Джоанна Линдсей - Раб моих желаний

Вскоре один из воинов отделился от остальных и подъехал к воротам. На нем не было тяжелых доспехов. Значит, он не рыцарь. Впрочем, многие из солдат тоже были в седлах.

Зато голос у него был что труба. Ровена ясно слышала каждое слово, хотя отказывалась верить своим ушам. Никаких условий, никакой договоренности. Безоговорочная капитуляция или полное уничтожение. Ей давалось десять минут на размышление.

Но что же тут решать? Даже если Фокхерст не собирается исполнить свою угрозу, она ничего не сможет поделать, поскольку слуги, не дожидаясь приказа, уже принялись поднимать решетку. Все, что ей оставалось, – спуститься во двор и встретить незваных гостей. Рыцари ворвались в замок с высоко поднятыми мечами, но увидели лишь девушку, стоявшую на нижней ступеньке крыльца. Казалось, они ничуть не удивились и быстро рассыпались по стенам, словно знали, что не встретят сопротивления.

К Ровене приблизились три всадника. На двоих были дорогие латы тонкой работы. Должно быть, это знатные лорды, хотя один, наверное, Фокхерст, а второй – оруженосец. Однако именно третий рыцарь, на голову выше остальных, медленно направился к ней, засовывая на ходу меч в ножны. Он не отводил от нее взгляда, но Ровена, как ни старалась, не могла разглядеть его черты – яркие лучи солнца били в глаза, зажигая в волосах золотистые искорки, подчеркивая белизну кожи. Пока она могла сказать только, что незнакомец гигантского роста и тяжело вооружен. Шлем был надвинут совсем низко, наносник – слишком широк, и Ровена сумела рассмотреть лишь презрительно искривленный рот.

Она собралась было поприветствовать Фокхерста, но из груди вырвался жалобный стон – пальцы в латных перчатках безжалостно впились ей в плечи с такой силой, что, казалось, вот-вот раздробят кости. Ровена зажмурилась от боли, но незнакомец встряхнул ее, как котенка:

– Твое имя?

Даже в голосе звенела сталь! Ровена не знала, что и подумать. Увидев ее наряд, он должен был догадаться, что перед ним истинная высокородная леди, однако обращался с ней словно с деревенской девкой, и это ужасало девушку.

– Л-л-леди Ровена Бел… Лайонз, – выдавила она.

– Отныне ты не леди. Считай себя моей пленницей.

Ровена обмякла от облегчения. Во всяком случае, он не собирается снести ей голову с плеч прямо здесь, на ступеньках.

Захватывать в плен и похищать за выкуп знатных дам и господ было обычным делом. За высокородными узниками сохранялись все привилегии, подобающие их положению. Но что он имел в виду, утверждая, что отныне она не леди?

Он так и не отпустил ее, чего-то выжидая. Чего? Что она будет спорить с ним, попытается возражать, сопротивляться? Ни за что! Ровена успела повидать и наслушаться достаточно, чтобы составить мнение о Фокхерсте: он куда хуже Жильбера! Ну чего можно ожидать от человека, который готов оттягать целую лигу [6] Лига – единица длины в Великобритании и США; л. уставная – 4,828 км; дюйм – 2,54 см. у того, кто попытался украсть у него жалкий дюйм?

Ровена нервно поежилась под его пристальным взглядом, но не смела поднять голову. Наконец он повернулся и с силой толкнул ее к одному из мужчин, стоявших за его спиной.

– Отвезите невольницу в Фокхерст и бросьте в подземелье. Если ее не будет там, когда я приеду, кое-кому плохо придется.

Мужчина смертельно побледнел, но Ровена ничего не видела: ее лицо тоже было пепельным от страха, а голова кружилась так, что она боялась лишиться чувств.

– Почему? – охнула девушка, но Фокхерст уже переступил порог замка.

Милдред обнаружила его в каморке, куда с такой неохотой заходила эти последние дни, и то по приказу госпожи. Высокие свечи успели догореть до конца, но он нашел новую и насадил на металлическое острие канделябра. Его воины обыскивали замок, собирая все мало-мальски ценное. Странно, что ему понадобилось в этой комнате? Здесь все равно ничего нет, если не считать кровати.

Служанка так тряслась, что боялась слово вымолвить. Он же просто стоял спиной к ней, разглядывая смятую постель. Фокхерст уже успел снять шлем, оставив на голове только кольчужный капюшон. Как он высок! И эти необъятные плечи напомнили ей о…

– Что тебе нужно?

Милдред испуганно вздрогнула. Каким образом Фокхерст ухитрился учуять чье-то присутствие, ведь он даже не обернулся, а она ступала бесшумно. Не дождавшись ответа, мужчина нагнулся, вытащил из-под кровати длинные цепи и старательно обернул их вокруг шеи наподобие чудовищного ожерелья. Милдред зачарованно уставилась на него. Что он намеревается делать с цепями? Заковать какого-нибудь беднягу?

– Долго мне ждать?!

Служанка подскочила от неожиданности и запинаясь пролепетала:

– Г-г-оворят, вы лорд Фокхерст?

– И что же?

– Пожалуйста, молю вас, скажите, что сталось с моей госпожой? Она не вернулась…

– И никогда не вернется.

Он круто развернулся, и Милдред наконец увидела его лицо.

– Во имя Господа Бога, только не вы!

Уголок его рта чуть приподнялся в зловещей усмешке.

– Почему же не я?

В голове Милдред мелькнула мысль о богатстве. Может, броситься к двери? Или упасть на колени и просить о пощаде?

Она вспомнила о том, что милая нежная Ровена находится в лапах этого зверя, и едва сдержала слезы.

– Господин, не троньте ее! – взвыла она. – У бедняжки не было выхода…

– Молчать! – зарычал он. – Думаешь, меня можно разжалобить лживыми речами? Не важно, ради чего она пошла на это! Я поклялся, что ни один человек не причинит мне зла, не поплатившись сторицей!

– Но она леди!

– То, что она имела счастье родиться женщиной, спасет ее от немедленной смерти, но не изменит участи! И не помогут никакие твои сетования и уверения. Поэтому не стоит тратить время на уговоры, иначе тебя постигнет та же судьба!

Милдред сочла за лучшее придержать язык. Уоррик преспокойно протиснулся мимо нее, направляясь в бывшую спальню Ровены, хотя знал, что служанка последовала за ним и теперь стоит, ломая руки и не вытирая слез, что катились из светившихся добротой карих глаз. Конечно, он у нее в долгу, но если настырная баба еще раз попытается вступиться за белокурую сучонку, непременно запрет ее в самой глубокой подземной темнице Фокхерста. Он слов на ветер не бросает!

Очевидно, он оказался в хозяйских покоях. Об этом говорили дорогие вышивки, позолоченное оружие на стенах и резная кровать. Уоррик подошел к единственному сундуку, откинул крышку, и обилие дорогих убранств только подтвердило его предположения. Все же он спросил:

– Это принадлежит ей?

– Д-да, – насилу вымолвила Милдред.

– Моим дочерям пригодятся новые платья, – бросил он так равнодушно, что испуг камеристки мгновенно сменился гневом.