Эдит Лэйтон - Знатный повеса

Эйвен смотрел на Элизу уже не с гневом, а скорее с сочувствием.

— Ты была молода и неопытна, Элиза. И сильно, напугана. Сейчас я все это понимаю. Но твоя авантюра могла сыграть со мной злую шутку. Мне бы и в голову не пришло, что я воспитываю сына другого мужчины. А если бы твоему благоверному потребовались деньги на погашение долгов? Мне пришлось бы оплачивать его счета. И ведь ты знала: этот человек не остановился бы перед шантажом. Слава Богу, что все выяснилось! Неизвестно, возобладал ли тогда твой разум или мне помог телесный недуг, но только твои планы расстроились. Я тебе очень признателен за это.

— Хороша признательность! — не удержалась Элиза. — Ты все равно оставил меня!

Эйвен снова повернулся к ней.

— А ты думала, я останусь с тобой после того, что мне стало известно? Ведь тогда у тебя было бы два мужа! Ты знаешь, что это преступление и оно карается смертной казнью. Конечно, как представительницу слабого пола тебя могли и не повесить, да еще учитывая твои деньги и связи. Но на каторгу бы отправили наверняка. Я уж не говорю о скандале, который запятнал бы мое имя только потому, что я позволил обращаться с собой как с последним дураком. К счастью, твои родные не допустили огласки. Я нашел адвоката, а позже окончательно убедился в твоем двуличии. Мой отец помог мне в этом, заставив тебя предъявить твое первое брачное свидетельство. Потом тебя отправили в изгнание, и тебе следует помнить о том, что именно твой отец настоял на твоем отъезде из Англии. Это он установил местожительство твоего благоверного и послал его к тебе. Твой отец обещал тебе поддержку, если ты сойдешься с ним. И ты рада была вернуться к первому мужу. Не помнишь? Зато у меня с памятью пока все в порядке.

На лице у Эйвена пролегли суровые складки. Его глаза блестели, как два ярких топаза. Элиза молча смотрела на него, белая и неподвижная, как надгробный памятник.

Бриджет следила за ними обоими.

Элиза, несомненно, все еще любила его. Да и как она могла не любить его? Зачем бы ей тогда ехать сюда? Конечно, она хотела снова увидеть, улестить Эйвена и изгнать его новую жену. Это были действия ревнивой женщины, намеренной бороться за то, что она потеряла. Наверняка Эйвен тоже любил ее.

В каждом его разгневанном слове чувствовалась боль незаживающих старых ран. Во время этого диалога Эйвен не мог скрыть неприязни, которая, несомненно, была порождением горечи. Эти два чувства состояли в таком же родстве, как любовь со своей незаконнорожденной и недостойной сестрой — ненавистью.

Не важно, оставался ли в силе брак с прекрасной Элизой или нет, сердце его принадлежало ей. И будет принадлежать всегда. Зная Эйвена, можно было не сомневаться в этом. Он был добрым человеком, человеком слова. Любая женщина могла спокойно доверить свою жизнь такому мужчине. Бриджет прекрасно это понимала. Внезапное прозрение было похоже на удар кинжала. Эйвен женился, питая к Элизе подлинные чувства, искренне веря ей. Он связал себя вечным обетом и потому, несмотря ни на что, не мог изменить ей. Поступить иначе просто не мог — такой уж он был человек. Будь виконт другим, Бриджет и сама не вышла бы за него замуж. И никогда не полюбила бы его.

Правда оказалась еще горше, чем ложь, хотя Бриджет понимала, что Эйвен не обманывал. Он взял ее под защиту, дал свое имя и вселил уверенность в завтрашнем дне. Но разве вместе со статусом замужней женщины он подарил ей свое сердце? Нет, отвечала она себе, не желая расставаться со спасительной темнотой под прикрытыми веками. Он много обещал ей, но никогда не открывал душу. Нет, и в любви он никогда не признавался.

Громовой голос потряс воцарившуюся ненадолго тишину.

— Зачем? Зачем ты вернулась? — вопрошал Эйвен. — Неужто галантный капитан скончался?

— Нет, мой муж жив и здоров. Я уже объяснила, почему приехала: до меня дошли слухи, что твои отец при смерти. Представь себе, у меня есть сердце.

Эйвен присел на ручку кресла. С тех пор как он приехал, напряженное и сердитое выражение не сходило с его лица. Лишь теперь он немного расслабился и, проведя рукой по глазам, устало улыбнулся:

— О Боже! Элиза, прошу тебя, не надо. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты услышала о моем отце и решила воспользоваться случаем. Тебя привело сюда отнюдь не желание получить благословение умирающего. Я прекрасно знаю, что тебе от него надо.

— Не понимаю, о чем ты! Я хотела только утешить его.

— И заодно получить свое брачное свидетельство.

Элиза растерялась и настороженно молчала. Эйвен опустил плечи и тяжко вздохнул:

— Разве я не прав? По-моему, вполне логичное предположение. Как еще объяснить твой визит? К сожалению, вынужден тебя разочаровать. Напрасно теряешь время, дорогая. У отца больше нет этих бумаг. Да, он долго держал их для меня. Как страховой полис, средство защиты от тебя и твоего дорогого муженька. Отец знал, что вы в любое время можете сюда припожаловать. Сейчас ситуация изменилась. Я уже не тот наивный молодой человек, которого ты на себе женила. Если ты рассчитываешь разжалобить меня слезами, то ошибаешься. Я предвижу, ты будешь рассказывать тысячу сказок о том, как тебе нужны эти бумаги. Только сейчас они хранятся у моего адвоката, и если брачное свидетельство действительно понадобится твоему сыну, я полагаю, ты сможешь забрать его.

Все присутствовавшие в комнате дружно испустили удивленный вздох. Все, кроме Бриджет. Ее и без того разрывающемуся сердцу уже ничто не могло причинить большей боли.

Эйвен снова встал.

— Для меня этот документ больше не имеет значения. Мой отец по сравнению со мной доверчивая душа. Я уже — нет, моя дорогая. Во время войны мне довелось участвовать в необычных сражениях. Я имел дело с очень ушлыми людьми и многому научился. Я знал, если однажды ты нарушила закон, чтобы спасти себя от позора, значит, ты и снова способна предпринять что-нибудь подобное. Хоть я никогда не распечатывал твоих писем, но был в курсе всех ваших дел. Я знал о карточных проигрышах твоего капитана. Мне известно, как вы с ним двурушничали во время последнего военного конфликта, охотно помогая и вашим и нашим, лишь бы погасить свои долги. Твоя мораль, дорогая, пала еще ниже, а хитрые уловки стали еще изощреннее и коварнее.

— Это было тяжелое время, — возразила Элиза. — Каждому хотелось выжить. Только такие джентльмены, как ты, могли не заботиться о пропитании, а думать о высоких принципах.

— Ты так считаешь? — усмехнулся Эйвен. — Спроси об этом Драма и Рейфа. Они назовут тебе тысячи порядочных людей, которые не изменили своему долгу. Сколько наших друзей рисковали жизнью, сколько их погибло ради святого дела. Только вряд ли тебя волнуют подобные вопросы. Я уже сказал, что следил за тобой и твоими необычными «друзьями», понимая, для чего тебе были нужны эти связи. Ты хотела любой ценой вернуть свои бумаги. Я ждал, что рано или поздно ты вернешься за ними, а если не сумеешь их добыть, то придумаешь что-нибудь еще: например, что они подложные, или пригрозишь устроить публичный скандал. Поэтому я обзавелся дополнительными доказательствами. Я побывал в Шотландии, в той деревушке, где ты венчалась первый раз…