Хелен Леер - Шотландская красавица

Октябрь 1485 г.

С тоской во взгляде Диана следила, как бледное солнце косо освещает узкую горную долину и под его лучами переливаются всеми красками пышные наряды собравшейся знати.

Все придворные съехались в этот день, отмеченный первым легким морозцем. Мужчины и женщины, месяцами не общавшиеся друг с другом, собирались в небольшие группы и обменивались свежими новостями и сплетнями.

Вопреки царящей атмосфере веселой оживленности Диана чувствовала себя подавленно. Она бы с радостью использовала любой шанс, чтобы избежать этой церемонии, но присутствие королевы обязывало Диану находиться при ней.

Все равно нет выхода. Неужели шесть овец стоят той крови, которая прольется сегодня? У Дианы было другое мнение. По знаку королевы девушка приблизилась к ней – на тот случай, если Маргарет потребуются ее услуги.

Она стояла не шелохнувшись. Только король Джеймс и королева Маргарет сидели. Все придворные столпились вокруг, и лица их были напряжены, ибо им предстояло стать свидетелями весьма необычного действа.

Все ждали битвы, которая должна начаться по приказу короля, решающего спор между двумя кланами, к одному из которых принадлежала Диана.

Но, глядя с гордостью на своих сородичей, Диана понимала, что это противостояние решит затянувшийся спор между кланами из-за границ, и в этом споре король не хочет принимать ничьей стороны, дабы не настроить против себя другую.

Сегодня должен был решиться спор, разгоревшийся по ничтожному поводу: из-за шести овец. Маленькие животные с куцыми хвостиками паслись на спорной территории, и теперь оба клана заявили на них свои права.

Король Джеймс, узнав о причине спора, приказал враждующим кланам Мак-Кендриков и Мак-Ларенов прислать по десять воинов для битвы.

Диана отвернулась, чтобы не слышать деланного смеха и возгласов спорщиков, которые заключали пари на исход дела.

Несмотря на печальные обстоятельства, она вдруг с радостью подумала о том, что ее отца, графа Сиденского, и брата Роберта не будет среди воинов на поле битвы. Они выехали из Сидена еще неделю назад, но едва миновали Инвернес, как граф заболел и вынужден был вернуться домой.

Диана очнулась от своих мыслей и заметила рядом с собой молодую девушку. Как и большинство девушек из знатных родов, Энни Мак-Тавиш на два года была оставлена при дворе в качестве фрейлины королевы. Шестнадцатилетняя Энни, ровесница Дианы, была ниже ее на несколько дюймов.

– Ты, наверное, гордишься мужчинами своего клана, когда видишь, как они готовятся к испытанию? – Энни подняла голову и улыбнулась Диане.

– Да, – сказала Диана и закусила губу. – Хотя мне страшно при мысли о том, что не все вернутся домой в Сиден.

Энни пожала пухленькими плечиками и удивленно посмотрела на Диану.

– Ох, но ведь мужчины вечно воюют, – отворачиваясь, заметила она. – В этом их жизнь, и тем они хороши.

Диана не ответила, ее отвлек пристальный взгляд одного из воинов клана Мак-Кендриков. Хотя он был очень высокого роста вероятно, самый высокий мужчина из всех, что ей доводилось видеть в жизни, но сложен великолепно. Торс его покрывала кольчуга, доходившая до колен, икры стройных, мускулистых ног стянуты шнуровкой высоких ботинок. В тот же миг широкоплечий гигант отвел взгляд и вскочил на своего скакуна.

Диана несколько залюбовалась жеребцом необычной золотой масти, крупным, с широкой грудью, сильным и порывистым, который, казалось, без труда выдерживал вес хозяина в полном боевом снаряжении.

Таких лошадей выращивали в Сидене – в одном из лучших племенных хозяйств Высокогорья. Но масть, царственная осанка и настороженность, сквозившая в его взгляде, выделяли этого гордого, нетерпеливого жеребца из породы ему подобных.

И в этот миг Диана случайно встретилась глазами с рыцарем, и от силы этого взгляда у нее перехватило дыхание. Глаза его, контрастируя с густыми волосами цвета красного дерева, казались пронзительно-голубыми. Все его существо словно излучало силу. «Навряд ли кто-нибудь способен противостоять ему», – подумала Диана.

Звуки боевых рожков нарушили тишину, и рыцарь отвернулся, чтобы взглянуть на своих соперников. Он был без шлема. Воинам разрешалось сражаться только с мечом и щитом. Булавы и палаши – тяжелые мечи шотландских горцев, удержать которые можно лишь обеими руками, – по приказу короля были оставлены.

Диана повернулась к Энни.

– Тот рыцарь на золотом жеребце, – прошептала она, – ты знаешь его?

Энни кивнула:

– Да, это сэр Торнтон Мак-Кендрик, наследник графа Данморского.

– Его сын?

– Нет. У графа нет сыновей, хотя он и женат уже одиннадцать лет. Сэр Торнтон – его племянник.

Диана замолчала, увидев, что король дал знак начать бой, и стала наблюдать, как противники двинулись навстречу друг другу, оглашая тихую долину воинственными криками.

На двадцать минут поле превратилось в сплошное мелькание копий, все слышали лишь ржание вздыбленных лошадей. Выбитые из седла старались сразу вскочить на ноги, но некоторые падали, чтобы никогда больше не подняться.

Диана с юных лет жила среди воинов Высокогорья, но она с изумлением наблюдала за тем, как хладнокровно и решительно бьется золотой рыцарь. Ни один из его противников не смог совладать с ним. При этом лицо его было совершенно спокойным: ни тени гнева, мстительности, даже удовлетворения.

Когда все было кончено, лишь два воина остались в седле. Оба из клана Мак-Кендриков. И одним из них был золотой рыцарь. Оруженосцы бросились на поле битвы, чтобы помочь тем, кто еще оставался в живых.

Торн направил лошадь к своему товарищу, который медленно сползал в седле.

– Энгус! Ты ранен? – спросил он.

– Пустяки. Царапина на плече. – Рыцарь выпрямился и улыбнулся: – Не волнуйся за меня.

Торн нахмурился, не обращая внимания на его бодрый тон. Энгус Мак-Кендрик, его троюродный брат, славился среди воинов Высокогорья. Закаленный в битвах, тридцатилетний Энгус был, конечно, не из тех, кто жалуется из-за пустячной раны, Но на этот раз рана была серьезной: кровь текла неостановимо.

Перекинувшись с Энгусом еще несколькими словами, Торнтон направил лошадь к тому месту, где сидел король.

– Сэр Торнтон, – обратился король к стоящему перед ним воину, – вы честно выиграли эту битву. Мы объявляем свою волю: животные, ставшие предметом спора, принадлежат клану Мак-Кендриков.

Торн наклонил голову в ответ на изъявление королевской воли. Хотя манеры его были безупречны, он относился к королю с явным презрением. Алчность Джеймса погубит их всех. Она уже привела к тому, что среди придворных росло тайное недовольство, и некоторые даже намекали на то, что пора свергнуть. Джеймса и сделать королем его сына. Торн знал, что если это случится, он будет воевать на стороне юного принца Джеми.