Тамара Лей - Молитва любви

Грей предложила псу вкусный кусок в надежде, что он уйдет, наевшись, но пес все время возвращался. Эдуард пренебрежительно посоветовал не кормить собаку, а бить – тогда пес не будет надоедать. После этого брошенного вскользь замечания желание защитить преданного пса сменило в душе Грей страх.

С этого дня Ворчун – так назвала его Грей из-за склонности издавать низкие рокочущие звуки -привязался к молодой хозяйке и не раз доказывал ей свою преданность, стараясь услужить всеми силами.

Грей с содроганием вспомнила одну из ночей.

Через неделю после возвращения в Медланд, когда сэр Уильям подошел к ней в холле, где она собиралась лечь спать. Будущий муж стал злобно насмехаться над ней, отпускать жестокие, унизительные замечания. Грубые пальцы оставляли синяки на нежной коже, когда его руки стали ширить по трепещущему телу. Хотя сэр Уильям должен был стать ее мужем, и вряд ли удалось ли ей избежать насилия, но Грей сопротивлялась изо всех сил.

Отпор, который дала Грей, не охладил пыла Уильяма. Казалось, он даже радовался, что она сопротивляется. Он сорвал с девушки одежду и, уже сжимая ее обнаженное тело, пригрозил, что если она родит ему ребенка с такой же отметиной, как у нее самой, он убьет его своими собственными руками.

Это вселило в душу Грей еще больший ужас, чем неминуемое насилие.

Она уже готова была криком позвать на помощь, как появился Ворчун. С лаем он кружил вокруг Уильяма, припадая на передние лапы и готовясь к прыжку.

Мужчина, у которого хватило храбрости лишь силой покорить слабую, испуганную женщину, поспешно ретировался, предоставив Грей возможность излить свою благодарность нежданному защитнику.

Вспомнив о своем решении не предаваться неприятным воспоминаниям, Грей выпрямилась.

– Пошли, – позвала она собаку, – я найду тебе вкусный кусочек.

Собака, однако, вернулась к двери часовни и снова принялась скрести когтями дерево и повизгивать.

Грей закусила нижнюю губу. «Сколько же можно избегать это место?» – спросила она себя. Рано или поздно она должна войти туда и побороть свои страхи. Иначе ей никогда не освободиться от них.

– Хорошо, – сказала Грей. – Посмотрим, что так интересует тебя там, Ворчун.

Сделав еще несколько шагов, она положила дрожащие пальцы на ручку двери, а потом, сглотнув слюну, толчком открыла дверь.

Ворчун сразу же устремился вперед. В часовне царила темнота, совсем не так, как в день приезда, когда сияние свечей заливало все вокруг. Сегодня часовня выглядела сумрачно, лишь из маленького окошка, открытого для проветривания, проникал дневной свет.

Перекрестившись, Грей переступила порог. Взгляд ее сразу же упал на высокий стол у противоположной стены. В ту первую ночь в Медланде на том столе лежал ее брат. Его израненное, растерзанное тело разлагалось, издавая тошнотворный запах, который, казалось, чувствуется здесь до сих пор.

Сама того не желая, Грей как бы заново переживала события той ночи, когда Эдуард привел ее в эту часовню. Она была не в силах перешагнуть через порог из-за ужасного запаха, и отец силой втолкнул ее внутрь.

– Хочу, чтобы ты своими глазами увидела Филиппа, – сказал он, – чтобы ты знала, как жестоко расправились с ним. – Подтолкнув девушку вперед, он откинул покрывало, закрывавшее останки Филиппа, лицо которого застыло в жуткой предсмертной гримасе.

– Видишь раны на его руках и груди? – спросил отец, пробегая пальцами по застывшему телу. – От этих ран он бы оправился. Убила его стрела.

Подавив приступ тошноты, Грей спросила:

– Стрела?

Раны от стрелы видно не было.

– Да, стрелу пустили в спину, – последовал ответ. В свете мерцающих свечей лицо отца налилось кровью, глаза застыли. Неподвижно глядел он на мертвого сына, устремившего невидящий взгляд в пустоту.

Грей торопилась покинуть часовню и дернула отца за рукав.

– Пойдемте, – позвала она, – поговорим в другом месте. Здесь…

– Это была та самая сучка из Бальмейнов и ее брат! – оборвал барон свою дочь, яростно бросив обвинение.

Грей вскинула голову. Бальмейн? Ведь именно в этой семье Филипп учился быть доблестным рыцарем. Да, она была уверена в этом. Их владения граничили с Медландом.

– Боюсь, я чего-то не понимаю, отец, – сказала Грей. – В этом виноваты Бальмейны?

Барон поднял взгляд от мертвого тела, на лице его отразилась такая жгучая ненависть, что сердце Грей сжалось от ужаса.

– Да. Гильберт Бальмейн вызвал твоего брата на поединок, а когда Филипп стал брать верх, его хитрая сестрица пустила ему стрелу в спину.

Грей испуганно вскрикнула. Хотя ее привязанность к членам семьи была не слишком сильной вследствие жизни вдали от родного дома, но несправедливость, допущенная по отношению к брату, вызвала негодование в душе.

– Почему? – прошептала она. Эдуард сжал плечо дочери:

– Это месть сестры Бальмейна за то, что Филипп разорвал помолвку с ней.

Грей не знала о помолвке брата. Отчаяние охватило ее при мысли о потерянных вдали от мирской жизни годах. Может быть, все обернулось бы иначе, если бы мать осталась в живых, а сама Грей выросла в Медланде.

– Почему же Филипп разорвал помолвку? – удивилась она и поежилась, когда отцовские пальцы еще сильнее впились ей в плечо.

– Она оказалась шлюхой – отдалась другому мужчине за несколько дней до свадьбы с Филиппом. После такого бесчестья он не мог на ней жениться.

Грей сжала кулаки. Какое зло должно таиться в женской душе, чтобы замышлять подобную месть, удивлялась девушка.

– Когда он умер?

– Две недели тому назад.

Бросив взгляд на отца, Грей в последний раз посмотрела на мертвое тело.

– Почему же он так долго лежит здесь в таком состоянии?

– Минуло девять дней с тех пор, как он вернулся ко мне на спине своего коня, – горестно ответил отец, и морщины собрались в уголках его рта.

– Откуда?

– Из одного нашего северного владения, из Чесни.

– С севера. Но что он там…

– Молчи! – разъярился Эдуард, яростно встряхивая дочь. – Надоели мне твои расспросы!

Грей больше не пыталась о чем-либо спрашивать.

– Бальмейн мой враг, наш враг! – заявил барон. – Не забудь, что ты видела здесь, потому что мы должны отомстить.

Грей отшатнулась от отца, она не могла отнести глаз от руки, с силой сжимавшей ее плечо. Потом отец вдруг отпустил ее.

– Эту ночь ты проведешь здесь, – сказал он. – И будешь молиться за упокой души Филиппа.

Грей покачала головой. Слишком многого отец от нее требовал – ужасный запах, разлагающийся труп… Если в этом тесном помещении еще не гнездится какая-нибудь страшная болезнь, то скоро появится. Панический страх овладел девушкой при мысли, что отец может силой принудить се остаться на ночь в столь ужасающем месте. Она развернулась и бросилась к двери…