Конни Мейсон - Сокровища сердца

— Эй, здорово, Реб! — приветствовал бармен постоянного, многолетнего клиента. — Куда это ты запропастился? Я не видел тебя целую вечность. Что будешь пить?

По какой-то необъяснимой причине готовое сорваться с его губ слово «виски» застряло у Лоуренса в горле. Реб представил себе Ирен, Коуди, ребят и то, как они будут разочарованы, если он опять «съедет с катушек». Он не пил уже несколько недель. Нет, он не должен, не имеет права снова уйти в запой!

— Ничего. Спасибо, дружище, — ответил он бармену. — Я зашел просто так, по старой памяти. Совсем ничего не хочется.

Распрямив плечи и подняв голову, Лоуренс, как показалось донельзя изумленному его словами бармену, буквально изменился на глазах. Выйдя из полумрака салуна на солнечную улицу, Реб подумал, что сейчас закончилось самое тяжелое в его жизни сражение — и он победил. Реб уверенно зашагал вперед, глаза его сияли: он чувствовал себя заново родившимся.

Коуди не мог припомнить, когда еще он так изматывался. Он был женат всего три дня, но они уже казались ему вечностью. Ночи были сплошным кошмаром, а дни — настоящим адом. Возвращаясь домой после долгих, утомительных часов, проведенных в седле, Коуди не ожидал ничего приятного. Смотреть на Холли он вообще не мог: ее сальные намеки и предложения делали его просто больным. Дети с ним почти не разговаривали. Ирен всячески старалась показать, что он повинен в каком-то грязном поступке. Реб тоже всем своим видом явно осуждал его… Что касается Кэсси, то о ней Коуди даже запрещал себе думать. Какую ужасную шутку он сыграл со своей жизнью!

Он хотел Кэсси. Это желание было просто мучительным. «Я хочу только ее… Если она не была предназначена мне, зачем же тогда повстречалась на моем Пути?» — говорил себе Коуди. Его неотступно преследовали воспоминания — ее глаза, которые, казалось, смотрели в самую глубину его души, ее восхитительное, словно прекрасный плод, тело. Но еще сильнее волновали его, то совсем лишая сил, то возбуждая, теплота ее взгляда, способность сохранять удивительную чистоту даже в минуты самых неистовых, изощренных ласк.

Кэсси, безусловно, была очень чувственной женщиной, и это привлекало его, вернее, не столько сама чувственность, сколько таинственно духовная ее основа, что делало какими-то возвышенными самые нескромные движения ее тела. Она одна могла дарить ему мгновения настоящего счастья. И вот теперь… теперь он муж Холли! Коуди заскрипел зубами. Надо же было так вляпаться!

Въезжая во двор, Коуди был мрачен, как туча. Сегодня он вернулся домой пораньше, чтобы поужинать вместе с детьми, которых видел в последнее время очень мало. Тайком он думал и о возможности встретиться за столом с Кэсси. От этой мысли лицо его посветлело.

Эми и Брэди играли во дворе с Чернышом. Коуди обрадовался. Он не разговаривал с ребятами наедине с тех самых пор, когда привез домой Холли, и сейчас решил поправить дело. Увидев, что дети заметили его появление, он шутливо сдвинул брови. Быстро соскочив с коня, Коуди направился к ребятам, но те демонстративно повернулись к нему спиной. Картер в растерянности замер, обдумывая, что, кроме его женитьбы на Холли, могло так на них подействовать, — они и смотреть на него не хотят! Но когда Эми и Брэди бросились бежать от него в другой конец двора, терпение Коуди лопнуло:

— Подождите-ка минутку! Куда это вы собрались?

Эми обернулась и с вызовом посмотрела на него:

— Мы тебе зачем-то нужны? По делу?

— Я хочу с вами поговорить. Или вы слишком заняты, чтобы уделить мне немножко времени?

Брэди тоже повернулся.

— Может, ты и нас собираешься выгнать из дому, как Кэсси? Теперь ведь у тебя есть жена? — дрожащим от обиды и негодования голосом спросил он, избегая смотреть Коуди в глаза.

Картер пришел в полное замешательство. Он ничего не мог понять.

— О чем это вы говорите? Я вовсе не выгонял Кэсси! Ведь ранчо принадлежит ей так же, как и мне. И она должна жить здесь.

— Значит, ее выгнала Холли! Кэсси сказала, что она вынуждена уехать, так как ее не хотят тут видеть, — обвиняющим тоном продолжила Эми. — Спроси у Ирен, как Кэсси плакала, когда уезжала. Реб отвез ее утром в город. Она будет жить в пансионе.

— Что-о?! Почему мне никто ничего не сказал?

— О чем тебе не сказали, милый? — спросила незаметно подошедшая Холли.

Она увидела в окно, что Коуди разговаривает с ребятами, и немедленно вышла, чтобы узнать, о чем они беседуют.

Коуди повернулся к ней:

— Дети говорят, что Кэсси сегодня уехала. Что произошло? Ты ей что-нибудь сказала?

— Я? — переспросила Холли, в притворном изумлении округлив глаза. — С чего бы я стала это делать?

— Сделала, сделала! — отчаянно закричал Брэди. — Не верь ей, папа! Она обманывает! Я хочу, чтобы Кэсси вернулась!

— Ах ты, маленький гаденыш! — вспылила Холли.

На мгновение забыв о необходимости соблюдать осторожность, она дала волю своему характеру и звонко ударила Брэди по уху. Но тут ее атаковал Черныш: злобно рыча, он вцепился ей в подол платья своими острыми мелкими зубами. Холли пронзительно завопила, словно маленькая дворняга могла вот-вот разорвать ее на куски.

— Уберите соба-аку! Ко-оуди, на помощь!

Увидев, как Холли ударила мальчика, Коуди остолбенел. Весь кипя от ярости, он еле сдерживал желание надавать ей оплеух. «Хоть бы Черныш отхватил хороший кусок от ее задницы!» — с ненавистью подумал Коуди. Увы, к счастью для Холли, собака была слишком мала для подобного подвига.

— Ладно, ребятки, уберите от нее своего пса.

— Но, папа, она ударила Брэди! — возмущенно заявила Эми.

— Предоставь это дело мне, я обо всем позабочусь. Заберите Черныша и пустите пока в амбар. Я собираюсь поехать в город.

Глаза Эми загорелись радостью:

— Ты поедешь за Кэсси? А можно нам с Брэди вместе с тобой?

— Да — я поеду за Кэсси, и нет — вы останетесь здесь. А теперь делайте, как я сказал. До отъезда мне нужно побеседовать с Холли с глазу на глаз.

— Ты ее накажешь? — с надеждой спросил Брэди. Коуди сделал страшные глаза, и Брэдн, подхватив Черныша, бросился к сараю. Эми последовала за ним, не преминув, однако, чисто по-женски подпустить шпильку:

— Не думаю, что Кэсси вернется, пока здесь будет Холли.

— Она вернется, — уверенно ответил Коуди, но сердце его сжалось.

Он повернулся к Холли; когда она увидела его лицо, ей стало не по себе: в глазах Коуди ясно читалась угроза.

И холодное презрение.

— Предупреждаю тебя в первый и последний раз, Холли: не смей притрагиваться к детям! — отчеканил он.

— Шу, это испорченные маленькие негодяи! — фыркнула Холли. — К тому же они даже не твои.

— Это тебя не касается. Считай, что я тебя предупредил. Теперь поговорим о Кэсси. В том, что сказали ребятишки, наверняка есть доля истины. Ты говорила Кэсси, чтобы она уехала?