Мэри Макбрайд - Струны сердца

Отправив младших детей в школу, Кейт села завтракать. За столом еще оставался старший сын Зак.

— Я его не понимаю, мама, — проворчал он. — Может, все эти разговоры о том, какой папа крутой, не более чем вы думки?

— Передай, пожалуйста, масло, Зак, — прервала его Кейт. — И кончай завтракать, ты уже опаздываешь.

— Моя сестра сбежала невесть куда с бандитом, а папа ведет себя так, будто ничего не произошло.

— Сейчас папу больше беспокоит состояние Айзека. — Кейт подняла взгляд от чашки и строго посмотрела на Зака. — А тебе следовало бы оказывать немного больше внимания человеку, в честь которого тебя назвали. Ты и трех раз не навестил дядю Айзека с тех пор как он заболел.

— Мне тяжело видеть его таким, — понурился Зак. — Все равно он не знает, приходил я к нему один раз или сто.

— Этого точно никто не может знать. — Кейт почувствовала облегчение оттого, что, кроме нее, по-прежнему никто не догадывается о трюке Айзека. — Во всяком случае, твой отец считает, что сейчас его место рядом с больным. И я с ним согласна, — добавила Кейт, вздохнув.

— А я считаю, что отец должен поймать этого преступника и вернуть Хани домой, а не пускать нюни у постели больного, как… как какая-нибудь старуха.

— А вам, молодой человек, неплохо бы попридержать язык! Я не потерплю таких разговоров!

— Но, мама…

— Довольно, Зак. Если ты позавтракал, можешь идти. Мне будет очень приятно, если ты перед уходом заглянешь к дяде Айзеку. Но если не хочешь, отправляйся в школу.

— Да, мэм. — Зак не посмел возразить матери, встал из-за стола и вышел из столовой.

У него та же походка, что и у Рейса, подумала Кейт, и ростом он почти с него. На щеках Зака уже пробивается пушок, и, видимо, недалеко то время, когда Рейс и Айзек научат его пользоваться помазком и бритвой.

Все эти годы Кейт справлялась с взрывным характером сына, заставляя его прислушиваться к голосу разума. Но мальчик вырос похожим на отца не только внешне, он унаследовал его упрямство, его убежденность в том, что он всегда прав, решимость поступать по собственному разумению.

Однако у Рейса есть тому оправдание — его жизнь складывалась совсем не так, как у сына. Он очень рано стал самостоятельным — с тех пор, как его отца убили индейцы на тропе Санта-Фе. Тогда он был на три года моложе Зака, тем не менее ему пришлось взвалить на свои плечи ответственность за всю семью. Его упорство помогло ему в бизнесе. К тому же с ним всегда был рядом его чернокожий ангел-хранитель — Айзек Гудмэн.

Вот и сейчас, притворившись больным, с улыбкой подумала Кейт, он сбережет и Рейса и Гидеона Саммерфидда. А у Зака, если он решится на какой-нибудь отчаянный поступок, спасителя не окажется. Может, он и унаследовал от отца силу и ослиное упрямство, но того опыта выживания, который Рейс с избытком приобрел смолоду, у него нет.

Впрочем, в их семье упрямы не только Рейс и Зак, продолжала размышлять Кейт, есть еще упрямица Хани.

— Где ты, доченька? Почему не возвращаешься домой? Что тебя удерживает? — сказала Кейт вслух.

В том, кто ее удерживает, Кейт не сомневалась. Рейс описал Саммерфилда одним словом — волк. Хладнокровный, осторожный зверь, обитающий на задворках цивилизации. Может, это ей, а не Рейсу или Заку следует отправиться на поиски Хани? Невооруженная женщина, обеспокоенная судьбой дочери, не представляет угрозы для матерого хищника. И если поисками Хани займется она, удастся избежать кровопролития. Возможно, она и не добьется успеха, но за ней по крайней мере не потянется кровавый след.

Но Рейс ни за что ее не отпустит.

Если узнает…

А ему и не обязательно знать.

— Проснись, ясноглазая.

Хани с трудом открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Светило солнце, а глаза Гидеона смотрели на нее с нежностью.

Просунув руку ей под плечи, он посадил ее.

— Проснись, лежебока. Мы уезжаем. — Гидеон пятерней расчесал ей волосы. — Как только прибудем в Керрилос, купим тебе щетку для волос. Новое платье тоже не помешает.

Хани посмотрела на свое рваное, в пятнах платье. Отец никогда не жалел денег на дорогие наряды, и она верила, что элегантная одежда делает ее еще привлекательнее. Но, взглянув в глаза Гидеону, она почувствовала себя — в этих рваных тряпках и со спутанными волосами! — как никогда красивой.

Потом до нее дошли слова Гидеона.

— В Керрилос? — переспросила она.

— Ага, — ответил он, все еще расчесывая ей волосы. — Я сейчас же отвезу тебя туда и посажу в поезд. Но первым делом дам телеграмму, чтобы кто-нибудь из твоей семьи тебя забрал, а то ты снова удерешь из поезда.

Кто-нибудь, помрачнела Хани. Это непременно будет ее отец, готовый шкуру с нее содрать за ограбление банка и за кражу лошади.

— Я бы предпочла остаться с тобой. Не могли бы мы просто…

— Нет, — отрезал Гидеон и встал. — Давай, поторопись. Нам пора ехать. Я уже оседлал твоего коня. Чем скорее мы отсюда уедем, тем лучше.

Хани нехотя, но все же встала. Признаться, и ей вовсе не улыбалась перспектива снова встретиться с Дуайтом Сэмьюэлом и его похотливой бандой. Она спустилась вслед за Гидеоном. У потухшего костра бодрствовал один Дуайт, остальные спали, завернувшись в одеяла.

— Доброе утро, мисс Логан, — приветствовал ее бородач, галантно дотронувшись до полей шляпы.

— Доброе утро, мистер Сэмьюэл, — как можно строже ответила Хани. Даже борода не могла скрыть плотоядной улыбки Дуайта. Понимая, о чем он думает, девушка залилась краской. Но что еще можно подумать после того, как они с Гидеоном уединились в пещере прошлой ночью?

Гидеон подвел к ней Нарцисса.

— Пора ехать.

— Не забудь прислать нам телеграмму, как обещал, кузен, — сказал Дуайт. — Мы будем ждать здесь. Сколько это займет времени, как считаешь?

— Дня два, три.

— Надо же! Я уже столько лет занимаюсь черт знает чем, а не знал, как легко можно…

— Я понял тебя, кузен, — оборвал его Гидеон и вскочил на свою лошадь.

Дуайт Сэмьюэл сорвал с головы свою засаленную шляпу и прижал ее к груди.

— Рад был с вами познакомиться, мисс Логан. Передайте привет вашему папочке и скажите ему, — тут бородач засмеялся, видимо довольный собой, — что Дуайт Сэмьюэл «сердечно его благодарит».

Тут Гидеон хлопнул по крупу Нарцисса так, что тот взвился и пустился вскачь. Только когда они отъехали на достаточное расстояние от костра и их не могли услышать, Хани поинтересовалась:

— Что он имел в виду? За что благодарит моего отца?

— Возможно, — пожал плечами Гидеон, — это один из способов выразить свое восхищение твоей внешностью, ясноглазая.

— Хоть он и невежа, но толк в женской красоте знает. — Гидеон подмигнул.

Хани фыркнула. Конечно же, Гидеон лжет, но сейчас она была не в настроении выяснять правду — окончательно проснувшись, наслаждалась прекрасным солнечным утром. Еще будет время расспросить Гидеона, что означало странное замечание Дуайта.