел Монбэзона с дамой. Как он и ожидал, двоюродного брата там уже не было.

В королевском зале сидел певец — изборожденный шрамами солдат из Пуатье, который перебирал узловатыми пальцами струны арфы и пел хриплым старческим голосом. Слушая его, Раймон вспомнил тот летний день, почти двадцать лет назад, когда отец привез его на юг, ко двору короля Генриха, и он, еще мальчик, увидел, как взяли в плен королеву. И как убили отца его будущей жены.

Интересно, как бы повернулась его жизнь, если бы он не бросился тогда в самую гущу событий и не накрыл рваную рубаху королевы Элеаноры своим маленьким плащом? Он закричал тонким мальчишеским голоском, что стройный солдат на белой лошади — на самом деле переодетая женщина. Он спас ее от мечей отцовских воинов, но положил конец ее отчаянному бегству от армии короля Генриха.

В тумане воспоминаний Раймон не заметил, как пролетело время. Только когда рядом появился Эрик, он понял, как долго грезил наяву.

— Где Уот? — спросил Эрик.

— А Бог его знает. Наверное, в королевских покоях — шпионит за моей женой и Элеанорой. На этот раз, если королева на него рассердится, пусть выпутывается сам. Я не собираюсь спасать маленького негодника.

Эрик покачал головой:

— Если он и шпионит, то не за королевой, а за молодым кузнецом, которого встретил сегодня.

— Каким кузнецом?

— Его зовут Ханс или Хаунд… а, вспомнил, Ханд. Он работает при дворе оружейником. Пока мы с вами здесь разговариваем, Уот наверняка донимает его вопросами.

Раймон поднялся.

— Я хочу поговорить с этим человеком.

— Вы накажете его, лорд Раймон? Кажется, он убежал из Морстона. Уот сказал, что он уехал и даже не… милорд?

Раймон взглянул на дверь королевских покоев. Она была закрыта, стража стояла на местах.

— Отведи меня к этому парню! — прорычал он.

И пошел за Эриком по длинному залу и по темному бревенчатому коридору, который вывел их во двор — туда, где прятался беглый морстонский кузнец.

Алиса попрощалась с королевой Элеанорой. Она понимала, что теперь им не скоро удастся поговорить — если вообще когда-нибудь удастся. Она прошла мимо стоявших в дверях охранников и зашагала под факелами вдоль стен большого зала. Отблески огня причудливо сплетались с тенями и плясали на гобеленах, оживляя красочные картины. Казалось, что фигуры людей и зверей движутся в желтом свете пламени.

Все позади. Тяжкий гнет доверия королевы, долгий путь к этой старухе, которая знала Изабеллу Мирбо еще ребенком, и драгоценные часы общения с Элеанорой. За сегодняшний вечер она узнала о молодости своих родителей больше, чем рассказала ей скромная, стеснительная мать.

Если бы не слезы, которые потоками текли по щекам Алисы и застили ей глаза, она бы заметила черный силуэт коренастого мужчины, притаившийся в конце коридора — там, где свет последнего факела встречался с темнотой двора.

Внезапно возникла боль, она становилась все сильнее. Кто-то выкручивал ей руку. Алиса вскрикнула и начала вырываться, но безжалостные пальцы отпустили руку, сомкнулись на горле и поволокли ее через дверь в темноту.

Продолжая душить Алису, невидимый злодей заговорил. Это был вопрос, многократно повторенный гортанным шепотом. Она не разобрала слов: они слились в один низкий рык. Стальные руки резко сдавили горло, чуть не переломав шейные позвонки. Погружаясь в обморочный мрак, она успела удивиться, что еще жива и чувствует тяжелый едкий запах пота, исходивший от грубых шерстяных рукавов нападавшего.

Алиса вспомнила про кинжал, который дал ей Раймон. Высвободив руку, она опустила ее к голени, вытянула лезвие из сапога и направила его в спину злодею.

Издалека донеслись крики и быстрый топот ног. В следующее мгновение ее отпустили.

Раймон проходил по двору и тут услышал крик Алисы. Через мгновение он увидел свою жену — она лежала и в темноте корчилась на утоптанной земле, держась за горло и глядя остекленевшими от страха глазами на черные тени под крепостными стенами. Она хотела что-то сказать, но исторгла лишь гортанный хрип.