Карин Монк - Уступить искушению

— Добрый вечер, мистер Сент-Джеймс, — произнес он по-английски.

— Добрый вечер, Кранфилд. Скажите, сэр Эдвард и леди Харрингтон все еще наверху?

— Они ждали вас утром и сейчас находятся в комнате для живописи. Будьте любезны, следуйте за мной.

Дворецкий провел их в комнату, стены которой украшали гобелены и огромные портреты в тяжелых рамах. Едва они вошли, как к ним навстречу бросилась пожилая улыбающаяся дама — это, как догадалась Жаклин, и была леди Харрингтон.

— Святые угодники, Арман, ты действительно сделал это! — с радостью воскликнул, следуя за ней, невысокий, полноватый господин. Голову сэра Эдварда украшал забавный пушок сильно вьющихся седых волос, а яркий румянец на щеках свидетельствовал о его большой любви к бренди. Он с неожиданной силой схватил руку Жаклин и поднес к своим губам. — Добро пожаловать, моя дорогая Джеклин, добро пожаловать, — произнес сэр Эдвард с широкой улыбкой. — Мы с леди Харрингтон так волновались все эти дни! Знаете, когда Сент-Джеймс не приехал сегодня утром, мы чуть с ума не сошли от беспокойства!

— Милая девочка, ты, должно быть, смертельно устала, — прервала его леди Харрингтон, подходя к Жаклин и нежно целуя ее в щеку. Она, как и ее муж, оказалась полной и небольшого роста, но в ее полноте было столько элегантности и достоинства, что ею невозможно было не залюбоваться. — Теперь все твои тревоги позади. Если тебе неприятно, мы можем ничего не обсуждать. Господи, какая же ты худая! Неудивительно, ведь тебя заставляли голодать в этой ужасной тюрьме. Но не беспокойся, мы все уладим. Мы будем готовить для тебя только твои самые любимые блюда. Ты не хотела бы съесть что-нибудь прямо сейчас?

Жаклин молча смотрела на них… и не понимала ни слова. Она беспомощно взглянула на Армана, который, видимо, только сейчас догадался, что его спутница совершенно не говорит по-английски.

— Бедная девочка, — тут же запричитала леди Харрингтон, — как я сразу не догадалась! Конечно же, она не знает английского.

Жаклин вдруг почувствовала себя страшно одинокой.

— Может быть, лучше предоставить мадемуазель де Ламбер возможность повидаться с сестрами? — подсказал Арман.

— Прекрасная мысль! — воскликнула леди Харрингтон. — Кранфилд, попросите мисс Линдси разбудить девочек и привести их вниз.

— Как прикажете, миледи. — Дворецкий поклонился и вышел из комнаты.

— Какая досада! — Сэр Эдвард с сожалением развел руками — Похоже, мой друг Шарль-Александр не научил своих дочерей английскому. — Он произнес эти слова несколько неуклюже, словно извиняясь. — Но не стоит беспокоиться. Сюзанна и Серафина уже неплохо освоились здесь и, думаю, Джеклин не отстанет от своих сестер. Обещаю, через месяц она уже будет понимать все, что мы говорим, — радостно заключил он.

— Сэр Эдвард, имя мадемуазель де Ламбер произносится как Жаклин, а не Джеклин, — заметил Арман. Почему-то его ужасно раздражала эта ошибка.

Хозяин дома удивленно взглянул на него. Англичане всегда свободно, обращались с иностранными именами и названиями, не видя в том ничего предосудительного.

— Да-да, конечно, — сказал он. — Жаклин.

— Может, нам стоит называть ее просто Джеки — так будет удобнее для всех… — с готовностью предложила леди Харрингтон.

— Прекрасная идея, моя дорогая! — воскликнул сэр Эдвард. — Арман, спросите нашу крошку, она не будет возражать против Джеки?

— Нет, — жестко возразил Арман. Леди Харрингтон и сэр Эдвард удивленно взглянули на него. — Я хочу сказать, что после небольшой тренировки вам не составит труда правильно выговаривать ее имя, — добавил он извиняющимся тоном.

Жаклин молча следила за происходящим. Она понимала, о чем идет речь, но не более того. Почему она решила, что Харрингтоны обязательно должны были говорить по-французски? Ее отец, весьма образованный человек, много путешествовал и знал несколько языков: совершенно очевидно, что со своим другом, сэром Эдвардом, он без труда говорил по-английски. Герцог де Ламбер настоял на том, чтобы его сын учил иностранные языки, что причиняло бедняге Антуану ужасные страдания, так как у него совершенно не было к этому способностей, однако он не считал необходимым дать соответствующее образование дочерям. Жаклин с горечью подумала о том, как трудно было Сюзанне и Серафине привыкать к новому языку.

— Жаклин!

Девушка обернулась. В ту же секунду маленькие ручки обвили ее шею. С замиранием сердца она прижала к себе сестру.

— Сюзанна, радость моя! Наконец-то снова вижу тебя! — воскликнула Жаклин, покрывая поцелуями кудрявую головку. Затем она увидела Серафину, та нерешительно стояла в дверях. — Ангелочек мой, иди сюда и дай мне поцеловать тебя!

Малышка смотрела на странную даму и не узнавала ее.

— Серафина, это же я, — сказала Жаклин. — Неужели я так изменилась за эти пять месяцев? — Она сняла шляпку.

— Сестрица, — Сюзанна с недоумением разглядывала ее, — а что случилось с твоими волосами?

— Я их отрезала, — призналась Жаклин, понимая, что поступила опрометчиво, Серафина недоверчиво смотрела на нее. — Понимаешь, это так хлопотно все время их мыть и расчесывать — вот я и решила придумать новую моду. Правда, месье Сент-Джеймс?

— Именно так, — поддержал ее Арман. — Теперь все женщины во Франции делают себе стрижку а-ля мадемуазель де Ламбер.

Сюзанна скептически принялась рассматривать новую прическу старшей сестры.

— Кажется, я слышала знакомый голос? — Едва прозвучали эти слова, как в комнату плавно вошла красивая рыжеволосая девушка. На ней была только кружевная ночная рубашка голубого цвета, прикрытая для приличия большой шалью. — О, Арман, — проворковала она по-английски, — ты вернулся из своего очередного опасного путешествия! Я умираю от желания сейчас же услышать подробный рассказ…

Жаклин немедленно переключила свое внимание на незнакомку. Она не поняла ни единого слова, но было ясно, что у нее довольно близкие отношения с Арманом. Странное беспокойство заставило девушку покраснеть.

— А ты, должно быть, Джеклин? — Красавица словно только сейчас заметила присутствие Жаклин.

— Лаура, Джеклин не говорит по-английски. И… тебе не кажется, что твой наряд несколько не подходит для появления в обществе? — проворчал сэр Эдвард.

— Папочка, Арман почти член нашей семьи, — Лаура заговорщицки улыбнулась Сент-Джеймсу, — и он должен немедленно рассказать нам все. Тебе пришлось убивать кого-нибудь? А как ты пересек пролив? Тебя преследовали вражеские корабли?

— Ну-ну, — урезонила дочь леди Харрингтон, — зачем столько вопросов? Сэр Сент-Джеймс страшно устал. Вы поговорите завтра, а сейчас всем пора спать.

— Извините, леди Харрингтон, — сказал Арман, — но я не останусь у вас на, ночь.