Патрисия Лэй - Дилемма мисс Блам

— Я ничего не забуду. Я не растяпа.

— Только не потеряй ее, — Харриет отступила назад, чтобы осмотреть Викторию, затем кивком выразила свое одобрение. — Никто в жизни не узнает тебя. Я так и думала, что вуаль сделает свое дело.

Она потянула носом воздух, затем порылась в ридикюле, вытащила оттуда пузырек с туалетной водой и опрыскала Викторию.

— Теперь ты даже пахнешь по-другому. От тебя всегда веет вереском или лавандой, так что это введет в заблуждение любого, если вдруг ты столкнешься с кем-нибудь знакомым.

— Что это за ужасный запах? — Виктория сморщила нос, отмахиваясь от резкого сладкого аромата, окутавшего ее.

— Это восточный мускус. На днях в лавке хозяин сказал мне, что Френсис Ловетт покупает его целыми флаконами. Я вообразила, что он замечательно пахнет.

— У него, безусловно, ни с чем не сравнимый аромат. Тут ты права. Вряд ли кому-нибудь придет в голову, что я могла выбрать подобные духи.

Виктория порывисто сдернула ротонду с вешалки и набросила ее на плечи. Грациозной походкой она прошла через комнату к большому зеркалу в позолоченной оправе и вгляделась в свое отражение. Пристальный осмотр убедил Викторию, что никто не сможет узнать ее, пока она не заговорит.

Когда вуаль была прикреплена и ротонда застегнута на все крючки, Виктория нервно хихикнула.

— Это скорее проказа, не так ли?

— Безусловно. Теперь отправляйся. У нас нет ни минуты лишней. Ты просто тянешь время, — и Харриет слегка подтолкнула кузину к двери.

— Можно воспользоваться твоей каретой?

— Конечно, нет, глупая ты гусыня. Тебя немедленно узнали бы.

— Я не очень-то опытна в тайных свиданиях. Что же мне делать? Я не могу просить Джеймса подать наш кабриолет.

— Господи, Виктория, до чего же ты наивна! Как только отойдешь от дома, возьми кеб. Вот деньги на проезд. — Она сунула в руку Виктории несколько монет. — Здесь более чем достаточно, чтобы оплатить твое путешествие. И не забудь попросить кучера обождать тебя. Возвращайся обратно как можно скорее.

— Не волнуйся. Я вернусь не позже чем через час. Виктория упрятала деньги в ридикюль и направилась к выходу.

— Записка! Где записка, которую я должна отвезти?

— В кармане ротонды. А теперь, горе мое, хватит копаться. Иди. Я закончу платок. Пора, а то вернется тетя Джейн, и вопросов не оберешься.

Издав легкий смешок, Виктория высоко вскинула голову, сделала глубокий вдох и голосом, в котором звучало намного больше храбрости, чем она ощущала, произнесла:

— Я уже иду. Молись за меня.

— Передай лорду Хардвику, что я всегда буду любить его!

— Я не сделаю ничего подобного! — Виктория уперлась руками в бока и капризно топнула ногой. — Ты обещала.

— Я просто дразню тебя. Ну, пора идти.

Осмотрев для начала улицу, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, Виктория быстро спустилась по ступеням и пошла прочь от дома. Стоял хмурый день начала апреля, и легкий ветерок охлаждал ее горящие щеки. Для надежности она крепко прижимала к себе ридикюль, пока быстро шла по улице. Когда ее уже нельзя было увидеть из дома, Виктория огляделась по сторонам в поисках кеба. Мимо проехало несколько карет, но она каждый раз опускала голову, чтобы ничей взгляд не смог проникнуть за вуаль и обнаружить ее.

Через несколько минут послышался звук лошадиных подков по булыжной мостовой, и Виктория ринулась на обочину, энергично размахивая рукой. Наемный экипаж подъехал к краю тротуара, и кучер спрыгнул, чтобы открыть перед ней дверь. Виктория быстро назвала адрес дома лорда Хардвика по Грейт-Стенком-стрит, и, поднявшись в карету, укрылась в ее темной глубине. И только когда она опустилась на кожаное сиденье, сердце ее стало биться ровнее. Виктория заглянула в щелку закрытого ставнями окна, чтобы проверить, нет ли рядом другой кареты, но улица оставалась пустынной.

Лорд Хардвик жил не более чем в десяти кварталах от дома Виктории, а лошади бежали очень быстро. И кеб замедлил свой ход намного раньше, чем она собралась с духом, но когда кучер открыл дверь, она сделала глубокий вдох и приготовилась выходить.

— Будьте добры, подождать меня, — коротко приказала она кучеру.

— Прошу прощения, мэм, но я предпочитаю получать плату за проезд, когда пассажир выходит, пусть вы и леди. Он обращался к ней смиренно, но в его голосе звучала решимость.

— Ах, вот, держите, если вам так хочется, — она сунула монету ему в руку и едва дождалась сдачи.

Затем она расправила плечи, высоко подняла голову и прошествовала к выложенным кирпичом воротам с бронзовой табличкой, на которой было начертано: «292, Грейт-Стенком-стрит». Лязг железных ворот, захлопнувшихся за ней, отдался в ушах Виктории похоронным звоном, и она невольно поежилась.

— Я не делаю ничего дурного, — напомнила она себе. Харриет специально наказала ей пройти к боковому входу, чтобы избежать столкновения с дворецким или с другими слугами. По ее словам, каждый день в это время лорд Хардвик работал в библиотеке.

Пройдя по дорожке вокруг дома, Виктория увидела высокую застекленную дверь, которая вела в библиотеку. Она робко постучала.

— Входите, любовь моя, — послышался мужской голос из полутемной комнаты. — Я уже готов был подумать, что вы изменили свое намерение.

— Я… — начала Виктория, и только она собралась сообщить, что у нее есть для него записка, как очутилась в объятиях сильных мужских рук, откинувших вуаль с ее лица.

В комнате было темно. Виктория открыла рот, чтобы запротестовать, но к ее крайнему изумлению, мягкие губы жадно прильнули к ее губам, принудив ее к молчанию. Сначала она была захвачена пьянящим ощущением первого в своей жизни поцелуя — голова кружилась, а все ее существо ликовало от пленительного ощущения. Но, наконец, она обрела власть над собой и начала вырываться, стараясь освободиться.

Она упиралась руками в грудь мужчины, пока он не отпустил ее, но у нее уже подкашивались колени. Отступив на шаг, Виктория споткнулась, и он проворно протянул руки, чтобы подхватить ее прежде, чем она упадет в обморок.

— Боже милостивый, кто вы? — воскликнул он, в удивлении уставившись на Викторию. Хардвик не узнал молоденькую девушку, которая в свою очередь смотрела на него испуганными глазами.

Поддерживая Викторию, он сердито разглядывал ее.

— Что вы делаете в моем доме? — Виктория пыталась подумать об объяснении, но из ее маленького круглого ротика вылетело только хорошенькое «ох». И вместо ответа она взглянула в карие глаза лорда Хардвика, чувствуя, что растворяется в них. Вблизи его лицо с твердым подбородком и тонкими морщинками, которые смех прочертил у глаз, было даже красивее, чем — то, что сохранилось в ее памяти. Неудивительно, что Харриет рискнула всем, чтобы быть с этим ветреным человеком. Он был так высок, что голова Виктории едва доставала ему до сердца, и она слышала его глухие удары, пока ее щека покоилась на его груди. Виктория остро ощущала прикосновение его сильных рук и понимала, что если бы он отпустил ее, она не устояла бы на ногах. Неужели виной тому был первый поцелуй?