Тамара Лей - Молитва любви

Сэр Ройс скрестил руки на груди:

– Вашу участь решит барон Бальмейн Пенфоркский. Преступление было совершено против его семьи, и король Генрих именно ему пожаловал ваши владения.

Не успела Грей до конца осознать все значение этого сокрушительного известия, как отец вновь издал гневный выкрик.

– Будь они прокляты, эти Бальмейны! – завопил он, возобновив с новой силой свои попытки вырваться. – Я своим собственным мечом выпущу кишки тому подонку и его сестрице!

Терпение сэра Ройса истощилось, и он знаком приказал своим воинам увести обезумевшего от ярости Эдуарда.

Грей бросилась на защиту отца.

– Нет! – воскликнула она, торопясь вслед за воинами, которые то тащили упирающегося старика волоком, то несли его к выходу из холла. Попытки Грей остановить их были безуспешны. Каждый раз, как она оказывалась у них на пути, ее отшвыривали в сторону. Ни Уильям, ни управляющий ничем не могли ей помочь. Они застыли на месте, будто ноги у них вросли в землю.

Отчаявшаяся девушка бросилась назад, к невозмутимо наблюдавшему за этой сценой сэру Ройсу.

– Почему они уводят отца? – спросила она, дотрагиваясь до рукава рыцаря. – Он не сделал ничего дурного.

– Надо его попридержать, пока он представляет опасность для остальных, – проговорил сэр Ройс, не сводя глаз с руки Грей на своем рукаве.

Грей сняла руку, но продолжала смотреть в его жесткое, неподвижное лицо.

– На него обрушился страшный удар, – сказала она. – Король не только лишил его всех владений, но и отдал их заклятому врагу.

– Леди Грей, – заговорил рыцарь, устало проводя рукой по своим вьющимся, посеребренным сединой волосам, – я не порицаю вашего отца за его гнев. Просто необходимо принять меры предосторожности, чтобы я мог беспрепятственно передать Медланд барону Бальмейну.

– Значит, он скоро прибудет сюда, – сделала вывод Грей.

– Недели через две, не раньше, – закончив разговор с дочерью бывшего владельца замка, сэр Ройснаправился к двери, в комнату, где собрались его рыцари.

В голове Грей теснилось столько вопросов, что ей казалось: сейчас она сойдет с ума, но стало ясно, что продолжать расспросы было бы бесполезно. С высоко поднятой головой, стараясь держаться достойно, девушка обернулась к Уильяму и управляющему.

– Все потеряно, – с трудом проговорила она, чувствуя, как болезненно сжимается от волнения горло.

Эти двое так и не проронили ни слова, пока Грей не вышла из холла. На ней не было плаща, защищающего от утренней прохлады, и, дрожа от холода, девушка пыталась собраться с мыслями, чтобы разобраться, в какое положение попал се отец.

Она прекрасно понимала, над краем какой пропасти находится его рассудок, и беспокоилась о здоровье старого рыцаря. Нужно было также спросить у него, позволено ли ей будет остаться рядом и заботиться о нем, или он собирается снова отослать дочь в монастырь, где ее жизнь будет посвящена служению церкви.

Нетрудно было догадаться, куда отвели Эдуарда, так как озабоченные взгляды челядинцев то и дело обращались к сторожевой башне.

Направляясь туда, Грей испытывала все большее беспокойство, глядя на многочисленных королевских воинов, расположившихся вдоль стен замка. Они оставались настороже, готовые в любой момент пресечь попытки сопротивления. При одной мысли о таком невероятном событии у Грей появилась улыбка. Число дружинников барона Эдуарда не только значительно поредело после похода Филиппа на север, где он неизвестно по какой причине лишился жизни, но и мало кто захотел бы бросить вызов королевским воинам ради своего повелителя. Любовью подчиненных тот не пользовался.

У подножия башни Грей остановил суровый стражник.

– Лучше вам вернуться в донжон [1], миледи, – сказал он. – Никому не разрешается видеть заключенного.

– Я его дочь, леди Грей, – объяснила девушка. – Я всего лишь хотела узнать, не нужно ли ему чего-нибудь.

Воин, покачав головой, не двинулся с места.

– Мне отдан четкий приказ. В башню никого пускать нельзя.

– Умоляю, позвольте глянуть на него, хоть минуту. Никакого вреда от этого не будет.

Стражник был непоколебим, хотя ей показалось, что выражение глаз у воина стало более мягким.

– Нет.

Позднее Грей спрашивала себя, что заставило ее проявить такую смелость. Подобрав юбки, она шмыгнула под рукой стражника и одним махом взлетела по ступенькам, но оказалась перед очередным препятствием. Первый рыцарь бросился за ней вдогонку, но Грей уже стояла лицом к лицу с другими стражами, охранявшими комнату, в которую поместили ее отца. Видно, они услышали ее торопливые шаги, потому что извлекли мечи из ножен и теперь угрожающе подняли их.

Подоспевшему рыцарю не составило труда схватить девушку, которой некуда было бежать.

– Ах ты… – он скрипнул зубами, не закончив фразу.

Не в силах сдержать слезы, набежавшие на глаза, она взглянула на своего преследователя.

– Одну минуту. Я больше ничего не прошу, – сдавленно проговорила Грей.

Краска гнева сошла с лица рыцаря. Неожиданно он согласно кивнул.

– Хорошо, – последовал ответ. Уголки его губ изогнулись в легкой улыбке. – Но только минуту, не больше.

Отпустив девушку, он сделал знак двум стражникам посторониться. Те вложили мечи в ножны и отступили назад, не спуская с нее глаз.

После минутного колебания – казалось, рыцарь раздумывал, не слишком ли опрометчиво решение, – он отодвинул засов и открыл дверь.

Пробормотав слова благодарности, она вошла вслед за ним в промозглую, сырую комнату. Грей предполагала, что ее оставят наедине с отцом, но стражник не собирался уходить. Его массивная фигура отбрасывала тень на неровный пол. Воин остался у двери, а Грей двинулась в угол комнаты, где скорчился старый барон. Опустившись на колени рядом с отцом, она подождала, пока он ее заметит. Лбом он опирался на руки, сложенные па коленях, и, казалось, не замечал ничего вокруг.

Сердце у девушки сжалось при виде скорбного старца. Конечно, он часто был жесток по отношению к ней, никогда не любил ее, не интересовался, как ей живется в аббатстве, но все-таки он был ее отцом. Этот человек потерял все – сына, внука, который стал бы его наследником, свой дом, а теперь еще и чувство собственного достоинства. Не лишился ли он и остатков разума?

Грей положила руку отцу на плечо. Ее глаза щипало от слез, сердце сжималось. Она хотела обнять убитого горем старика, но понимала рискованность этого простого жеста.

– Отец, – тихо окликнула она. Он не пошевелился.

Грей снова заговорила, но ответа не последовало. Может быть, он болен? Придвинувшись поближе, она обвила рукой его плечи:

– Отец, это я, Грей.

Подняв голову, Эдуард уставился на дочь. Потом он вдруг вернулся к жизни.