Анна Мэллори - Маскарад для маркиза

Джеймс негромко выругался.

– Больше мы ничего не можем сделать. Бежим.

Каллиопа посмотрела на стол, но все бумаги исчезли. Видимо, смирившись с этим, Джеймс погасил свечу и вывел ее в пустой коридор.

Энджелфорд не выпускал руку своей спутницы до тех пор, пока дверь в ее комнату не закрылась за ними. Он не знал, чего больше хочет – поцеловать не в меру ретивую девицу или вытрясти из нее душу.

– Что, если наше отсутствие будет замечено? – дрожащим голосом спросила Каллиопа.

Он пожал плечами, снял сюртук и бросил его на шелковое кресло. Каллиопа нахмурилась:

– Может, нам лучше вернуться?

Джеймс огляделся. Комната выглядела приветливой, жизнерадостной, желто-голубые тона создавали ощущение покоя. Эта комната очень подходила Каллиопе.

– Гости думают ровно то, что мы их заставляем думать. С чего бы им удивляться, что я у вас? – Джеймс медленно двинулся к ней. – Я у соблазнительной женщины, которая очаровала всех мужчин в этом доме. Никто не удивится тому, что я захотел заполучить вас на несколько часов. Разве что некоторые задумаются о моих мужских способностях и моем здоровье... – Он остановился перед ней, кончиком пальца коснулся ее шеи и, рисуя спирали, спустился до края выреза платья.

Каллиопа покраснела – вполне подходящая реакция для куртизанки.

– У вас прекрасный голос. Все покорены. Удивляюсь, почему вы до сих пор не сделали карьеру певицы, – рассеянно проговорил Джеймс. – Где вы научились так хорошо петь?

Каллиопа отвернулась и зашла за спинку кресла.

– У матери.

Джеймс засунул руки в карманы.

– В «Ковент-Гардене» вы о ней уже упоминали. Она училась пению?

Каллиопа задумчиво посмотрела на него; казалось, она принимала решение: отвечать или нет.

– Моя мать – Лилиан Минтон.

– Лилиан Минтон, оперная певица?

Каллиопа кивнула.

Из глубины памяти Джеймса всплывали разрозненные обрывки информации. Лилиан Минтон была не только оперной дивой, но еще и постоянной и гласной любовницей...

– Лилиан Минтон, любовница виконта Солсбери?

Каллиопа прищурилась, затем опустила глаза.

– В самую точку.

Джеймс нахмурился. Какая-то неотчетливая мысль назойливо раздражала его. Разве дочь Солсбери не погибла в том же пожаре, что и ее мать? Он вспомнил единственный случай, когда видел этого человека: они были в клубе «Уайт», и Солсбери пьяным голосом кричал:

– Нет ничего хуже, чем потерять тех, кого любишь! Я потерял своего единственного ребенка и женщину, которую любил!

Джеймс навсегда запомнил боль, отразившуюся в этот момент на лице виконта. Тогда, в двадцать один год, это послужило ему мощным предостережением, примером того, что делает с людьми любовь.

– Кажется, я вспомнил, Лилиан Минтон и ее ребенок погибли при пожаре. Если память мне не изменяет, у нее был только один ребенок... – Он пристально взглянул на Каллиопу.

– Удивляюсь, что вы вообще что-то знаете об этом. – Губы Каллиопы вытянулись в тонкую линию.

– Эта новость не сходила у всех с языков в течение нескольких недель: знаменитая дива, любовница виконта погибла при пожаре вместе с ребенком. Я хорошо это помню, так как знал Солсбери – для многих из нас он был как отец. Этот человек так страдал, что и на нас подействовали его переживания.

Каллиопа коротко взглянула на него и сильнее сжала ручки кресла.

– Как это любезно с вашей стороны! Теперь мы можем пойти к гостям?

– Нет, пока я не получу ответа. Какую игру вы ведете, Каллиопа? И зачем выдаете себя за дочь Солсбери?

– Я не играю, – отчетливо произнесла она. – Я действительно его дочь!

– У Солсбери была всего одна дочь, и его ребенок погиб при пожаре. Если бы дочь осталась жива, он бы знал. Он бы горы ради нее свернул!

Каллиопа содрогнулась.

– Да, он знал, что я выжила, но предпочел не признать меня.

Предпочел не признать ее? Солсбери? Человек, который спасал из беды Стивена и его, выпускника Оксфорда, горячую голову?

– Солсбери был честным и благородным человеком. Он горевал о потере Лилиан и дочери. После их смерти он как одержимый набросился на работу – брал себе самые опасные дела и не раз был на волосок от гибели.

Лицо Каллиопы исказила боль.

– Значит, он был прекрасным актером и ловко всех вас дурачил, только и всего.

– Почему я должен верить вам и сомневаться в словах человека с безупречной репутацией? Стивен являлся одним из его доверенных друзей. Что же, он и его дурачил?

– Стивен знал Солсбери?

– И очень хорошо. К тому же Стивен видел, как Солсбери был убит.

Глаза Каллиопы блеснули, и она быстро опустила голову. Определенно здесь что-то не так! Энджелфорд не мог поверить в двуличие Стивена: и в то же время инстинкт подсказывал ему, что Каллиопа говорит правду. По крайней мере правду, с ее точки зрения.

Выругавшись про себя, Джеймс спросил охрипшим голосом:

– Стивен знает ваше настоящее имя?

Все также не поднимая головы, Каллиопа кивнула.

– И вы говорили ему про Солсбери?

Она отрицательно покачала головой, и Джеймс снова ощутил неожиданный толчок. Неужели Стивен случайно набрел в городе на Каллиопу, а потом поселил ее в своем доме? Очевидно, в их отношениях есть то, о чем Стивен ему не сообщил. Что связывает Стивена и дочь Солсбери? И как вообще она укладывается в это уравнение?

Вопросы порождали новые вопросы. И все же его огорчало унылое выражение лица Каллиопы. Неожиданно ему захотелось поднять ей настроение.

– Ладно, я вам верю. Теперь поверьте и вы мне, Каллиопа. Солсбери не знал, что вы живы. Он был сражен вашей потерей.

– Но он должен был знать! В ту ночь, когда я кое-как доковыляла до его дома, меня выгнали, да еще пригрозили. – В ее голосе звучала горечь. – Я не знала, к кому еще пойти. Мне тогда было всего тринадцать лет.

– Так вы пошли к дому Солсбери после пожара?

– Да, хотя я никогда не была внутри. Мой оте... – Она запнулась. – Солсбери приезжал к нам каждую неделю. Но когда мы с мамой проходили мимо его дома, она вздыхала так, что я не могла не понять причину.

– И все же мне не верится, что он вас выгнал.

– За него это сделала его мать. Она вполне определенно сказала, что мне здесь не место. – Каллиопа, слегка прихрамывая, обошла вокруг кресла. – Она утверждала, что Солсбери знал про пожар и был рад избавиться от нас, потому что мы всего лишь преступники. Эта женщина даже пригрозила отправить меня в Ньюгейт за воровство. Не знаю, как бы она могла это сделать, но тогда я ей поверила.

Кажется, части мозаики начинали складываться воедино.

– Итак, вы разговаривали с леди Солсбери, она вам угрожала, а потом выгнала. И куда же вы пошли?

Каллиопа не ответила.

– И почему вы ей поверили?

Девушка посмотрела на Джеймса глазами, полными гнева и боли.