Сара Орвиг - Сладкое желание

– Каролина!

– Иду, – сказала она, направляясь деревянной походкой к мужу, который тут же подхватил ее под руку.

– Теперь, дорогая, последний вальс – и домой.

Он вывел ее на площадку, и Каролина, отвернувшись, заставила себя протанцевать до конца. Когда музыка смолкла, все начали весело прощаться. Наконец они добрались до своей двуколки и тронулись в обратный путь. Их сопровождали люди Сойера, а Джастин с Лори ехали в собственной коляске.

Каролина решила отложить разговор, ей хотелось видеть лицо мужа, когда она сообщит ему об откровениях Фабианы.

Сойер повернулся к ней, чтобы поцеловать, но Каролина отстранилась.

– Что-то произошло? – встревоженно спросил он.

– Я очень устала.

– Тогда поспи. – Сойер обнял ее за плечо. – Ехать долго, потом я тебя разбужу.

Долгий путь казался ей бесконечным. Она чувствовала себя несчастной, удивлялась поведению мужа, ненавидела Фабиану, старалась понять, какой смысл ей врать, и гадала, откуда этой женщине столько известно про Сойера. Они подъехали к дому с первыми лучами солнца, и Сойер осторожно вынес жену из двуколки.

– Проснулась?

Она молча кивнула. В спальне он ласково взял ее за плечи и хотел поцеловать, но Каролина снова отвернулась.

– Что с тобой? – нахмурился Сойер.

Не ответив, она подошла к комоду, выдвинула нижний ящик, нашла в глубине маленькую твердую вещицу и протянула ее мужу.

– Твоя? – поинтересовался Сойер, разглядывая безделушку.

– Нет, не моя.

Он с недоумением глядел на жену, которую явно что-то угнетало, но при чем здесь эта дурацкая брошка? И почему она вдруг оказалась в его ящике? Тут Сойера осенило, и он в ярости сжал кулаки:

– Фабиана!

– Да, Фабиана. Вчера мы долго разговаривали, и она поведала, как ты любил ее здесь, в этой комнате, на этой кровати.

– Бессовестная ложь, – тихо ответил Сойер, удивляясь, что Фабиана смогла убедить Каролину, – и ты должна бы это знать. Может, я вел себя так, будто не люблю свою жену? Или как мужчина, имеющий сразу двух женщин?

– Она была в нашей постели? – Сердце у Каролины сжалось, когда она увидела потрясенное лицо Сойера. – Дом твой, но сегодня я заявляю права на эту комнату. Уходи!

– Нет, черт возьми!

– Она была в нашей постели? Просто скажи мне правду.

– Я и говорю тебе правду. Да, была, только не со мной.

– Сойер, это недостойно! Считаешь, я должна поверить, что ее привез сюда Максимо или один из твоих людей?

– Считаю, ты должна знать, что я тебя люблю, – гневно возразил он. – И должна мне доверять!

– Ты сам признаешь, что она была в нашей постели! Вот ее брошка, которая лежала именно там, где она сказала. Я бы поняла, если бы это произошло в мое отсутствие, но сейчас, когда мы вернулись домой?

– Повторяю, она была здесь не со мной.

– Уходи! Немедленно! – заплакала Каролина, хотя ее гнев, как ни странно, прошел.

Сойер в два прыжка оказался рядом и схватил ее за плечи.

– Я люблю только тебя, – с нежностью сказал он. – Я никогда не любил Фабиану и тем более не привозил ее сюда.

В дверь громко постучали, и они услышали встревоженный голос Джастина:

– Сойер! Беда!

– Одну минуту. – Сойер опустился перед женой на колени, но та упрямо отвела глаза.

– Мне нужно идти. Помни, я люблю тебя и никогда не ложился с ней в постель, ни здесь, ни где-либо еще. Она старается нас поссорить.

– Она говорила, что ты будешь от всего отказываться, – с сомнением произнесла Каролина.

Джастин снова заколотил в дверь:

– Сойер! Быстрее!

– Да иду уже, черт возьми!

Сойер нежно поцеловал ее и прижал к себе.

– Ты моя единственная, – подмигнул он, схватил шляпу и открыл дверь.

– Кто-то опять сломал нашу ветряную мельницу и подстрелил несколько телок, – сообщил Джастин.

– Черт! Поехали!

Голоса и топот давно стихли, а Каролина все глядела вслед мужу. Наконец она повернулась, посмотрела на кровать, затем перевела взгляд на брошку, которую сжимала в руке, и вдруг запустила ею в стену.

Тем временем дюжина всадников неслась бешеным галопом к мельнице. Сойер кипел от ярости не из-за того, что пострадала его собственность, а потому, что вынужден оставить жену, когда он ей так нужен. Черт бы побрал Фабиану, чего она добивается своей ложью? Теперь следует любой ценой убедить Каролину, что он сказал правду. Их любовь слишком сильна, чтобы вранье Фабианы смогло ее убедить. Но с другой стороны, доверие такая хрупкая вещь, что разрушить его не составляет большого труда.

Каролина без сил лежала на кровати, перебирая в уме события прошедшего вечера. Она вспомнила слова мужа: “Считаю, ты должна знать, что я тебя люблю. И должна мне доверять”. Фабиана и раньше была злой, но какая ей выгода придумывать такое? Доверие. Он сказал: “Ты моя единственная”.

– Господи, Сойер! – воскликнула Каролина, решив отбросить все сомнения. Нет ничего выше и чище их любви.

Она приняла ванну и надела батистовое платье в бело-розовую полоску, чтобы выглядеть к его возвращению наилучшим образом и доказать ему свою любовь. Затем тщательно причесалась, собрав волосы простым узлом на затылке, поскольку такая прическа больше всего нравилась Сойеру, и принялась тихонько мурлыкать какую-то песенку.

Когда раздался стук копыт, она радостно бросилась к двери и выскочила на крыльцо.

Во дворе с ружьями наизготовку гарцевали Кейн Хатфилд и шестеро его головорезов.

Каролина рванулась назад, хотела наложить засов, но не успела. По деревянному крыльцу прогрохотали копыта, и дверь слетела с петель, чуть не сбив ее с ног.

Она метнулась в гостиную за ружьем, однако Хатфилд поскакал следом и с хохотом кинул ее перед собой на спину лошади.

Каролина сопротивлялась, хотя понимала, что шансов нет. Кейн грубо прижал ее, развернул коня к выходу, предварительно выстрелив по картинам на стенах.

– Ребята, гоните служанок на улицу, подожгите дом и возвращайтесь! У нас мало времени.

Каролина плакала от бессилия, лежа на животе и ничего не видя, кроме лошадиного бока. Каждый толчок больно отдавался во всем теле, поэтому она могла только намертво вцепиться в стремя и молить Бога, чтобы скачка побыстрее кончилась. Теперь она рыдала от ужаса, ибо знала, что живой от Кейна не вырвется.

А мерзавец задрал ей юбки чуть ли не до головы, и Каролина сгорала от стыда, чувствуя на ягодицах наглую руку, но остановить Кейна невозможно, он сделает все, что захочет. Сойер далеко.

От непрерывной скачки ее уже начало мутить. Тогда Кейн рывком усадил пленницу перед собой и тут же начал тискать ей груди. Она рванулась в сторону, но была грубо схвачена за волосы.

– Сука! – прошипел он.

Каролине захотелось потерять сознание, чтобы ничего не видеть и не слышать, поскольку ждало ее впереди нечто ужасное, а отнюдь не быстрая и милосердная смерть. Наконец всадники остановились у небольшого одноэтажного дома, и Кейн соскочил с лошади.