Ким Ынсук - Мистер Солнечный Свет. Вторая часть

В таверне сидели трое мужчин, которых ничто не связывало и которые были абсолютно чужими друг для друга. Они сидели рядом и осушали стакан за стаканом.

– Я никогда не знал, чем хочу в итоге заниматься, поэтому четыре года изучал медицину, год – право и даже посвятил год литературе, а потом перестал вообще чем-либо интересоваться. Так в чем же мое призвание? Я долго думал над этим и наконец осознал, что я просто разносторонний человек и очень хороший слушатель! – с восторгом воскликнул Хисон.

Однако Юджин и Донмэ его радости не разделяли.

– Но весь вечер говорите только вы, – возразил Юджин.

– И вы не один, кто обучался в Японии, – добавил Донмэ, но Хисона это нисколько не смутило.

– А еще я очень хороший оратор.

Донмэ с Юджином сидели и слушали Хисона, разглагольствовавшего о том, что он наконец понял, в чем его призвание и чем бы он хотел заниматься. Однако терпение было уже на исходе, им обоим хотелось поговорить о чем-нибудь другом. Меж тем молодой человек продолжал:

– А, совсем забыл вам сообщить, что я собираюсь издавать газету.

Донмэ усмехнулся словам Хисона:

– Лучшее, что вы можете печатать, – некрологи.

– Вы обанкротитесь. Вам даже заголовки не даются, – добавил Юджин.

Донмэ никогда не видел, какие заголовки пишет Хисон, но решил поддержать американца и кивнул.

– Не лучше ли вместо кричащих заголовков сосредоточиться на правде и фактах? Большинство газет издаются и на корейском, и на китайском, но я планирую писать только на корейском, – спокойно ответил Хисон.

Юджину стало не по себе, когда Хисон сказал слово «корейский», поэтому он решил сменить тему, а поэтому поинтересовался у Донмэ, не охотится ли он на кого-нибудь в последнее время. Донмэ понял намек и с загадочным видом ответил, что ищет мужчину, который постоянно кашляет. Только он это произнес, как Хисон нарочно закашлял, думая, что речь по-прежнему идет об Эщин, как и тогда, когда он захромал, чтобы отвести от нее подозрения. Юджин и Донмэ расхохотались.

Посидев еще какое-то время, они покинули заведение и побрели по залитой лунным светом улице. Они просто шли вместе, не друзья и не враги. Морально поддерживать друг друга или преследовать им не было нужды, поэтому каждый просто шел своей дорогой. Молчание затянулось, и Хисон начал восхищаться яркой луной в ночном небе. Донмэ с Юджином тоже подняли головы, но ничего не сказали. Луна была действительно ярче, чем в последние дни.

Вдруг подул ветер, и в воздухе начали кружить и падать на землю цветочные лепестки. Хисон протянул руку, и пара лепестков упала на его ладонь.

– Весна наступила, – пробормотал еще не до конца протрезвевший Хисон.

Весенняя ночь. Снежная пора миновала, и недавний дождь возвестил о смене времени года.

– Сегодня вокруг меня все, что мне нравится. Не могу сдержать восторга, когда смотрю на такие, по сути, бесполезные вещи. Весна, цветы и луна.

Весеннее настроение этой лунной ночи теперь передалось и Юджину с Донмэ, которые остановились и завороженно смотрели на цветущее дерево.

Все трое были настолько разными, но шли одним путем.

– А вы можете на лету разрубить лепесток пополам? – спросил Хисон у Донмэ.

– Могу разрубить пополам вас. Вы как предпочитаете, по вертикали или по горизонтали? – ни секунды не думая, ответил тот.

Хисон разочарованно покачал головой.

– Вы слишком жестоки. А сможете попасть в лепесток из пистолета? – не унимался молодой человек.

– До или после того, как Ку Донмэ разрубит вас пополам? – уточнил Юджин.

Хисон лишь улыбнулся.

– Какая красивая метафора… Каждый раз, находясь рядом с вами, я могу умереть. Сегодня причиной моей смерти стала бы красота.

Зима сдала свои позиции, и в мрачный Чосон пришла весна. Лед на реке таял под теплыми солнечными лучами. Во дворах и на холмах распускались цветы, даже на острове, где были похоронены родители Юджина. Теперь место их упокоения принадлежало ему.

Несколько дней назад Чонмун попросил Хину устроить ему встречу с Юджином. Именно помощник императора пытался убить посла руками «Армии справедливости». Несмотря на это, он все же решил поговорить с Юджином, так как знал, что у американца нет других вариантов, кроме как встать на сторону Чосона. После всего произошедшего Чонмун понял, что Юджин не желает смерти ни Ынсану, ни бойцам «Армии». Кроме того, теперь он был уверен, что американец не откажется помочь, если это будет необходимо.

Поскольку Ванык все-таки занял место министра иностранных дел и собирался нанести следующий удар, чтобы захватить власть, Чонмун еще раз предложил Юджину стать инструктором в Императорской военной академии. Незадолго до этого император лично посетил гостевой дом «Глори» и предложил Юджину эту должность, но тогда он отказался. Однако сейчас согласился, ведь если это продлит жизнь Ынсану и Эщин, то в конце концов оно того стоит. За это американец попросил подарить ему участок земли, где похоронены его родители.

Глядя на полевые цветы, озаренные лучами закатного солнца, Юджин думал о матери. Однажды она сказала ему, что в следующей жизни она хотела бы переродиться цветком, который будет цвести во дворе дома Юджина и напоминать о ней.

– Все это время ты цвела здесь. Стоит ли мне построить здесь дом? – пробормотал он, глядя на полевые цветы, которые качались на весеннем ветру. И снова сердце сжалось от тоски по матери.

«Использую весну как предлог, чтобы узнать, как ты поживаешь».

«Хочу спросить у тебя кое-что. Как именно выглядят цветы сливы? Я собираюсь использовать цветы как предлог, чтобы увидеться с тобой».

С наступлением весны расцвели и чувства Юджина и Эщин. Они все чаще обменивались письмами. В апреле зацвели сливовые деревья. Мужчина и девушка шли вдоль реки и любовались цветением, а маленькие белые лепестки, словно снег, падали им под ноги. Лицо Эщин светилось радостью.

– Цветок сливы изображен на гербе императорской династии. У сливового дерева длинная история, и оно упоминается во многих исторических документах. Но почему тебя вдруг заинтересовали эти цветы?

– Мне любопытно узнать, что такого особенного в этих цветах, что их даже упомянули в подписи к фотографии, которую я забрал у Енджу. Я показывал тебе ту фразу с обратной стороны: «В день, когда распустились цветы». – Сделав небольшую паузу, Юджин продолжил: – Прости, но мне пришлось ее сжечь. Думаю, лучше оставить их лица и имена в тайне.

– Не волнуйся, они навсегда останутся в моем сердце. Спасибо.

Юджин посмотрел на Эщин, которая слегка улыбнулась, показывая, что не осуждает его за этот поступок.