Эйна Ли - Гордость и соблазн

Взгляд темно-синих глаз Джоша скользнул вдоль железнодорожной станции Диборна. Он очень любил свою работу, но ему уже порядком надоел этот грубый и беспокойный городской люд, который, казалось, проводил все свое время в непрерывной суете и постоянном движении, торопясь бог знает куда. Как жаль, что все эти люди не могут взглянуть на жизнь проще и жить размеренно и спокойно, как это делают обитатели его родных мест. Впрочем, несколько уроков хорошего тона тоже были бы для них нелишними.

Любопытно, с какой силой в его сердце всколыхнулись воспоминания о Мод. Она была ему вместо бабушки. Он жил на востоке уже четыре года, но до сих пор в его говоре угадывались нотки, оставленные техасским воспитанием.

«Послушай, Маккензи, оказывается, ты тоскуешь по дому!»

Это и в самом деле было так, и ничего с этим не поделаешь. Он скучает по семье и по фамильной усадьбе «Трипл-Эм». Он пытался пойти по стопам своего отца — самого замечательного человека из всех, кого он когда-либо встречал, — и по стопам своих столь же замечательных дядьев, но это оказалось бесполезным делом. Три года он проработал рейнджером в Техасе и заработал всего лишь репутацию сына Люка Маккензи, или племянника Флинта и Клэя Маккензи. Об их подвигах гремели легенды по всему штату, и ему было не переплюнуть родственников.

Да, он тоскует по дому, и когда наконец разделается с этим заданием, то возьмет небольшой отпуск и махнет в Техас.

Джош надеялся, что это будет довольно скоро. Его природное чутье подсказывало ему, что он неуклонно приближается к Эмили Лоуренс. Шестое чувство никогда не обманывало его. Когда Джош был еще подростком и жил на ранчо, его папаша частенько говорил, что он отлично держит след, совсем как дядя Флинт. Это качество было поистине бесценным и спасало его шкуру много раз — и тогда, когда он был техасским рейнджером, и сейчас, когда он стал агентом Пинкертона.

Но дома все вокруг говорили ему, что когда-нибудь он наверняка станет хорошим законником, таким же, как его отец. Что скорее всего у него будет верный глаз и твердая рука и что он сможет управляться с «кольтом» не хуже своего дядюшки Клэя. Все эти замечания должны были означать похвалу, но именно из-за них он уехал из Техаса. Решение перебраться на восток было для Джоша болезненным, но сейчас он мог с уверенностью сказать, что не ошибся, сделав этот выбор. Он любил свою работу, а четыре года в качестве агента Пинкертона были наполнены разными интересными приключениями. Но самое главное, теперь Джош обрел уверенность в себе. Он нашел свое место в этом мире и, имея за плечами всего двадцать восемь лет жизни, считался одним из лучших сыщиков в стране.

Джош вынул из кармана маленькую фотографию Эмили Лоуренс и стал внимательно ее изучать. Глаза девушки, изображенной на карточке, дерзко смотрели куда-то мимо него. Четкая линия губ, говорившая о благородном происхождении владелицы, была искривлена слабой улыбкой, больше похожей на насмешку, нежный округлый подбородок решительно приподнят, а под красивыми, высоко поднятыми бровями сверкали миндалевидные глаза, в которых горел вызов.

Да, похоже, эта мисс Лоуренс — то еще сокровище! От нее можно ожидать каких угодно неприятностей.

«Еще одна бедненькая маленькая богатенькая дурочка», — подумал он с раздражением. Красивая. Здоровая. Изнеженная. Что заставляет женщину, обладающую полным набором всех этих качеств, бежать из дому? Эти тщеславные испорченные дамочки всегда ищут чего-нибудь этакого — романтического и захватывающего. Это у них такая болезнь, вроде ветрянки, которой обязательно нужно переболеть. Зато потом они успокаиваются и выходят замуж за какого-нибудь достойного представителя своего круга. Это он слишком хорошо знает — испытал на собственной шкуре.

«Какого черта!» — подумал Джош, стараясь отбросить воспоминания о Диане Хантингтон, которые бесцеремонно вторглись в его мысли. Он здесь не для того, чтобы размышлять о тех, кто когда-то так много значил в его жизни. Его наняли найти Эмили Лоуренс и вернуть ее в родительский дом.

Он проследил ее путь вплоть до меблированных комнат в Чикаго. Их хозяйка запомнила светловолосую жиличку, которая назвала себя Эмили Левис и была похожа на девушку, изображенную на фотографии. Она сняла комнату на неделю и съехала около месяца назад, сказав, что собирается перебраться в Канзас-Сити.

Сунув фотографию обратно в карман, Джош продолжал пристально изучать железнодорожную станцию, выискивая в толпе лицо, запечатленное на фотографии.

— Вы только что были здесь, мадам. Я готов в этом поклясться!..

Задыхаясь, Роза Дюбуа влетела в дамскую комнату и уселась рядом с Эмили.

— Там снаружи коп! Скорее всего он по твою душу.

— О, только не это! — простонала Эмили. — Ты уверена, что это полицейский?

— Голубушка, я могу разглядеть ищейку с закрытыми глазами.

Эмили нравилась склонность Розы к подобным противоречивым заявлениям, она находила это ужасно смешным. С терпеливой улыбкой она произнесла:

— Роза, если бы у тебя были закрыты глаза, как же ты смогла бы его увидеть?

За то короткое время, которое девушки прожили в одной комнате, когда учились на курсах официанток в ресторанах Фреда Гарви — «Гарви герлз», — они сблизились и стали подругами. Они посвящали друг друга в свои сердечные тайны, рассказывали о своем прошлом, в результате между ними возникла крепкая дружба.

Их судьбы были схожи: обе сбежали из дома. Однако причины, по которым та и другая оставили родительский кров, были совершенно разными: Эмили бежала от праздности богатства, Роза — от убожества бедности. Выросшая в трущобах Нового Орлеана, девятнадцати лет от роду, ловкая Роза Дюбуа наплела Эмили с три короба историй, якобы бывших в ее жизни, а Эмили, в свою очередь, обучила Розу некоторым светским приемам, что помогло той обрести сноровку, необходимую, чтобы стать официанткой в ресторане Гарви.

— Давай я помогу тебе, — сказала Роза, когда Эмили начала приводить в порядок свой черный парик.

Это Роза предложила Эмили носить парик, чтобы хоть немного изменить внешность на то время, пока они не окажутся в Нью-Мексико. Но как только они доберутся до места назначения, она снова станет самой собой и не будет больше оглядываться и вздрагивать.

— Я его ненавижу! — жаловалась Эмили, пока Роза втыкала ей в волосы еще несколько шпилек, чтобы парик крепче держался. — В нем так жарко, и он такой тяжелый! Я чувствую себя в нем будто в меховой шапке. Когда мы доберемся до Лас-Вегаса, первое, что я сделаю, — сожгу этот проклятый парик!

— Зачем ждать так долго, Эми? Сними его прямо сейчас, выйди и сдайся полиции. Я уверена: этот милашка детектив, что поджидает нас снаружи, оценит твой поступок.