Дебора Мартин - В плену сомнений

Джулиана почувствовала, как задрожали ее коленки. Значит, он все-таки узнал, кто она на самом деле. Конечно, этот Пеннант проболтался. Но чего Рис хочет добиться тем, что сообщит отцу о знакомстве с нею? Неужели он не догадывается, что это может только навредить ей?

Лицо графа покраснело от гнева и раздулось, словно волынка, надутая воздухом.

— Какое все это имеет отношение к моей дочери?

— Только не говорите мне, что это не вы послали ее вчера вечером шпионить за мной и моими друзьями.

— Вчера вечером? — ошеломленно переспросил Сент-Албанс.

Но для Джулианы слова Риса прозвучали как гром среди ясного неба. Так, значит, он назвал ее шпионкой? Она за ним шпионила? И это говорит он, после тех слов любви, что вчера ей нашептывал? После нежных поцелуев? Джулиана едва сдержалась, чтобы не расплакаться. Значит, Летиция была права: ни одно его слово не стоило и ломаного гроша.

Воган сурово прищурился и жестким тоном произнес:

— Мне следовало предвидеть, что вы будете так действовать. Вы просто боитесь, что колесо правосудия наконец начнет вертеться в направлении, сообразном с законом. Вам же остается только бессильно прятаться за спиной вашей дочери и посылать ее шпионить за мной.

Джулиана чувствовала, как боль от несправедливого обвинения уступает в ее душе место праведному гневу. Да как он посмел обвинить ее в такой подлости! А она-то еще восхищалась благородством его натуры! До чего же низок, непорядочен оказался этот Рис Воган! Как жаль, что она не мужчина, иначе бы он ответил ей за такое оскорбление!

Но Джулиане оставалось лишь беспомощно наблюдать, как отец, гордо подняв голову, ответил на вызов:

— Вы, должно быть, сошли с ума, сэр, если думаете, что моя дочь могла связаться с такой шайкой негодяев, как вы и ваши дружки.

«Правильно, отец!» — мысленно поблагодарила она отца за поддержку, но тут же осеклась: ведь она действительно скомпрометировала себя, связавшись с этим господином и «его дружками». Джулиана напряженно ждала. Только бы отец не поверил словам Вогана, только бы принял их за вздор, недоразумение.

Но Воган разрушил все ее надежды.

— Ведь вашу дочь зовут Джулиана, сэр? — И принялся описывать ее внешность с поистине убийственной точностью.

Джулиана готова была сгореть от стыда, когда услышала, как отец срывающимся от возмущения голосом позвал ее:

— Джулиана! Джулиана, девочка моя, поди сюда сию же минуту!

Она стояла в своем укрытии и не решалась пошевелиться. Достанет ли у нее сил предстать перед разгневанным отцом и в особенности перед этим негодяем Рисом Воганом? Но ведь ей нужно было как-то оправдаться, пусть даже отец не станет ее слушать.

С какой радостью она бы уничтожила Вогана прямо сейчас, забыв про его поцелуи. Этот подлый человек даже не задумался ни на минуту о том, что с легкостью разрушил всю ее жизнь.

— К чему вмешивать сюда эту несчастную девушку, — сказал Воган, и на мгновение ей показалось, что он опомнился и даже раскаивается. Но тут же он добавил с горечью: — Не ее в том вина, что она не слишком искусна во лжи, как вы, ее отец.

Непреодолимое желание наброситься на него окрепло в ней с новой силой.

— Джулиана! — В голосе графа прозвучало нетерпение, и он направился к лестнице наверх. Отец наверняка не успокоится, пока не поднимет на ноги всех домашних. Глубоко вздохнув, Джулиана начала спускаться.

— Я иду, отец.

Отец схватил ее за руку и подтащил к Вогану.

— Скажи мне правду, дочь моя, знакома ли ты с этим человеком?

У Джулианы не хватило смелости поднять глаза на человека, который обвинил ее во лжи. Но ведь ее молчание только раззадорит Вогана, и он расскажет все остальное.

— Да, отец, я знакома с ним.

Граф с силой сжал локоть дочери так, что она вскрикнула от боли.

— Так он говорит правду? Ты была там вчера вечером?

Она беспомощно посмотрела на Риса Вогана, но тот оставался нем и холоден, словно статуя, и в его взгляде читалось полнейшее равнодушие к тому, что с ней происходит. И тогда последние угрызения совести за ту безобидную ложь, которую она себе позволила вчера, скрыв свое имя, бесследно исчезли.

— Так ты была там? — настаивал отец, встряхнув дочь как следует за плечи.

С вызовом подняв голову, она бросила им обоим:

— Да!

Граф с негодованием оттолкнул Джулиану и властным жестом указал ей на дверь своего кабинета.

— Отправляйся туда и жди меня. Скоро ты узнаешь, какое наказание тебя ждет.

Джулиана похолодела от ужаса. Отец обещал ее наказать и не преминет, конечно же, исполнить свое обещание. Он уже дважды карал ее за проступки намного менее постыдные, чем тот, который она совершила на сей раз.

Но, может быть, если ей удастся смягчить его…

— Пожалуйста, отец, позволь мне все тебе рассказать…

— Сейчас же ступай, куда я тебе велел! — Он указал на дверь кабинета. — Сейчас, или ты сама пожалеешь, что вовремя не подчинилась!

Дрожа от страха, Джулиана попятилась. Ей доводилось уже видеть отца в гневе, но на сей раз она испугалась не на шутку. Если она не послушается сейчас, то ее положение будет поистине незавидным. С достоинством расправив плечи, Джулиана медленно прошествовала в отцовский кабинет.

Провожая девушку взглядом, Рис почувствовал странную неловкость. Черт возьми, что все это значит? Что за дурацкое представление они здесь разыгрывают для него? Не может же граф наказывать свою дочь за то, что она действовала по его наущению. Наверно, гнев его вызван тем, что ложь ее была вовремя раскрыта. Неожиданно ему стало жалко Джулиану, и всю свою ярость он обратил на Нортклиффа.

— Не думаю, что девушка заслуживает наказания за то, что только исполняла ваши приказы.

Но граф молчал, дожидаясь, пока закроется дверь за спиной его дочери. Когда же Джулиана исчезла в кабинете, он обратил на Риса свой холодный, высокомерный взгляд и сказал:

— Уверяю вас, любезнейший, ни за что на свете я не послал бы свою дочь за десятки миль, чтобы проследить за вами и вашими дружками. Если бы мне и понадобился соглядатай, я мог бы использовать для этого своих сыновей или слуг. Что вы думаете, я пошлю свою юную дочь в это змеиное гнездо, пусть даже мне бы очень хотелось расправиться с таким негодяем, как вы?

В его словах Рис почувствовал непререкаемую логику: если он говорил правду (а где-то в глубине души Во-ган чувствовал, что это правда), то Джулиану ждет суровое наказание. И тогда уж точно по его, Риса, вине.

От этой мысли ему стало не по себе.

— Если же она не выполняла ваших приказаний, то какого дьявола она туда явилась?

Лорд Нортклифф презрительно посмотрел на Вогана и ответил:

— Не имею ни малейшего понятия. Да, она готова восторгаться при виде чего угодно валлийского, но раньше за ней не водилось обыкновения разгуливать ради этого по ночам.