Эйна Ли - На холмах любви

– Приучи ее к своим прикосновениям, сынок, но смотри не сломай, – остерег его отец. – А теперь оставь меня. Сегодня у тебя брачная ночь, молодая жена ждет тебя, а ты мешкаешь.

– Ночь еще только началась, отец, и я с удовольствием проведу время в вашем обществе.

Граф кивнул и жестом велел сыну придвинуть к кровати стул.

– В таком случае, Роберт, садись и рассказывай, как обстоят дела у Джеймса Грэхема.

Целый час Роберт во всех подробностях описывал лорду Керквуду игру в прятки, в которую Монтроз вовлек Аргайла, и последовавшую затем победу при замке Файви.

Наконец лорд Керквуд остановил Роберта и закрыл глаза.

– Я устал, сын. Я должен уснуть. А тебе пора идти к молодой жене.

Он взглянул на своего отпрыска. По взгляду Роберта старик сразу понял, что тот боится оставить его.

– Не бойся, мой час еще не пробил. Мы еще поговорим с тобой утром.

Роберт Керкленд невидящим взглядом смотрел на бокал вина. «Что делать?» – думал молодой человек. Как лучше всего подойти к Элизабет? Оставить ее в эту ночь одну? Или последовать совету отца и подняться в ее спальню? Боже, она ведь страшно соблазнительна – красивая, живая! После поцелуя на постоялом дворе он думал только о том, как бы оказаться с ней в постели. А как же быть с ее презрением к нему, ко всем горцам вообще? «Она, конечно же, ждет, что я вернусь к ней и возьму ее силой». Может быть, ласка обезоружит ее?

– Черт, – вздохнул Роберт, – это ведь всего-навсего женщина! А я не зеленый юнец, неумелый и неловкий. Скоро она будет мурлыкать от прикосновения моих пальцев.

И, подмигнув самому себе, он со стуком поставил бокал на стол и произнес:

– Да, будем ласковы... В конце концов сегодня я женился.

Уверенность Роберта несколько поколебалась бы, знай он, что его жена тоже решила, как она будет себя вести в этот вечер. Долго после ухода Роберта Элизабет размышляла о своем положении. Бежать ей было некуда, спрятаться негде, и она поняла, от Роберта ей не уйти. Пока. А значит, сопротивляться бессмысленно. Лучшим способом будет просто отдаться в его власть и тем самым избежать многих неприятностей. Добившись своего, он оставит ее в покое и отправится искать более утонченных утех в объятиях хорошо известной Дезире дю Плесси.

Решив быть послушной мужу в эту ночь, Элизабет приготовилась к его приходу. Теперь она была в одной рубашке и с распущенными волосами.

Но все же, несмотря на внешнее спокойствие, у Элизабет все сжалось внутри и перехватило дыхание, когда дверь ее комнаты раскрылась и Роберт вошел небрежной походкой, словно привык это делать каждую ночь. Несколько мгновений он внимательно ее изучал, как противника на поединке. И был немного удивлен, что его жена готова лечь в постель. Молодой Керкленд взглянул на огромную кровать под балдахином.

– Сударыня, у этой кровати весьма заброшенный вид. Я разочарован – я-то надеялся, что вы уже легли.

Элизабет фыркнула:

– Советую вам, сударь, беречь силы для дальнейших разочарований, ибо у меня нет ни малейшего желания ложиться в эту постель. Подумайте, сударь. Может быть, вам все-таки стоит уйти?

Не обращая внимания на слова жены, Роберт подошел к кровати и снял сапоги. Потом, неторопливо поднявшись, налил два бокала вина из изящного хрустального графина, стоявшего на сундуке и подошел к Элизабет.

Он смотрел на нее с высоты своего роста, и Бет, чувствуя себя крошечной, протянула дрожащую руку и взяла один бокал. Роберт стал не спеша пить вино, не отрывая взгляда от лица девушки. Элизабет почувствовала, что щеки ее заливает краска. Она не могла заставить себя поднять глаза и взглянуть на Роберта.

– Как... ваш отец? – проговорила она запинаясь.

– Спит, – ответил Роберт, поставил стакан на полку камина и медленно развязал ленты ее пеньюара. Спуская кружевную пелерину с плеч жены, он почувствовал, как она напряжена.

– Эта ночь может стать приятной – или неприятной. Все зависит от того, какой вы ее сделаете, – тихо проговорил Роберт.

Элизабет не стала надевать соблазнительное одеяние из легкого шелка, которое было заранее подготовлено для ее брачной ночи, а надела вместо него простую ночную рубашку из белого батиста. Пышные рукава скреплялись у запястья тремя перламутровыми пуговками. Две такие же пуговицы скрепляли круглый вырез. Вопреки намерениям Бет это простое одеяние и темные волосы, которые сияли в отблесках камина, придавали ее красоте что-то неземное. У Роберта дух захватило.

– Как вы прекрасны, – прошептал он. Элизабет внимательно посмотрела ему в лицо, удивленная чувством, прозвучавшим в его голосе.

– Мне неприятно положение, в котором я оказалась, сударь, – произнесла она.

– В таком случае расслабьтесь и позвольте мне сделать его приятным для вас.

Роберт взял ее руку своей горячей рукой и поднес к губам. Глаза Элизабет расширились – прикосновение его жарких губ вызвало у нее приятную дрожь. Она попыталась отнять руку, но он держал ее крепко, а его язык ласкал кончики ее пальцев. Легко и осторожно расстегнул он пуговки на запястье.

– Ваши действия лишают меня сил, сэр, – изумилась Бет.

В глазах Роберта заплясали веселые огоньки.

– Я собираюсь, Элизабет, лишить вас сорочки, а не сил. И я вовсе не хочу пугать вас.

Молодой человек отпустил ее руку, и Элизабет крепко прижала ее к губам, словно пытаясь остудить жар его прикосновений.

– Вы даже не пригубили вина. А ведь вино прекрасное. – Роберт взял бокал и сделал глоток. – Попробуйте хотя бы каплю, сударыня, вино поможет вам расслабиться.

Он поднес бокал к ее полураскрытым губам, и она отпила янтарного напитка, от которого по ее телу побежало приятное тепло.

– Вот славная девочка, – усмехнулся Роберт, отставляя бокал.

Он взглянул ей в глаза – широко раскрытые и испуганные, взял ее за другую руку и так же медленно расстегнул обе пуговки, а потом запечатлел на запястье томительный поцелуй. Когда же Роберт губами нашел ямку на шее жены, ее охватила дрожь и она закрыла глаза.

– О, прошу вас, сударь, – умоляюще проговорила Элизабет.

Губы Роберта скользнули к ее уху, и жар его дыхания заставил Бет задрожать еще больше.

– Прошу вас – что, Элизабет? Вы просите, чтобы я продолжал – или чтобы перестал?

Внутри Элизабет росло странное, мучительное и сладкое чувство. А руки мужа принялись ласкать ее плечи. Потом пальцем он проложил тропку к пуговкам у выреза ее сорочки. Его губы нашли обольстительную щелку между ее грудями, а пальцы в это время расстегивали маленькие пуговки, и вот его горячая рука нежно обхватила набухший холмик. Элизабет выгнулась назад, пытаясь освободиться, но в результате прижалась бедрами к его бедрам. И со страхом ощутила некую выпуклость, стиснутую его брюками.