Мэри Макбрайд - Струны сердца

— Что это с ним, Кеййт? — Рейс был растерян. — Айзек ни разу в жизни не болел.

— Не знаю, дорогой. Ему ведь уже за семьдесят. В этом возрасте… — Она замолчала, боясь расплакаться. — Сейчас придет доктор и поможет ему.

— Дай-то Бог, — прошептал Рейс.

— Он идет, папа, — ворвался в комнату запыхавшийся Зак.

За мальчиком и вправду появился Сэмьюэл Каллен, в наскоро заправленной в брюки клетчатой рубашке и с черным чемоданчиком в руках.

— Кейт! Рейс! Какого черта?.. — начал было доктор, но при виде лежавшего на кровати старого Айзека запнулся и, оттолкнув Рейса, сел рядом с ним. — Когда это случилось? — осведомился он, открывая свой чемоданчик.

— Совсем недавно, — ответила Кейт.

— Он просто упал, — вставил Зак.

— Он никогда не болел, док. Что с ним?

Каллен пощупал пульс.

— Вроде нормальный, — пробормотал он. Поочередно поднял веки, а потом прижался ухом к груди больного.

Кейт и Рейс встревожено переглянулись.

— Он умирает, док? — прошептал Зак.

— Тише, сынок. Дай доктору осмотреть дядю Айзека.

— Да, будет лучше, если вы выйдете, Кейт.

— Я никуда не уйду, — уперся Рейс.

Кейт потянула мужа за рукав, но он не сдвинулся с места.

— Ладно. Тогда уйду я, Рейс. Не знаю, зачем ты вообще послал за мной, если ты лучше разбираешься в медицине, чем я.

Доктор встал, и тут Рейс наконец сдался:

— Хорошо, мы выйдем, но всего на минуту. И я тебя предупреждаю: если ты не позовешь меня, когда этот человек будет умирать, я с тебя шкуру спущу, док.

— Он все сделает как надо, Рейс. — Кейт взяла мужа под руку и вывела из комнаты.

— Закройте за собой дверь, — крикнул доктор им вдогонку.

Рейс мерял шагами холл, все время бормоча себе что-то под нос и так часто называя доктора «чертовым знахарем», что Кейт не выдержала и уже собралась напомнить мужу, кто помог появиться на свет четверым здоровым малышам — их детям, а однажды вылечил Хани от тяжелейшего воспаления легких, но тут Сэмьюэл Каллен вышел к ним. Он показался Кейт скорее растерянным, чем встревоженным.

— Что с ним, док?

— Ну… — Доктор почесал в затылке, посмотрел на Кейт, потом — на Рейса. — Точно сказать не могу. Возможно, сердце. Или просто возраст. Но это серьезно. Очень серьезно. Я ничем не могу помочь. Мне очень жаль, Рейс.

Кейт показалось странным, что их семейный доктор так старательно отводит взгляд, но вероятно, он просто не хотел увидеть их расстроенные лица.

— Сколько у него еще осталось времени? — глотая слезы, спросил Рейс.

— Трудно сказать. Это может случиться в любую минуту. — Доктор пожал плечами.

Кейт проводила доктора, а когда вернулась, застала Рейса понуро стоящим у кровати Айзека.

— Я не могу просто так уйти и оставить его, — охрипшим голосом сказал он. — После стольких лет…

— Ну и не уходи, — поддержала его Кейт. — Оставайся.

— А как же Хани? Как вернуть мою малышку?

— Она уже не малышка, — возразила Кейт. — Как знать, может, так рассудил Господь, что она должна сама найти дорогу домой.

Хани изо всех сил терла голые руки, стараясь согреться. Она провела долгую ночь в переулке, где находился извозчичий двор и откуда просматривался вход в гостиницу. Если у Гидеона Саммерфидда не было крыльев, чтобы улететь, он все еще должен быть в гостинице. Как только он выйдет, она последует за ним — хоть на край земли, если понадобится! — и вернет свои деньги.

Свои. Теперь она думала об этих деньгах именно так: не отцовские, не Гидеона Саммерфидда, не принадлежащие банку или вкладчикам — свои.

— Бедняга Нарцисс, — пробормотала девушка. Она не решилась расседлать коня, хотя ей и удалось выкрасть из конюшни торбу овса. — Счастливчик Нарцисс, — со вздохом добавила она, потому что у нее самой со вчерашнего утра маковой росинки во рту не было.

Всю ночь Хани напряженно глядела то на дверь гостиницы, то на дорогу, ожидая, что появится ее отец — либо на взмыленной лошади, либо вообще пешком. Представив себе эту картину, она чуть не рассмеялась. Что же получается? Она выслеживает Гидеона. Отец выслеживает ее. Ну и компания: банкир, вор и… А кто она, Хани?

Она глянула на окна комнаты Гидеона. Черт бы его побрал! Наверно, всю ночь почивал в тепле!

Мысль о Гидеоне вызвала странный трепет в желудке — словно вспорхнуло множество бабочек. Презрительно фыркнув, она приписала это ощущение голоду. Не могло же такого быть оттого, что она просто вспомнила об этом негодяе!

Между тем уже рассвело и на улице стали появляться люди. По мостовой протарахтел молочный фургон. Сняли ставни с окон банка. В этот самый момент из гостиницы вышел Гидеон Саммерфидд.

Бабочки в желудке снова встрепенулись, но на этот раз она решила, что просто волнуется. Но не от вида же этого бандита! Гидеон стоял на крыльце, расставив длинные, стройные ноги, и затягивал на поясе ремень. Потом он двинулся, на ходу расправляя плечи, и солнце заиграло на его волосах цвета корицы. Нечего им восхищаться, одернула она себя. От него ей нужно единственное — чтобы он привел ее туда, где спрятан мешок с деньгами, украденными в банке Логана.

Сейчас он, наверно, придет сюда за своей лошадью. Она вывела Нарцисса через заднюю дверь и стала ждать.

Но Гидеон проследовал не в конюшню, а медленно, почти лениво, направился в сторону банка. На секунду он остановился у входа. Потом Хани увидела, как он напрягся, вынул из кобуры револьвер и вошел в банк.

Боже мой! Он собирается его ограбить! Первым побуждением Хани было позвать на помощь. Но потом она передумала. Нет. Пусть грабит. Пусть утащит еще одну сумку, набитую наличностью. Она его выследит и вместо одной сумки вернет две! Мечтательно улыбаясь, девушка прислонилась к стене конюшни и стала ждать.

Очень скоро Гидеон вышел из банка с таким видом, будто он всего лишь сделал очередной вклад, и как ни в чем не бывало зашагал по улице. И странное дело — никакой тревоги, никто не стреляет в грабителя и не гонится за ним. Словно ничего не произошло.

Впрочем, чья-то физиономия мелькнула в окне банка и тут же исчезла. Какой-нибудь кассир, подумала Хани, такой же трусливый, как их Кеннет.

Может, это и к лучшему, что никто не гонится за Гидеоном. Когда она вернет деньги — притом целых два мешка, — никто не станет оспаривать ее славу. Она заслужит уважение отца, доказав, что она человек не только ответственный, но и настойчивый в достижении цели.

Как она и предполагала, Гидеон оседлал в конюшне свою лошадь и уехал.

— А теперь в путь, Нарцисс, — шепнула она, взобравшись в седло.

Гидеон снял шляпу и вытер рукавом пот.

— Вот упрямая девчонка, — пробормотал он. Едет за ним весь день. Он дважды сделал большой круг, а она ехала все время прямо, видимо думая, что он где-то за поворотом. Неужто дуреха не понимает, что заблудилась?