Эйна Ли - Гордость и соблазн

Она не увидела среди посетителей плотного бородача, которого заметила наверху, а стол, за которым сидели четверо мужчин, сейчас был пуст.

Подошел бармен и обмахнул стол мокрым полотенцем, которое, как показалось Эмили, не было в стирке по крайней мере месяц.

— Что будем есть, мистер?

— Бифштекс и картофель, — ответил Джош.

— А дама?

— То же самое, — сказала Эмили. — И еще свежий зеленый салат.

— Что? — не понял бармен.

— Салат — свежий зеленый салат.

— Леди, у нас есть говядина, картофель, яйца, копченая ветчина, бобы и соленая свинина. У нас нет никакого зеленого салата.

— Хорошо, тогда бифштекс и картофель. Принесите еще стакан чая со льдом, пожалуйста.

Бармен хмыкнул:

— Простите, леди, мороженщик сегодня запоздал. Слова бармена вызвали смех нескольких посетителей, сидящих поблизости.

— Леди, если бы у нас был лед, мы бы его не тратили на чай. Фраза вызвала еще один взрыв смеха.

Эмили начало раздражать это подтрунивание над ней.

— Без сомнения, поэтому ваш город и называется Чистилище, — заявила она.

— Принесите ей стакан сарсапарильи, — перебил Джош, заканчивая обмен колкостями. — А я выпью пива.

Бармен пошел выполнять заказ, качая головой и бормоча:

— Чай со льдом, это надо же!

Бифштекс был твердый, как подметка, но после двух дней, когда они не ели ничего, кроме вяленого мяса и плодов кактуса, Эмили с жадностью съела даже его. Она тщательно прожевывала каждый кусочек мяса и картофель.

— Как вы думаете, в этом городе есть магазин? — спросила она, покончив с едой.

— Должен быть. А что вам нужно?

— Коробочку кольдкрема.

— Кольдкрема?

— Да. Солнце так высушивает кожу, и к тому же от него у меня появляются веснушки.

— Вы знаете, я начинаю подозревать, что от солнца у вас немного мозги съехали набекрень. В этом чертовом городе не бывает льда, почему вы думаете, что в магазине будет холодный крем?

— О Боже, Маккензи, — прыснула Эмили, — это крем вовсе не холодный! Его просто так называют, потому что он увлажняет кожу.

— Я знаю, что это такое, — заявил Джош. — Просто я хочу вам дать понять, как смехотворно думать, что в лавке этого Богом забытого городка могут быть такие вещи.

— Ну, почему бы нам не попытаться? — спросила заговорщицки Эмили.

— Думаю, нам не следует привлекать к себе слишком много внимания. Сейчас мы пойдем обратно в комнату, забаррикадируем дверь и будем молиться, чтобы нам выбраться из этого проклятого города завтра утром. А уж если мы не оставим здесь ничего из наших вещей, так это будет просто удача.

Маккензи резко отодвинул стул и встал.

— Пойдемте.

Как только они оказались снова в комнате, Джош сказал;

— Я должен сделать кое-какие приготовления, чтобы уехать отсюда как можно раньше утром. Я могу быть уверен, что вы останетесь в комнате, пока я буду отсутствовать?

— Почему мне нельзя пойти с вами?

— Потому что я хочу, чтобы на нас как можно меньше обращали внимания, а вы, к сожалению, слишком привлекаете его. Сейчас уже темнеет, и одинокий мужчина не. будет так бросаться в глаза. Я буду отсутствовать самое большее десять — пятнадцать минут. Никому не открывайте дверь, кроме меня. Вы поняли?

— Да, очень хорошо.

Джош выскользнул за дверь, подождал, пока не услышал звук запираемого замка, и лишь потом спустился по черной лестнице и вышел из дома с заднего крыльца. По дороге к платной конюшне он старался держаться в тени домов.

Он нашел юного конюха в стойле у Незабудки. Паренек, по всей видимости, уже вычистил и выскреб кобылу и сейчас кормил ее с руки кубиками сахара.

— Как она себя чувствует, сынок?

— В отличной форме, мистер, — ответил тот. — Она хорошая старушка. — Незабудка ткнулась носом в руку паренька. — И она меня тоже полюбила.

— Посмотреть на тебя, так ты даже подрос от удовольствия, ухаживая за ней.

На сей раз усмешка паренька была застенчивой.

— Ага, мы быстро привыкли друг к другу.

— У тебя есть своя собственная лошадь?

— В семье есть. У нас есть упряжка для повозки, но ма не дает мне просто так кататься, боится, что лошади собьют себе копыта или еще что-нибудь.

— Вы только двое, ты и твоя мать?

— Ага, — ответил паренек, хихикнув, когда Незабудка снова ткнулась ему в ладонь.

— А что случилось с отцом?

— Я никогда не знал его. Ма говорила, что он сдавал карты в салуне, когда она там работала. Но он уехал еще до того, как я родился. — Этого было достаточно, чтобы Джош мог додумать остальное. — Когда ма постарела и уже не могла работать в салуне, мистер Керри дал ей денег, чтобы она открыла эту конюшню.

— А сколько тебе лет? И скажи, кстати, как тебя зовут, сынок?

— Тим Джефферсон, мне двенадцать лет.

Если паренек говорит правду, то выглядит он гораздо моложе своих лет.

— А меня — Джош Маккензи. Ты можешь управлять повозкой, Тим?

— Ха, мистер! Да я езжу на ней с девяти лет!

Джош вспомнил, что его научили править лошадьми примерно в таком же возрасте.

— Как ты думаешь, сможешь довезти нас до Лордсберга завтра утрем?

— Конечно, мистер. Все равно ма как раз собиралась послать меня туда за припасами.

— Как насчет того, чтобы сделать это еще до восхода солнца? Мы хотим выехать как можно раньше, чтобы поспеть на утренний поезд. Поднимешься в салуне по черной лестнице на второй этаж и разбудишь нас.

— Конечно, мистер.

— И еще, Тим. Как тебе понравится идея оставить себе Незабудку в собственность?

Мальчик тряхнул головой.

— Хорошо бы, но мы не можем себе позволить купить лошадь.

— Тебе не придется ее покупать. Я тебе ее оставлю даром, если ты проберешься наверх вовремя и так, чтобы никто тебя не заметил. И ни одной живой душе не говори, когда мы собираемся отсюда уехать.

— Правда? — воскликнул парень.

— Совершенно точно.

— Ха, мистер, можете положиться на меня, уж я-то буду у вас вовремя! И можете быть уверены, что никому не скажу ни слова, только ма. У меня нет от нее секретов, мистер.

Джош улыбнулся и потрепал его по голове.

— Это хорошо, сынок. Думаю, мы с тобой поладим. — Он протянул ему руку. — Обычно мужчины пожимают друг другу руки, когда о чем-то договариваются.

Тим улыбнулся, покраснев от гордости, протянул свою руку Джошу и сказал:

— Договорились, мистер.

Идя обратно в салун, Джош увидел, что в магазине еще горит свет. Маккензи в нерешительности остановился, но потом все же вошел внутрь.

— Чего вам надо, мил человек? — проворчал хозяин лавки. — Поторопитесь, а то я уже закрываюсь.

Это был низенький сухонький человек с редкими седыми волосами. Джошу он как-то сразу не понравился. У детектива глаз был наметан, чтобы с первого взгляда отличить зерна от плевел.

— Пару сигар.