Дебора Мартин - В плену сомнений

Она внимательно посмотрела на старшего брата.

— Если успокоить его значит заверить, что я счастлива в браке, тогда я с удовольствием сделаю это.

— Глупо было бы надеяться, что Воган тебя отпустит, если ты захочешь быть свободной, — с отсутствующим видом произнес Нортклифф.

Джулиана не могла удержаться от улыбки, услышав в его голосе разочарование. Дарси никогда не изменится!

— Я не хочу оставлять Риса, Дарси. Я люблю его, и он любит меня, несмотря на все твои старания разлучить нас. — Улыбка погасла у нее на губах. Рис любит ее, но она все еще не поняла, доверяет ли он ей.

Кивнув, Дарси поднял на нее глаза.

— Он… он хорошо с тобой обращается?

— Да. Он обращается со мной очень хорошо.

Дарси долго молчал, изучающе глядя на нее, словно оценивая правдивость ее слов. Затем вздохнул:

— Если это правда, тогда, может, не все потеряно.

«Пока еще не все», — подумала она. Хотя именно Дарси заварил всю эту кашу, события уже давно вышли из-под его контроля. Поступки Риса теперь зависят совсем от другого. Она могла только молиться, чтобы его любовь к ней победила это все остальное.

— Джулиана! — отвлек ее от тревожных мыслей Дарси.

— Что, Дарси?

— Ты сможешь когда-нибудь простить меня? — Увидев, как она нахмурилась, он поспешно добавил: — Теперь я знаю, что значит страдать так, как ты страдала шесть лет назад. Я потерял любимую женщину. Летиция ушла к Пеннанту. В довершение ко всем бедам я лишился положения в обществе и вдобавок жены.

Джулиана с изумлением поглядела на него.

— Жены?

— Элизабет оставляет меня. — Он хотел беспечно пожать плечами, но выглядел при этом словно побитая собака. — Неофициально, конечно. Мы оба не вынесем позорного развода. Но мы разъезжаемся. Она собирается жить отдельно. Поскольку у нас нет детей… она считает, что так лучше.

— О Дарси, мне очень жаль тебя, — искренне произнесла Джулиана.

Слабая улыбка тронула его губы.

— Не нужно меня жалеть. Мы никогда не подходили друг другу. По правде говоря, мы и сейчас не смогли бы жить вместе, хотя Летиция больше и не стоит между нами. — Он встал со своего стула, сел рядом с сестрой и взял ее за руки. — Понимаешь, если я потеряю и тебя, у меня больше ничего не останется. Даже Оувертон теперь не желает знаться со мной. Пожалуйста, Джулиана! Скажи, что ты не будешь ненавидеть меня вечно.

Что-то в его лице пробудило у нее воспоминания о том времени, когда оба они были детьми и Джулиана прибегала к старшему брату за помощью. И он всегда был для нее заступником. А на этот раз помощи просит он. И, как она ни пыталась, она не смогла отказать ему.

— Я не питаю к тебе ненависти, — прошептала она. — Я не в силах ничего забыть, но я постараюсь простить тебя. Дай мне срок, и все это, возможно, останется в прошлом.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал. Но Джулиана мыслями уже была далеко, с тем, другим, мужчиной, который также хотел, чтобы все осталось в прошлом.

Сумеет ли он осуществить свое желание? А если нет, то как она это вынесет?

Два дня спустя после праздника сенокоса Эван стоял в гостиной ллинвиддского дома, засунув глубоко в карманы дрожащие от волнения руки. Экономка приказала ему ждать, и он терпеливо ждал, но не мог отделаться от мысли, что что-то здесь не так. Все вели себя странно, казались необычайно грустными и притихшими. Было позднее утро, но дом словно погрузился в спячку. В холле не видно болтающих горничных. Казалось, все старались соблюдать тишину.

Из комнаты слева до него донеслись приглушенные голоса, и Эван напрягся, стараясь расслышать, что они говорят. Не совсем осознавая, что подслушивает, он подошел ближе к двери.

— Бедняга ничего не ест. Клянусь, он не притронулся к пище с тех пор, как она уехала.

Эван узнал голос миссис Робертс. Интересно, с кем она разговаривает?

— Он сказал, что она поехала навестить семью. И это все? Или вы подозреваете что-то неладное?

Другой голос принадлежал мистеру Ньюнсу.

— Можете быть уверены, тут кое-что похуже, — со знанием дела заявила миссис Робертс. — Они поссорились. — И она заговорила таким тихим шепотом, что Эван вынужден был напрячься изо всех сил, чтобы расслышать ее слова. — Вы видели, что я выгребла из их спальни? Разбитые флаконы и разлитая лавандовая вода. Хозяин ни слова не сказал об этом, только небрежно бросил: «Уберите этот мусор». Он все время о чем-то размышляет, запирается в кабинете и напивается до беспамятства. Это вопиющий позор, вот что это такое.

Хозяин? Неужели она говорит о сквайре Вогане и леди Джулиане? Но ведь только два дня назад он сам видел, как они танцевали и мило ворковали, словно голубки!

— Доброе утро, Эван, — раздался голос за его спиной.

Эван резко обернулся и лицом к лицу столкнулся с самим хозяином. Кровь бросилась ему в лицо. О Боже, его поймали подслушивающим у двери! Теперь сквайр будет плохо о нем думать.

Но сквайр, кажется, не заметил, чем занимался Эван. С рассеянным видом он подошел к мальчику и уставился на него своими голубыми глазами, которые сегодня необычно блестели.

Вблизи Эван заметил, какие огромные изменения произошли в мистере Вогане за эти два дня. Лицо его заросло неопрятной щетиной, одет он был кое-как: на нем не было ни камзола, ни галстука, жилет застегнут не на те пуговицы, и ворот сорочки распахнут, как у простого работника. И что хуже всего, от сквайра Вогана пахло бренди. Ему тут же вспомнились слова миссис Робертс.

— Д-доброе утро, сэр, — запинаясь, проговорил Эван. — Я… я пришел потому, что леди Джулиана сказала, что сегодня у меня начнутся уроки.

— Да, я знаю. — Воган нахмурился. — Нам нужно поговорить об этом. — И он направился в гостиную.

Обеспокоенный Эван побрел вслед за ним. Сквайр указал ему на стул, и Эван осторожно присел на самый его краешек, стараясь не выдать своего волнения. Годы жизни с отцом многому его научили. Отсутствие эмоций на лице часто спасало его от острого языка отца, а зачастую и от тумаков.

Сквайр сложил руки на груди, и его непроницаемый взгляд устремился в пространство.

— Леди Джулианы сейчас нет, поэтому она не сможет сегодня с тобой заниматься.

Сердце Эвана гулко застучало. Значит, приключилась какая-то беда.

— А где она, сэр?

На скулах Вогана заиграли желваки.

— В Кармартене, навещает братьев.

Эван опять вспомнил о том, что говорила экономка. Они поссорились, сказала она.

— Могу я спросить, сэр, надолго ли она уехала?

— Она может вернуться завтра. — Сквайр судорожно вздохнул. — Или позже. Я не знаю. Она поехала поговорить с тем самым мужчиной, за которого собиралась выйти замуж. — Он насупился, видимо, сообразив, что сказал лишнее.

Бедняга! Он страдает от того, что леди уехала. Эван знал, что не его дело говорить о таких вещах, но сквайр выглядел таким потерянным, что он не смог сдержаться.