Ли Фосовей - Золушка?! Да! Та самая!

– Разве для этого я спустилась в эту богадельню? – Мачеха брезгливо оглядела кухню, в которую действительно редко заглядывала.

– Где наш чай? – Перебила её старшая дочь.

– И пирожные? – Поддакнула ей младшая.

Обе девушки своей мастью были похожи на мать. Каштановые волосы и серые глаза в точности повторяли цвета родительницы, но на этом сходство заканчивалось.

Тория старшая, двадцатилетняя, была худой словно стиральная доска и совершенно не имела женственных изгибов. Её матушка утверждала, что дочка необычайно похожа на своего покойного папеньку. У неё был острый чересчур длинный нос, тонкие губы и общий вид юркой крысы. Характер соответствовал. Она была мелочна, скрытна и вечно зла на весь мир.

Младшая из сестер, девятнадцатилетняя Хильда, наоборот, была низенькой и круглой.

– Вылитая свекровь. – Философски говорила маман и отнимала у нее очередное пирожное.

В полненьком человеке всегда надеешься найти мягкость, как в сдобной булке, но эта девица обладала черствостью сухаря и недалеким умом шляпной болванки. Любимым занятием девушки было обсуждение свежей сплетни, интриги и ябедничество.

– Что с завтраком? – Учтиво полюбопытствовала мачеха и отвесила Золушке еще одну оплеуху.

Давно привыкнув беспрекословно повиноваться, Золушка и не подумала возмутиться или обидеться.

– Прошу прошенья. – Она подскочила с ящика с золой, на котором спала и сделала глубокий, изящный реверанс. – Я перемыла вчера все котлы, как вы велели. Пришлось работать полночи и …

– Мне все равно, чем ты занимаешься по ночам! – Рявкнула мачеха. Лицо её налилось нездоровой краснотой. – Если ты не успеваешь закончить порученные тебе обязанности днем, значит, ты медленно двигаешься или отлыниваешь, слоняясь где попало. И это твои проблемы. А я спустилась сюда в такую рань, чтобы узнать: где наш завтрак?

Три фурии, одетые в шелковые халаты, расшитые по последней моде павлинами, с ненавистью уставились на перепачканную в золе девушку.

– Будет подан через пятнадцать минут. – Присев в книксене, отчеканила Золушка.

Гордо вскинув голову, мачеха развернулась на каблуках своих комнатных туфель и поплыла в сторону лестницы для прислуги. Две дочки старательно, но неуспешно копируя её походку, заторопились следом.

– «Вот почему я их не услышала».– Догадалась Золушка.

Дверь, ведущая в коридор первого этажа, скрипела при открывании. Золушка никогда её не смазывала, чтоб слышать, если к ней подкрадывались родственницы. Их шутки были частыми и злыми, приходилось постоянно быть начеку. А вот петли двери, ведшей на лестницу прислуги, она регулярно натирала гусиным жиром. Золушка постоянно пользовалась ею, а зимой, чтоб затопить камины, девушка поднималась в спальни мачехи и сестер очень рано. Делать это нужно было бесшумно, чтобы не потревожить спящих мегер, вот она и старалась исключить все возможные звуки.

– «Наверное, Тория заметила это и подговорила мать прокрасться сюда по ней».

Золушка взглянула на старенькие ходики, висевшие на стене. Они были вырезаны из дерева и имели форму совы. Качавшийся внизу маятник, заставлял глаза птицы смотреть то влево, то вправо.

– Ну, так и есть! Совсем я не проспала, у меня в запасе еще десять минут.

Золушка повернулась к закрывшейся за сестрами двери и, смешно сморщив свой милый нос, показала ей язык.

– Вредины. – Тихо проворчала она. Бросив в печь мелко нарубленные щепки, она разворошила затухшие угли огромной кочергой.

Несмотря на тяжелую жизнь полную несправедливости, девушка была оптимисткой. Пара пощечин окрасивших в ярко-розовый цвет, бледные, словно у фарфоровой куколки щечки, не могли испортить ей настроение. Ведь сегодня пятница, а по пятницам и средам в особняк на Южном холме приходил учитель танцев.

Золушка подхватила тяжелый, медный чайник и поставила его на плиту. Потом она быстренько спустилась в погребок и принесла холодный кувшинчик со сливками, колбасу, сыр и приготовленные вечером пирожные. На огромный серебряный поднос, она установила сервиз из розового фарфора, который мачеха желала видеть по утрам, и белые тарелочки с завтраком.

Двигалась девушка легко, порхая от плиты к очагу и обратно так, словно не выполняла несправедливо возложенные на неё обязанности, а танцевала. Собрав все нужное, Золушка подхватила увесистое блюдо и, прогибаясь под его тяжестью, пошла на второй этаж.

Первой по коридору была спальня Хильды. Открыв дверь носком ноги, Золушка вошла в комнату и накрыла маленький столик для завтраков. Лежавшая на постели сестрица предпочитала на завтрак пирожные, сладкий какао и клубничный пудинг.

– Заштопай мои чулки и пришей к бежевой перчатке оторванный палец. – Сказала Хильда вместо благодарности.

Вторая спальня. Тория седела за письменным столом и покусывала кончик красивого пера. Пальцы её были измазаны в чернила, а на листке красовалась пара крупных клякс. Старшая из сестер, вела обширную переписку, как с подругами по балам, так и с потенциальными ухажерами. Еще она баловалась написанием стихов и часто зачитывала свои «шедевры» гостям, у которых от этого кисли лица.

– На желтой шляпке оторвалась лента. – Кивнула она на ворох вещей, как попало сваленных в кресло.

– Пришью.– Присев в книксене, отвечала Золушка.

– И ототри пятна на синем платье. Прямо на лифе. Кажется это малиновое варенье. У Годрихов к бисквитам подавали малиновое варенье.

Золушка хотела посоветовать сестрице есть поаккуратнее, но вслух ответила:

– Я попробую отстирать, но если это действительно малина, у меня ничего не выйдет.

– Что?! – Подскочила Тория. – Да ты знаешь, сколько оно стоит? Я сейчас же пожалуюсь на тебя маменьке! – Увидев испуг в глазах сводной сестры, девушка возликовала.

– Не нужно. Я… Я вышью на лифе маки и пятна будут совершенно незаметны.

– Маки? – Засомневалась Тория.

– Да. Они очень модны в нынешнем сезоне. А на синем, алые цветы будут смотреться просто восхитительно. – Уговаривала её Золушка. – Они подчеркнут твой румянец.

– Ну хорошо, только платье должно быль готово завтра. Я одену его на прием к Селинонам.

– Как скажешь.– Склонила голову Золушка, не переставая в это время накрывать сестрице завтрак. Тория предпочитала встречать утро жасминовым чаем, яичницей и тостами с маслом.

Последняя дверь на этом этаже, вела в хозяйские апартаменты. Это была непросто спальня, а несколько комнат соединенных между собой дверьми. Из коридора Золушка попала в маленькую гостиную, стены которой были затянуты розовым шелком. Она была пуста. Из неё в разные стороны вели две двери, на половину хозяина и хозяйки. К каждой спальне примыкали гардеробные, а к спальне хозяйки еще прилагался будуар, с зеркалами в пол. Мачеха отыскалась в огромной постели. Куда она вернулась после утреней прогулки на кухню.